Элина и Орбус - Лера Зима

– Хьюго, ты живой?

Попугай молчал.

– Ау! Тебе говорят. Живой?

Снова молчит. Но пошевелился, чем себя и выдал.

– Ну раз умер, надо выкинуть за борт. – Пошутила я.

– Ка-а-ак за борт?! Я просто отдыхаю! Устал.

– Ладно, спи!

Шестом дотолкала плот до берега.

Размотала веревку, аккуратно уложила бревна (вдруг еще пригодятся), моток запихнула в сумку. Не знаю, придется ли возвращаться, а веревка еще, точно, может пригодится.

* * *

За низкорослыми деревцами скрывался еще водоем. Прозрачная вода манила. Там купались слоны. Подошли чуть поближе, и я смогла рассмотреть их. Это были очень необычные слоны. И даже не маленькие уши делали их странными. Огромные, лопатовидные носы, как у крокодилов.

– Вот это крокотамы! – воскликнула я.

– Что, крокодилы? Где? – засуетился попугай.

– Да вон, слоны.

– Что? Слонов атакуют крокодилы?

– Да нет же. Морды у них крокодильи. Крокотамы. Так я их назову.

– Элина, давай туда не пойдем.

– Хьюго, ты же лучший боец с демонами.

– Ладно, уговорила.

Мы спрятались в кустах, недалеко от берега. Нужен план.

– Хьюго. Ты поможешь мне оседлать крокотама. Возьмешь веревку и облетишь вокруг его челюсти. А я потяну на себя и заберусь на спину.

– Чтобы я? Да ему в пасть? – завозмущался попугай.

– Не в пасть, а вокруг морды! – возразила я.

– Ты хочешь воспользоваться мной как приманкой! – причитал Хьюго.

– Ты всего лишь свяжешь ему рот, а я оседлаю. – Терпеливо пыталась я объяснить. – Мы воспользуемся им, чтобы переплыть озеро.

– Нет. Ну все! Моего терпения больше не хватит! Выручай тут тебя. Спасай. Хвали! И никакой благодарности.

– Ну Хьюго, ну постой.

– Все, я ушел. Пока. Прощай. Удачи. – Попугай стремительно улетел и скрылся в листве зарослей.

Ну что поделать. Проделала долгий путь в одиночку, справлюсь и дальше. Значит, он свою миссию выполнил.

Подошла ближе.

Крокотамы не купались! И приручать их не было нужды! Они тонули.

Я схватила первую попавшую палочку, обмакнула в «воду». И действительно, с палки стекала липкая, тягучая смола.

Так это было не озеро. Странные слоны увязли в асфальтовой яме.

Как-то я слышала, что в древности в таких выходах смолы на земную поверхность погибло не одно животное. И драконы-динозавры прошлого, и саблезубые тигры, и платибелодоны, и бронтотерии, и моа. Привлеченные соблазнительной гладью битума, похожего издалека на воду, они уже не могли выбраться на поверхность.

А что, если спасти этого крокотама. И на нем продолжить путь. Одна не смогу. Вот Хьюго бы мог помочь его вытянуть. Одной веревкой обвязал бы слона. Вторую бы я привязала к вон тому дереву. И потянула бы, может, и вытащила. Эх. Одна я не смогу. Как я натяну ему петлю? Струсил попка.

А я обхожу смертельную ловушку.

* * *

Тропинка упирается в изгородь. Плетеная, увитая вьющимися растениями, то ли вьюнками, то ли плющом, она имеет только одну брешь, в которую я и проникаю. Чуть не теряю равновесие, ибо оказываюсь на тоненькой досточке, а слева и справа от меня вода. Плетень огораживал почти идеально прямоугольный пруд, который делил на две части длинный деревянный мост. Ровно одна доска на то, чтобы пройти и не упасть ни влево, ни вправо. Я иду, стараясь держать равновесие. Странное бульканье раздается то слева, то справа. Все та же болотная вода. Пузыри. Дохожу до следующей ограды. Теперь иду по сухой тропе. Но по обе стороны высокие, плетеные, увитые дикими порослями, ограды. Наконец, поворот. И опять плетень, брешь в нем, а за оградой, бассейн. Высокий забор окружает и его.

Похоже, попала я в какой-то плетено-водный лабиринт.

Аккуратно и медленно переступая по хлипкому мостику-дорожке, дохожу до середины водоема. Поверхность пруда колышется, пузырится кругами. Резко поднявшаяся волна обдает брызгами мои ноги, и из воды выпрыгивает красная змеиная голова на длинной шее, за ней вторая. И обе мчатся в мою сторону. За спиной c грохотом раздается такой же всплеск. Оглядываюсь. С тыла еще один водный монстр.

Не знаю, как я только очутилась на берегу и при этом не упала в воду. Бежала, не глядя под ноги и даже не думая о равновесии, лишь бы скорее добраться до выхода.

Преодолев ограду, спешу дальше.  Пересекаю прямоугольную полянку, тоже огороженную плетеным забором. Ограда увита плющом и другими вьюнками. Как и заборы бассейнов, но тут хотя бы без воды и змеев.

* * *

Площадка, наверное, когда-то служила огородом. Заросшая сорной травой, земля здесь сама уже произвела несколько экземпляров тыквы, подсолнечника и дурного огурца. А кто же растил здесь плоды местной земли? Уж не дикие зубастые племена и рогатые бесы? Ну, думаю, точно не водяные.

Следующая калитка привела меня в более сложно организованное геометрическое пространство, тоже напоминающее лабиринт. Высокий забор-плетень тянется вдоль заброшенного то ли огорода, то ли поля, затем делает поворот, потом еще, и, наконец, упирается в прямую стену хаты.  Сверху – полуобрушенная соломенная крыша. Дверь отворена. Захожу.

Старое фортепьяно. На диване – подушки разных размеров, с вышитыми картинками рыб, птиц и животных. У одного из двух дальних окон – старый стол-буфет с облезающей голубой краской, под его столешницей целиком размещались три створки для хранения кухонных мелочей. Рядом, в углу – сервант.

Подхожу ко второму окну. За ним скрывался полностью окруженный забором квадрат, такой же, какие я только что посетила. Собственный огород, – догадалась я.

Что-то мне подсказывало: это строение служило не демонам, а людям. Но как же тогда утверждение Тенебриуса, что Орбус населен лишь демонами? Впрочем, Тенебрий обещал, что и на Орбе будет со мной, ан нет.

Жгучая тоска охватила меня. Хочется сесть и не вставать. Или упасть на этот разваленный диванчик и уснуть, обнимая подушки.

Странная, ты, штука, я тебе признаюсь, Жизнь!

Сначала увела меня из дома. Затем, ладно, я сама отправилась догонять наших рейнджеров во главе с Флорентиной. Смерть Валентина. Только его встретила и тут же потеряла. Неудачные попытки его вернуть. Воскрешение Тенебриуса, его предательство (или что это было?)  Мои уже тающие попытки найти душу Валентина на Орбусе. Странный Алан. Его падение и смерть. И что теперь? Я уже отчаялась найти своего возлюбленного.

О, Валентин, если я тебя встречу, это будет самое лучше чудо. Ах если…

Но нет. Не верю в это. Уже не верю. Что мне остается? Сложиться здесь калачиком и умереть от голода или быть съеденной здешними живодерами? Бесславный капец.