Простить и поверить - Вера Эн

Ленка подхватила вывалившийся у него из руки электрошокер и безжалостно разрядила его в Дуденковскую шею.

Дуденко выгнулся дугой, словно гимнаст, и вырубился почти мгновенно, дав Диме возможность перевести дыхание и оценить обстановку. Он, признаться, сам не понимал, как сумел совершить такой рывок, когда ноги все еще были ватными, а руки дрожали, словно он в одиночку разгрузил пару вагонов картошки, но все это оказалось ерундой по сравнению с тем, как выглядела сейчас Лена.

Бескровная, помертвелая, она смотрела совершенно стеклянными глазами на неподвижного Дуденко и будто пыталась что-то сказать, но губы ее не слушались и лишь выпускали болезненный воздух, и Дима непонимающе шагнул к ней.

— Лен?..

— Я… его… — наконец кое-как выдавила она, и тут до него дошла причина ее ужаса. Он мотнул уверенно головой и притянул свою Черемуху к себе.

— Да нет, Лен, не убила ты его, — не допускающим сомнений тоном объяснил он. — Дышит, гад! В полиции очухается. А Владимиру Васильевичу сейчас скорую вызовем, там его тоже быстренько на ноги поставят. Да он и сам уже, смотри, поднимается…

По всем канонам дочерней любви Лена должна была сейчас высвободиться из его объятий и броситься помогать отцу, но она только взяла Диму за руку, прижалась губами к его ладони и прошептала с невозможным чувством:

— Я тебя люблю!

Глава 30

Дима проснулся с полным ощущением, что последние сутки ему только что приснились. Просто потому, что они слишком уж сильно походили на какой-то вестерн, где безупречный главный герой вырывает возлюбленную из рук орудующих в городе бандитов, а потом увозит ее, покорную и полностью ему доверившуюся, на лихом коне в закат.

Вместо коня, правда, оказалось полудохлое такси, кое-как дотащившееся до того Гондураса, где Корниловы снимали квартиру, зато сейчас в Диминых объятиях лежала — довольная и абсолютно расслабленная — Ленка Черемных, и она провела в них всю нынешнюю ночь: безумно длинную и обидно короткую, и Дима сделал все, чтобы Черемуха никогда ее не забыла.

Черт его знает, что будет дальше. Они избавились от Милосердова и его приспешников, сдав запись об их угоне Майбаха и полиции, и Гоше Дарагану, и теперь могли быть уверены, что никого из этой троицы в ближайшее время не увидят.

Милосердов, кстати, как выяснилось, был категорически против последнего плана Дуденко и Радика, не желая участвовать в похищении человека, а потому его взяли в собственной квартире пакующим вещички и с авиабилетом в Республику Казахстан.

Радика, всем на изумление, скрутили еще до появления полиции сотрудники «Автовлада», причем особо отличился Григорий, которого все до сих пор считали задохликом и с которого после сотворенного чуда Миланка не сводила глаз.

Почти как Лена — со своего героя.

Дима усмехнулся, чувствуя, как скулам стало неожиданно горячо, и закопался лицом в разметанные по подушке Черемухины волосы. Он еще ночью никак не мог ими надышаться, потому что они пахли их общей страстью и их общей любовью, которая оказалась взаимной и прошедшей испытание годами.

«Я тебя люблю!»

И сейчас пробирало до самого центра сердца, а тогда, у поверженного Дуденко, Дима просто задохнулся в затопившей до краев нежности и сумел только по-идиотски усмехнуться и потрепать свою Черемуху по спутанным волосам.

Зато ночью оторвался. Его словно прорвало, выпустив наружу никогда еще не говоренные слова, потому что без них даже самая яркая близость казалось всего лишь сексом, а Дима хотел заниматься со своей Черемухой любовью — той самой, что наконец далась им обоим: выстраданная, едва не потерянная и оттого мучительно сладкая.

Ленка его любила…

Черт, да если бы ему все еще было восемнадцать, прошелся бы колесом по всей этой пыльной дороге, а потом бы еще проорался в голос, чтобы все на свете знали, каким счастливым глупая Черемуха его сделала. А пришлось по-взрослому отложить собственный восторг на более подходящее время, потому что слишком много оказалось у них с Ленкой совершенно неотложных дел, которые требовали серьезности и ответственного подхода.

Для начала Дима обезоруживает-таки Дараганскую братву, все еще не пришедшую в себя после его фееричного появления. Насколько оно было фееричным, Дима узнает уже позже, когда Ленка вечером, едва дождавшись Кирюхиного отбытия из комнаты, сует ему под рубашку горячие ладони и греховно низким голосом шепчет:

— Корнилов, я даже представить не могла, насколько ты крут!

Лучшего комплимента Дима в жизни не слышал. Вряд ли Ленка подозревает, что этим своим восхищенным возбуждением подняла его самооценку до высот примерно «Бурдж-Халифа». Таким самодовольным он не чувствовал себя даже в юности, когда выигрывал соревнования или завоевывал сердце очередной ветреницы. Теперь ему не надо чужих сердец. Теперь у него свое — единственное, завоеванное, нужное большое воздуха, которого в последнее время так часто не хватало.

Ключи от машины Дима забирает вместе со стволами. Имеется у него, конечно, опасение, что Гоша за такое унижение своих орлов может хорошо настучать по котелку, и не только Корнилову, но оставлять оным орлам шанс снова открыть охоту на Черемуху Дима не собирается. Забивает потом Дарагану стрелку на крыльце больницы, куда скорая отвезла старшего Черемных вместе с сопровождающими, там и возвращает утраченное, а заодно делится записью ночных бдений милосердовской команды. Гоша оказывается парнем не только понятливым, но и практичным и приглашает Диму к себе на службу телохранителем.

Дима со всей искренностью благодарит за интересное предложение, но все же отказывается.

— Деньгами не обижу, — заверяет Гоша. — Можешь в качестве аванса машину эту себе оставить. А мне спокойствие важнее. Хочу знать, что в случае чего не придется самому прикрывать своих же защитничков.

— Да я же тоже не терминатор, — смеется Дима. — Повод просто был.

Гоша хмыкает — и как-то так понимающе, что больше объяснять ничего не приходится.

— Ладно, парень, если сумеете мою машину обратно собрать, да так, что комар носу не подточит, не трону ваш сервис, — обещает он. — Но проверять, учти, со специалистом приду. Если ему что не по нраву придется, затребую оплату по рыночной стоимости. И там уж ваши проблемы, где вы деньги искать будете. Я на благотворительность не подписывался.

— Договорились! — кивает Дима и на этой мажорной ноте возвращается в больницу к перепуганной Лене, которая, как оказалось, отлично видела в лестничное окно, с кем Дима встречался, и не находила себе места от волнения, не зная, чем закончится этот разговор.

— Тебе мало, Корнилов, да, мало было электрошокером сегодня по мозгам получить?! — выговаривает она ему за безрассудство, судорожно стиснув пальцами его рубашку и едва владея голосом. — Ты хочешь,