Бальзам Авиценны - Василий Веденеев

Забыв обо всем, Кутергин старался поймать взгляд Лючии и с давно забытым трепетом в душе отмечал, как теплели, обратись к нему, ее глаза и как на щеках девушки выступал робкий румянец. Маркиз поглядывал на молодых людей со снисходительной усмешкой, а отец Франциск, целиком погруженный в свои мысли, ничего не замечал.

После ужина перешли в гостиную, капитан сел за рояль, и Лючия с блеском исполнила несколько арий. Синьор Лоренцо выразил свое восхищение и пожелал всем доброй ночи. Поднимаясь к себе, Федор Андреевич увидел, как в кабинет маркиза важно прошествовал старый Пепе.

Спать совершенно не хотелось, газеты давно прочитаны, и капитан предложил не оставлявшему его лакею сыграть в карты, чтобы убить время. Парень согласился, они уселись за стол и распечатали колоду…

Лючия тоже поднялась к себе, с помощью камеристки разделась и легла, решив почитать перед сном, но вскоре закрыла книгу: она не понимала ни слова из прочитанного и лишь бездумно скользила глазами по строчкам. Мысленно она вновь и вновь возвращалась к той страшной ночи, когда решилась на побег. Сейчас все ужасы несколько стушевались и отступили на второй план – их заслонила фигура ее неожиданного спасителя, оказавшегося офицером русского Генерального штаба. Кто бы мог подумать, что грязный оборванец с палкой на плече, вступившийся за нее на безлюдной улочке погруженной в глубокий сон деревушки, на самом деле дворянин и блестящий военный, волею судеб связанный с близкими и дорогими ей людьми! Видно, Бог услышал молитвы несчастной пленницы и послал ей на выручку истинного рыцаря из загадочной России. Как разительно он изменился, получив возможность привести себя в порядок: Лючия увидела уже не бродягу, а красивого и стройного молодого мужчину с открытым лицом, смелыми глазами и прекрасными светскими манерами. Чисто женской интуицией, которую не могут притупить никакие монастырские пансионы с их строгостями, она чувствовала, что нравится ему. Это и льстило, и пугало, и заставляло в ответ тоже тянуться к бравому капитану. Где-то она читала, что при рождении Господь дает мужчинам и женщинам только по половинке души, словно разрезав яблоко на две части, а потом эти половинки ищут друг друга на грешной земле, чтобы составить одно целое. Кому-то везет, кому-то не очень, и половинки не всегда складываются так, как замыслил Создатель. Но Лючию не оставляло предчувствие: сама Судьба вывела ее из монастырских стен и поставила в том месте, куда лихие и суровые ветры странствий принесли рожденного в далекой холодной стране мужчину, обладавшего той половинкой души, которая идеально подойдет к ее…

Отец Франциск долго молился перед тем, как отойти ко сну. Он просил Пресвятую Деву простить ему грехи, а потом лежал, крестом раскинув руки и прижавшись щекой к прохладному полу, вспоминая всю свою жизнь с того момента, как он начал осознавать себя, и до сегодняшнего дня. Перед его мысленным взором вереницей проходили лица живых и уже ушедших в мир иной людей: одни были ему очень дороги, к другим падре оставался равнодушным, а третьих ненавидел и не находил в себе сил простить их, как подобает доброму христианину, а тем паче священнику. Даже по прошествии многих лет он не мог их простить!

Может ли он простить человека, который хотел убить его и который потом похитил бедную Лючию? Девушка прекрасно описала внешность бандитов, и нет сомнений, что некий Шарль и есть тот, кто требовал назвать ему адрес монастыря, где воспитывалась девушка. Как простить чудовише, готовое посягнуть на жизнь священнослужителя и, подобно царю Ироду, пить кровь младенцев, побивая их?

Стараясь успокоиться, Франциск обратился к воспоминаниям детства – это всегда помогало восстановить равновесие духа. Помогло и теперь. Незаметно падре задремал, так и оставшись лежать на полу.

