Меч Сатаны над Вселенной – 2 - Олег Павлович Рыбаченко

– Примерно каждый четвертый у нас выбыл. – Олимпиада невольно стерла набежавшую на ресницу слезу. – Жаль ребят.

– Хороший был бой, вероятно Янешь захочет просмотреть запись.

– О нем говоришь, ну конечно, он боевой, как и все мальчишки.

– Мужчины должны нести основное бремя войны.

– Не все, порой и рохли встречаются! Вот, например, у нас в классе был один, так его даже девчонки тырили.

– А вас не били, вы какие-то слишком умные и «дохловатые»?

– Нет, у нас ценили живость ума, не все решали кулаки.

– Ну, конечно, сейчас не средние века, да и в игры вы, надеюсь, играть умеете.

– В стратегии с удовольствием, любого рода, исторические, экономические, космические, вселенские, созидательные, антиматематические.

– Я тоже их люблю, хотя реальная война реалистичнее и веселее, а ты Вася, почему грустный?

– У меня ребро сломано.

– Надо лечь и успокоиться, я тебе вколю укол, и все зарастет. Ведь это очень сложно вести войну и не разу не пораниться. Ведь если стратегию проигрываешь, то боли не испытываешь!

– Это, смотря какую, есть такие военные квесты, что очень больно бьет током или нейтронами неумехе! Мы с братом именно такие и предпочитаем играть. – Ответил Антон.

– Ну, тогда я пас. Хотя, посмотрите, самолетик летит. – Олимпиада указала в сторону, где раздавался гул.

Действительно, винтокрылый аэроплан мчался со стороны конфедератов. Он был выкрашен в голубой цвет, легко прыгая по воздушным волнам. На нем была изображена смешная эмблема человечка из детского мультика и состоящего из пузырей знаменитого Зинин Кроха, в одной руке он держал шприц, а в другой зажигалку.

– Собьем его, или пожалеем? – Спросил Антон.

– А может это наш разведчик, или Янешь возвращается, на него это очень похоже.

– Да, нашему малышу вполне по силам угнать такой примитивный самолет, а мальчик очень любит боевые эффекты.

– Тогда подпустим его поближе, но будем начеку.

Аэроплан приблизился, сделал эффектную мертвую петлю, потом резко спикировал на траншеи, в этот момент из его брюха вылетел цилиндр и грохнулся вниз.

– Разбежались, это бомба! – Успела крикнуть Олимпиада, но и без ее возгласа все поняли опасность и ринулись в разные стороны.

Громыхнуло с большой силой. Образовалась воронка, кое-кого задело осколками. Олимпиада выстрелила в хвост и простелила бензобаки. Открыли огонь и другие бойцы. Аэроплан загорелся, ушел в штопор. Летчик едва успел катапультироваться.

– Не стрелять, взять его живым! – Крикнула девушка.

Дисциплинированные солдаты послушались. Тем более, что летчик был слишком маленьким и, судя по фигурке, человеком.

– Что за карлик! – ругнулся сержант. – Мы не думали, что у конфедератов такие крохи есть.

Олимпиада прервала:

– При задержании сильно не бить.

Маленький человечек выхватил пистолет и стал стрелять, но его пули легко отскакивали от бронекостюмов солдат. Тогда он прыгнул и попытался швырнуть гранату, но его опередил прапорщик Скобелев, выбил «игрушку» из рук, потом отшвырнул ее почти на сто метров, а двое рядовых схватило карлика за руки и подняла над головой.

– А он легкий. – Сказали они.

Скобелев подскочил, сорвав шлем.

– Посмотрим на твою уродливую харю, и врезал оплеуху. Потом глянул на лицо и оторопел. На него испуганными глазами смотрела девочка лет десяти-одиннадцати. У нее было три косы, раскрашенные под цвет флага конфедерации, а на лице вздувался свежий синяк.

– Извините! – Невнятно пробормотал Скобелев.

– Вы, мужлан, сударь! – Строго произнесла не дрогнувшим голосом девочка.

– Вот черт, что с ней?

Олимпиада подскочила к ним.

– Для начала свяжите, а потом разберемся, может, потребуем выкуп, или отправим в детский дом.

Девочка дрогнула, из ее карманов извлекли несколько обойм мелких патронов, жевательные резинки и карты местности, а также не работающий плазмо-комп. Потом девочку привязали за ногу к столбу.

Тут выяснилось, что в результате взрыва бомбы погибли трое тяжелораненых солдат, в том числе лейтенант Береза.

– Вот гадина, была бы она взрослой, я бы ее пристрелил. – Пробормотал Скобелев. – А так, давайте отшлепаем.

– А хорошо ли российскому солдату бить ребенка.

– Ой, какие нежности, меня отец в детстве порол за всякую мелочь, а это убийца. С нее вообще кожу живьем содрать надо и солью посыпать.

– Она сейчас военнопленная, и бить ее равносильно пытке. А пытать согласно инструкции можно лишь в самом крайнем случае, когда необходимо вырвать важные сведения.

– Вот давайте их выбьем. – Скобелев грозно сверкнул глазами. – Вот, у меня есть хорошая плетка.

– А что может знать маленькая девочка, это уже похоже на месть. Кроме того, если с ней правильно поговорить, она и так все расскажет.

– Повесьте ее тогда вниз головой. Это заметно улучшает память.

– Ты что, изверг, садист, не дам так издеваться над ребенком. Солдаты, вздерните, его самого вверх ногами будет знать, как издеваться над беззащитными людьми.

Воины заколебались, с одной стороны приказ, а другой стороны, многие сочувствовали и поддерживали Скобелева.

– А может не надо! – Послышались голоса.

– Надо, ведь дисциплина должна быть! Или вы не понимаете, что значит приказ! Тем более что за один час с ним ничего не сделается.

Последний аргумент перевесил все остальные и прапорщику накинули на ноги петлю, вздернув вверх, он, впрочем, не сопротивлялся.

– Ты еще будешь жалеть, что так мягко поступила с врагом.

– Может быть, но я не пойду против своей совести. Да и мы не воюем с детьми.

– Скажи это Янешу!

Василий заметил:

– Янешь давно не подавал о себе вестей. Может быть, мне съездить за ним и проверить?

Олимпиада одернула:

– Не хватало еще тебя потерять, вдохновение ощутили, вы лучше теперь рассчитайте, как повысить эффективность силового поля, а я поговорю с девочкой.

– Так может послать других солдат?

– Взрослые вызовут слишком большие подозрения, нет, я верю в нашего мальчика. Да и где его найдешь в столь большом городе.

– Там, где больше трупов, там наш Гаврош.

Олимпиада погрозила пальцем и подошла к девочке.

– Ты говоришь по-русски?

Маленькая диверсантка молчала.

– Жаль, что ты такая не образованная и глупая, что нашего могучего языка не знаешь.

– И вовсе я не глупая и ваш гнусный язык знаю. И ни какой он не могучий, а очень сложный, в одних падежах можно запутаться.

– Вот как? Очень даже может быть. Я сама в школе с ним мучалась.

– У нас есть предложение по реформированию русского языка. – Подал голос Антон.

– А вы молчите. Иж, сыны Петровы нашлись, все бы вам поменять.

– А зачем такие сложные правила грамматики, лучше как слышится, так и пишется. – Не унимался Антон.

– Да, видишь, эти два парня, они ученые и хотят все изменить.

– Они что, и оружие изобретают? – Глаза у девочки загорелись.

– Да и не только, а также новые