Век криминалистики - Юрген Торвальд

Картина была бы неполной, если не упомянуть, что чуть позже, в 1924 году, и Вэн Эмбур потерпел тяжелое поражение по делу об убийстве за пределами штата Массачусетс. Оно должно было подорвать к нему всякое доверие и в Дедхэме, если бы это дошло до ушей защиты.

Вечером 4 февраля 1924 г. Хьюберт Даме, священник католической общины в Бриджпорте (штат Коннектикут) шагал вдоль главной улицы этого города. Внезапно к нему подошел иностранец и выстрелил ему в затылок. Даме свалился замертво. Убийца скрылся. Пуля, сразившая Даме, была, как оказалось, 32-го калибра.

Священника очень любили, и началась бешеная охота за убийцей. Многочисленные показания усердных свидетелей ни к чему, однако, не привели, пока 11 февраля Джон Рейнолдс, чиновник уголовного розыска в Саут-Норуолке, увидел молодого человека, бесцельно шагающего по городу. Он препроводил незнакомца в полицию и обыскал его. В кармане пальто находился револьвер испанского производства, 32-го калибра. Из пяти патронов, которыми он заряжался, не хватало одного – выстрелянного. Незнакомца звали Гарольд Израэль, он прибыл из Бриджпорта и искал ночлег. За тайное «ношение оружия» он был осужден к 30 дням ареста. По долгу службы его спросили, где он был в момент убийства священника Даме. На это он не смог ответить. Наконец, ему устроили очную ставку со свидетелями. Они утверждали, что узнают в нем убийцу священника. После этого Израэля усердно допрашивали с полудня 13 февраля до вечера следующего дня. В конце концов, он сдался и признался, что убил священника, «потому что так ему захотелось».

Привлеченный к этому делу в качестве эксперта Вэн Эмбур получил пулю, причинившую смерть, сделал из пистолета Израэля несколько выстрелов пробными пулями, сделал микрофотоснимки всех пуль и прикрепил их к ленте, чтобы таким образом иметь всегда под рукой изображение всей поверхности пули. Затем он сделал надрез в кадре с изображением пробной пули, засунул в него кадр с изображением пули, причинившей смерть, и так долго двигал эти кадры по отношению друг к другу, пока характерные признаки обоих кадров не совпали.

Следственному судье он заявил: «Я, правда, провел еще не все пробы, но убежден, что пуля выстрелена из этого (Израэля) оружия». Это заявление Вэна Эмбура имело решающее значение. Предварительные результаты расследования были переданы прокурору Хоумеру Стилле Каммингсу, который принадлежал к числу тех прокуроров, для которых важно было не добиться осуждения и завоевать симпатии своих избирателей на следующий избирательный срок, а важна была справедливость.

Когда Израэль отказался от своего признания и заявил, что в конце бесконечных допросов он готов был признаться в чем угодно, лишь бы положить конец мукам, Каммингс не отмахнулся просто так от этого факта. У него сложилось свое собственное представление об Израэле, он считал его умственно отсталым, беспомощным и легко поддающимся влияниям. А вскоре затем он изобличил всех свидетелей в безответственных и легкомысленных утверждениях. Выяснилось даже, что Израэль имел алиби на момент убийства священника.

В конечном итоге оставался только один тягостный момент – экспертиза Вэна Эмбура. Каммингс сначала вызвал к себе шесть новых экспертов по баллистике. В те дни эксперты расплодились, как грибы после дождя. Каждый сотрудник оружейного завода хотел обеспечить себе участие в новой, входящей в моду сфере деятельности. Применявшиеся ими методы были не лучше и не надежнее, чем у Эмбура, и их взгляды очень бы удивили Уэйта или Годдарда. Тем не менее они единодушно заявили, что не находят никаких доказательств того, что причинившая смерть пуля имеет отношение к револьверу Израэля. Это побудило Каммингса лично ознакомиться с фотолентами Эмбура. Сравнив фотоснимки пули, сразившей священника, и пробных пуль, он был страшно удивлен, ибо никакого «совпадения» признаков между ними не было и в помине: под снимком пули смерти он случайно обнаружил засунутый туда пробный снимок. Каммингс велел вызвать к нему Вэна Эмбура. Он повторил при нем эксперимент с кадрами фотоленты и молча, но с укором посмотрел на него. Бледный и перепуганный Вэн Эмбур молчал. Пойманный на ошибке, он вынужден был признать, что пуля, причинившая смерть, выстрелена не из пистолета Израэля. Объяснить свою ужасную ошибку он не смог, хотя сделать это было нетрудно: все дело в том, что Эмбур ограничился лишь поверхностным осмотром пуль.

Между тем в борьбе за жизнь Сакко и Ванцетти были исчерпаны все легальные возможности добиться проведения нового судебного разбирательства по делу. Поток протестов со всего мира достиг своего апогея. Эти протесты и долгие препирательства по поводу нового судебного разбирательства привели лишь к одному: даже те американцы, которые никоим образом не относились к «левым», почувствовали сомнение относительно беспристрастности проведенного судебного разбирательства. Характерно, что когда изможденный и изверившийся Мур сложил с себя полномочия защитника, на его место встал представитель высших слоев Новой Англии Уильям Гудрич Томпсон. И он-то обратился к губернатору Массачусетса Фуллеру. 1 июля 1927 г. губернатор назначил комитет из трех независимых мужчин, которые (как это уже было по делу Стилоу) должны были проверить обоснованность осуждения Сакко и Ванцетти. Возглавил этот комитет Эббот Лоуренс Лауэлл, семидесятидвухлетний президент Гарвардского университета. Великая драма приближалась к развязке: через три дня с геликсометром, микрометрическим микроскопом и сравнительным микроскопом в Дедхэм прибыл Годдард.

Годдард все эти годы наблюдал за ходом экспертизы огнестрельного оружия в Дедхэме. Но лишь тогда, когда он полностью преуспел в собственном деле, весной 1927 г. он обратился сразу и к защите, и к обвинению, предложив внести, наконец, «неопровержимую ясность» в спорные вопросы, связанные с огнестрельным оружием. Это целиком соответствовало его манере проведения экспертизы: говорить не о вине или «невиновности» подсудимого, а исключительно о том, действительно ли пуля, причинившая смерть, или патронные гильзы вылетели из револьвера Сакко. Ответ на вопрос, стрелял ли Сакко из револьвера, лежал за пределами компетенции Годдарда.

Защита оставила без внимания предложение Годдарда. Новый защитник Томпсон из холодного жителя Новой Англии превратился в страстного сторонника своих клиентов. Контраргументы на него не действовали. Разумеется, это имело своим последствием то, что в вопросах, касающихся огнестрельного оружия, он по-прежнему цеплялся за «доктора» Гамилтона и все доказательства несостоятельности Гамилтона попросту игнорировал. Выводы эксперта Гамилтона отвечали желаниям Томпсона. Он, наверное, даже подозревал, что эти выводы неверны, но не хотел слышать ни о какой другой экспертизе.

В отличие от Томпсона, обвинение приняло предложение Годдарда. Томпсон, в конце концов, выразил, по крайней мере, готовность не мешать проведению новых проб. Однако он лично и Гамилтон отказались присутствовать при их проведении. Другой же эксперт защиты Огастес Джилл, профессор Высшей технической школы Массачусетса, согласился прийти. Впервые при проведении процесса по делу о насильственном преступлении на сцене появился сравнительный микроскоп. Никто из присутствовавших, кроме Годдарда, прежде о нем и не слышал.