Пробудился он среди ночи. В открытое окно заглядывала яркая луна, легкий ветерок пробегал по кронам старых деревьев парка, чуть слышно шелестя листвой. Тело в неудобной позе затекло, и отец Франциск с трудом поднялся, растирая онемевшие члены. Свеча на столе догорела и потухла. Судя по всему, время перевалило за полночь.

Услышав странный скрежещущий звук, священник перекрестился: уж не накликал ли он бесов или привидений своими воспоминаниями? Кажется, звук раздался с улицы? Что делать: закрыть окно и юркнуть под одеяло или выглянуть и узнать, в чем дело? Франциску вдруг стало страшно, и он застыл на месте, не зная, как поступить. Его блуждающий взгляд неожиданно наткнулся на ружье, оставленное маркизом. Священник протянул руку, схватил его, и холод стали словно отрезвил, придал решительности. Он взвел курок, подошел к окну и выглянул.

Чего он испугался? Все вокруг, как обычно, почти все спят, только желто светится окно в кабинете маркиза да горит свет в гостиной капитана. Пока синьор Лоренцо не навел справки об этом человеке, отец Франциск предпочитал именовать его именно так: капитан. Отчего не спится синьору, вполне понятно, но почему не дремлет гость? Священник хотел закрыть окно, но тут его внимание привлек непонятный предмет на перилах балкона второго этажа. Боже правый, да это же трехзубая стальная кошка – якорь! Наверное, когда ее зацепили за перила, и раздался скрежет. Откуда она тут взялась и куда смотрела охрана? Франциск лег грудью на подоконник, стараясь получше разглядеть кошку и замер приоткрыв рот от изумления, – над перилами появилась голова человека! Вот он подтянулся за привязанную к кошке веревку и спрыгнул на балкон. Как только на его лицо упал свет луны, падре похолодел – это же тот француз-убийца!

Привычки молодости оказались сильнее догматов христианства: приклад как влитой прижался к плечу, палец сам нашел спусковой крючок, правый глаз прищурился и совместил прорезь прицела с мушкой на стволе, подведя ее к середине левой половины груди темной фигуры на балконе. Выстрел! Француз будто сломался пополам и рухнул лицом вниз.

Весь дом сразу ожил, в окнах загорелся свет, раздались крики в парке, а из окна гостиной капитана бухнул пистолетный выстрел…

Как оказалось, сыграть в карты не такое простое дело: итальянец не знал игр, принятых в офицерской среде Санкт-Петербурга, а Федор Андреевич не знал ни одной из карточных игр, в которые дулись в местных тавернах. Наконец, объединив усилия, они нашли нечто похожее на дурака. Лакей азартно рисковал и откровенно переживал каждый проигрыш, зато Кутергин, никогда не отличавшийся страстью к карточным играм, вел себя осмотрительно, быстро нащупал слабые места противника и постоянно выигрывал. Примерно через час игра ему наскучила, и он согласился продолжать ее только поддавшись горячим уговорам наряженного в ливрею охранника, – в том, что он не лакей и вряд ли когда им станет, капитан догадался давно.

Они уже закончили игру и тушили свечи, когда раздался выстрел из ружья. Парень на мгновение застыл, явно не зная, как лучше поступить: приказать подопечному лечь на пол лицом вниз или бежать наверх? Федор Андреевич принял решение быстрее – лакей не успел и глазом моргнуть, как он выхватил у него пистолет и метнулся к открытому окну: ночи стояли теплые, а капитан курил, поэтому предпочитал почаще проветривать комнаты.

Ему хватило одного взгляда, чтобы оценить происходящее. На балконе второго этажа лежал сраженный выстрелом из ружья человек. С перил свисала прикрепленная к стальной кошке веревка. Внизу метнулась в заросли рододендрона неясная тень, и Федор Андреевич выстрелил в нее. Тут же ему на спину навалился охранник, заламывая руки и пытаясь вырвать оружие.