Герои Первой мировой - Вячеслав Бондаренко

Из постепенности наград был изъят орден Святого Георгия, которым священники награждались за наиболее выдающиеся подвиги. Впервые высшая воинская награда России была вручена полковому священнику 19-го егерского полка отцу Василию (Васильковскому) 26 марта 1813 года за храбрость, проявленную во время сражений под Витебском и Малоярославцем. На протяжении XIX века этого ордена удостоились также священник Тобольского пехотного полка отец Иов (Каминский, в 1829 году), священник Могилёвского пехотного полка отец Иоанн (Пятибоков, в 1854 году) и иеромонах 45-го флотского экипажа отец Иоанникий (Савинов, в 1855 году). В 1905 году ордена Святого Георгия 4-й степени был удостоен священник 11-го Восточно-Сибирского стрелкового полка отец Стефан (Щербаковский), впоследствии геройски проявивший себя и на Первой мировой.

В течение 1914—1917 годов орденом Святого Георгия 4-й степени в России было награждено 13 военных священников. Вот их имена:

священник минного заградителя «Прут» отец Антоний (Смирнов);

священник 3-го гренадерского Перновского полка отец Амвросий (Матвеев);

священник 154-го пехотного Дербентского полка отец Павел (Смирнов);

священник 209-го пехотного Богородского полка отец Фи-лофей (Антипычев);

священник 217-го пехотного Ковровского полка отец Владимир (Праницкий);

священник 289-го пехотного Коротоякского полка отец Евтихий (Тулупов);

священник 318-го пехотного Черноярского полка отец Александр (Тарноуцкий);

священник 439-го пехотного Илецкого полка отец Михаил (Дудицкий);

священник 5-го Финляндского стрелкового полка отец Михаил (Семенов);

священник 6-го Финляндского стрелкового полка отец Андрей (Богословский);

священник 7-го Финляндского стрелкового полка отец Сергий (Соколовский);

священник 9-го драгунского Казанского полка отец Василий (Шпичек);

священник 42-й артиллерийской бригады отец Виктор (Кашубский).

Кроме того, священник 245-го пехотного Бердянского полка отец Василий (Островидов) был удостоен Георгиевского креста 4-й степени.

Отдельно стоит упомянуть священнослужителей других конфессий. Заслуги католических и протестантских священников, как и православных, могли быть отмечены орденами, возведением в должность, наперсными крестами. Представители мусульманского военного духовенства могли быть награждены медалями «За усердие» для ношения на груди или на шее. Однако во время войны полковые муллы не раз получали ордена Святого Станислава 3-й степени с мечами. Известен единственный случай награждения полкового муллы Ингушского конного полка Хаджи-Таубот Горбакова орденом Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом — «…за то, что в бою 3 июня 1916 года, когда австрийская пехота перешла в наступление… он, въехав вперед в цепь и лаву, возбуждал и зажигал всадников своими речами и личным примером храбрости, пока не был контужен в голову разорвавшимся артиллерийским снарядом». В 1915 году орден Святой Анны 2-й степени получил бакша-лама Менько Барманжинов, окормлявший чинов Донского казачьего войска — калмыков по происхождению. Старообрядческие священники начали допускаться в армию и на флот лишь в июле 1916 года. 4 августа этого года состоялось единственное награждение такого священника орденом — крест Святой Анны 3-й степени с мечами получил Алексей Журавлев, служивший при штабе Западного фронта.

«Мы в ноги должны поклониться военному духовенству за его великолепную работу в армии» — эти слова Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, сказанные в 1915-м, вовсе не выглядят преувеличением. Русские военные священники действительно внесли огромный вклад в укрепление боевого духа армии и флота, не только словом, но и делом поддерживали своих духовных чад, возглавляя отчаянные контратаки и возвращая в окопы упавших духом. А когда было нужно — до конца оставались на гибнущем корабле, уходившем на дно с гордо развевающимся на мачте боевым флагом. Всего в годы Первой мировой погибло 26 военных священников, умерло от ран и болезней 54, 48 было ранено, 47 контужено, 5 отравлено ядовитыми газами, более 100 попало в плен.

…История военно-морского духовенства в России завершилась 23 января 1918 года. Приказ по Морскому ведомству № 83, изданный в этот день, гласил: «Все священнослужители исключаются из списков личного состава флота по морскому комиссариату. Все церковное имущество переходит в национальную собственность Российской Советской Республики». Однако мало известен другой факт: за девять дней до этого, 14 января 1918 года, в Киеве, бывшем тогда столицей Украинской Народной Республики, был утвержден рисунок флага военно-морского флота Украины. На нем изображался знак Святого Владимира, в навершии которого размещался золотой крест — память о подвиге отца Антония и экипажа «Прута». Так героическое деяние иеромонаха было увековечено не где-нибудь, а на военно-морском флаге страны.

На могиле отдавшего жизнь за Родину мужественного пастыря нет надгробного камня. Остов минного заградителя «Прут» покоится на дне Черного моря, на глубине 124 метра. Но память о тихой жизни отца Антония, так ярко блеснувшей в самый последний день, жива и сейчас.

«Как одна звезда горит ярче другой, так и в общем изумительном подвиге доблестной русской армии выделяются высотой и святостью подвига отдельные некоторые лица. И к числу таких лиц, о подвиге которых в умилении и в счастливом изумлении узнала вся Россия, принадлежат приснопамятные братья Панаевы». Такими словами открывалась изданная в Петрограде в 1917 году книга Е. Поселянина (под этим псевдонимом писал Евгений Николаевич Погожев) «Краса русской армии братья Панаевы». И название этой небольшой книги, на нынешний слух несколько вычурное, нисколько не звучало в то время преувеличением — Панаевы действительно были красой и гордостью нашей армии, ее легендарными героями. На них призывали равняться, им подражали, на их примере воспитывали кадет и юнкеров. Увы, «умиление и счастливое изумление» их подвигом продлились очень недолго — тот самый 1917-й, в котором увидела свет книга Е. Поселянина, словно губкой смыл память о братьях Панаевых из скрижалей отечественной военной истории. Но остались описания их подвига, фотографии, запечатлевшие этих необыкновенных людей, осталась красивая и трагическая легенда, которая сегодня трогает каждого, как и сто лет назад…

Дворянский род Панаевых был внесен в 3-ю часть родословных книг Казанской, Санкт-Петербургской и Новгородской губерний. По преданию, бытовавшему в семье, Панаевы происходили от новгородцев Паналимоновых, переселившихся при Иване Грозном в Казань. Описание родового герба Панаевых звучит так: «Щит пересечен. В первой, лазоревой части, золотая свирель. Во второй, серебряной части, черный бегущий соболь с червлеными глазами и языком. Щит увенчан дворянскими шлемом и короною. Нашлемник: три серебряных страусовых пера. Намет: справа — лазоревый, с золотом, слева — черный, с серебром».

Семья на протяжении многих поколений была накрепко связана с двумя вроде бы далеко отстоящими друг от друга родами деятельности — армией и литературой. Основателем этой традиции стал прадед братьев Панаевых, Иван Иванович Панаев (1752—1796). Пятнадцатилетним юношей он поступил в чине прапорщика на военную службу, а закончил ее секунд-майором в 1781-м. В свободное от службы время Иван Иванович сочинял философские трактаты и стихи, однако по скромности характера в печать их не отдавал. Именно ему Россия обязана «открытием» популярного в начале XIX века поэта, автора песни «Среди долины ровныя…» А.Ф. Мерзлякова.