Ловушки памяти - Юлия Басова

Тем временем дождь усиливался, и я почувствовала, что промокла вся насквозь. Странно – вроде идти от стоянки до корпуса по вымощенной камнем дорожке – всего каких-то пару минут.

Волосы от воды потяжелели и облепили лицо, джинсы неприятно липли к ногам. Бррр… Больше всего я, должно быть, напоминала попавшую под ледяной душ кошку. Аналогия показалась мне забавной, и мои губы тронула лёгкая усмешка. Надо же хоть как-то поднимать себе настроение в такой ливень!

Однако в следующую секунду, я отчаянно вскрикнула от неожиданности и как вкопанная остановилась на полпути к зданию. Причиной этому послужило внезапное появление… Роберта Стронга. Он шагнул мне навстречу откуда-то сбоку, из-за деревьев, преградив дорогу.

– Роберт! – с изумлением воскликнула я. – Что ты здесь делаешь?

– Мне надо кое-что сказать тебе, Мила, – негромко проговорил Стронг. Что-то в его словах показалось мне странным, необычным, однако в следующую секунду я поняла: он сказал фразу на чистейшем русском языке. Осознав это, я чуть было не упала в обморок, но вовремя успокоилась и принялась глубоко и ровно дышать. Потом подумала и решила: не стоит сейчас забрасывать Стронга ненужными и глупыми вопросами. Несомненно, он примчался сюда, следом за мной, не просто так. К тому же Карин предупреждала меня о скорой встрече с Ясным, который расскажет мне обо всём. Ясный! Роберт Стронг – Ясный?! Или, я схожу с ума?

Между тем Стронг посмотрел на меня долгим, пронзительным взглядом и с чувством произнёс:

– Мила, я и есть тот Ясный, которого ты ищешь. Всё это случилось по моей вине, потому что именно я попросил отца разлучить нас, стереть из нашей с тобой памяти любые воспоминания друг о друге.

– Ты? – я снова почувствовала, что почва стала медленно уходить из-под ног. – Но зачем это было нужно, Роберт?

На последнем слове мой голос дрогнул от волнения.

– Очень скоро ты вспомнишь всё. В частности, тот день, когда мы с тобой пришли к моему Отцу, Отцу всех Ясных, и спросили его, как нам быть дальше. Он справедливо отметил, что пока ты являешься человеком, любовь между нами невозможна. Конечно, в её физическом проявлении. И ты наверняка уже поняла, почему.

Я опустила голову и кивнула.

– Отец сказал, что не видит иного выхода, кроме одного: полностью превратить тебя в одну из нас.

– Я слышала этот разговор в записи, когда пробралась в дом, где ты жил, – призналась я наконец, – и слышала голос моего возлюбленного. Он говорил по-русски, поэтому мне сложно было предположить, что он – это ты. Ну почему ты не признался мне, что прекрасно владеешь русским языком?

– А почему ты не сказала, что твой единственный – Ясный? – прищурился Стронг. – Всё бы было гораздо проще. Мне не пришлось бы так долго мучиться, собирая воедино всю картину происходящего. Пойми, у меня тоже стёрли все воспоминания о тебе и о том периоде, когда я жил в России. Я лишь помнил, как снимался там у русского режиссёра в совместном проекте, и не более того.

Я виновато опустила голову:

– Пойми, Роберт. Это была не моя тайна. Я рассказала тебе всё, что касалось лично меня – про детство, про родителей, про друзей. Но как можно было выдавать чужие секреты?

В серых глазах Стронга промелькнуло что-то наподобие восхищения. Он шагнул ко мне и крепко обнял. Затем заглянул в моё лицо и с нежностью поцеловал в мокрый лоб.

– Ты моя! – прошептал он. – Главное, что ты – моя. И никто больше тебя у меня не отнимет. Я не позволю!

Я обхватила его двумя руками за талию и подняла голову. Небо, серое, как глаза Роберта, исторгало из себя потоки воды, но теперь этот ливень казался мне тёплым душем. Тем не менее, надо было уходить отсюда, пока нас не заметили остальные студенты. Не хватало нам ещё отбиваться от разбушевавшейся толпы фанатов Роберта Стронга!

Через пару мгновений, не говоря друг другу ни слова, мы с Робертом обменялись взглядами, развернулись и пошли к стоянке.

Подойдя к моей «Мазде» он тихо засмеялся:

– Да, эту отважную маленькую машину я помню. Ты так лихо гоняла на ней, что даже дух захватывало!

– Ну, в скорости ты мне не уступал, – фыркнула я, – носился по окрестностям на своём «Рэнчровере» с аэрографией. Это ведь ты был в джипе… Там, на поле, когда Самураи пытались убить меня. И именно ты спас мою жизнь. Вот пазл и сошёлся!

Я громко рассмеялась и с любовью взглянула на Роберта. Затем щёлкнула пультом сигнализации и уселась на водительское место. Стронг грациозно обошёл малолитражку и устроился на пассажирском сиденье. Его длинные красивые ноги еле помещались в небольшом пространстве перед креслом, не смотря на то что он максимально отодвинул его назад.

– Надо купить тебе машину побольше, – проворчал он.

Я оставила его замечание без ответа и завела мотор. Мы двинулись по неширокой аллее к въездным воротам и очень скоро оказались на развилке перед шоссе.

Стронг не отрывал от меня внимательного взгляда, словно видел впервые в жизни.

– Теперь расскажи мне всё, – взмолилась я, досадуя лишь на то, что мне приходится смотреть на дорогу, а не на моего любимого, – почему ты не дал им превратить меня в одну из вас? Должно быть, это не так сложно. Я ведь – наполовину Ясная, не так ли?

– Наши с тобой матери, Мила, – обычные женщины, и чтобы обрести такую силу и такие нечеловеческие способности, которыми я обладаю теперь, мне однажды пришлось умереть.

– Умереть? – прошептала я. Голова закружилась так сильно, что руль едва не выскочил из рук.

– Я рассказывал тебе об этом однажды. Ты скоро всё вспомнишь, не беспокойся, – ласково ответил Роб, – тогда, в далёких восьмидесятых, мне ввели препарат, который полностью изменил моё тело и разум на генном уровне. Модифицировал меня, перебрал по винтикам, как автомобиль. Я стал неуязвимым, как и другие Ясные.

– То же самое Отец предложил сделать со мной? – догадалась я.

– Да. Но на тот момент уже предпринимались две попытки убить тебя. Пойми, я просто не мог допустить, чтобы это повторилось вновь.

– Но под присмотром профессионалов, которые собаку съели в этом вопросе, всё могло бы хорошо закончиться, Роб! – воскликнула я и прибавила скорость.

– В том-то и дело, что у нас почти нет такого опыта, Мила! Лишь однажды был произведён эксперимент над получеловеком, полуЯсным, то есть надо мной. Мне ввели тот самый препарат, и он подействовал на меня нужным образом. Однако тогда все были готовы к любому развитию событий. У меня просто не было другого пути, иначе никто бы не стал рисковать. Мой отец понимал – что-то может пойти не так, и я умру, так и не приходя в сознание. К счастью, тогда всё закончилось хорошо, но кто знает, как препарат подействует на тебя? Я совсем не готов к тому, что ты можешь бесследно исчезнуть из этого мира, понимаешь? Там, после жизни, мне уже не будет места рядом с тобой. Туда не пускают даже Ясных…