На задворках вечности. Часть II. В шаге от бездны - Галина Раздельная

Антарес чуть не лишился ощущений и связи с реальностью, когда когтистая рука сомкнулась на его шее. Архонт оторвал его от земли, высоко подняв.

– Неблагодарный ублюдок! – закричал он.

Антарес сморщился от режущих звуков старческого, хриплого голоса.

Сквозь наползающую на глаза муть боли он всмотрелся в лицо Кочевника. Оно было подлинным. Растрата энергии заставила Архонта позабыть о внешнем виде, и сейчас перед Владыкой галактики стояло уже известное ему дряхлое, мерзкое существо, вобравшее в свой облик отражения всех возможных первородных рас мироздания. Лик его стал ещё более гнилым и затхлым с тех пор, как Антарес в последний раз видел его таким.

Архонт продолжал изливать ругань, но Владыка галактики слышал его через слово. Слух, да и все другие чувства искривлялись в руках Кочевника. Тот, даже не замечая этого, ломал некогда нравившуюся ему игрушку.

Продолжая мучить Антареса, Архонт мимолётом заметил Кали. Она ещё лежала, но боль уже не затмевала её рассудок. Девушка понимала всё, что происходило на её глазах, и это отражалось ужасом на её лице. Гримаса её страха придала Кочевнику ещё большей злости. Замолчав, он судорожно сжал кисть. Физическое воплощение Антареса резко исчезло, развеваясь беловато-красным отсветом в темноте.

Кали коротко вскрикнула, зажав ладонью рот. Она начала медленно вставать, отдаляясь от Архонта.

Кочевник приблизился. Он более не прятал своей внешности. Дряхлое существо уверенно наступало, сокращая расстояние между собой и девушкой.

– Бежать некуда, – глухо напомнил он. – Ты уже моя.

Архонт коротким кивком указал девушке на небо, и Кали проследила за ним. Торжествовала густая темнота, только отблески тусклого звёздного неба говорили о том, что вокруг ещё существовала эта Вселенная. Солнца не стало.

– Видишь? – тихо спросил Кочевник.

Он легонько повёл рукой, но это вызвало немыслимую боль в мыслях Кали.

– Моя!

Архонт ещё раз дёрнул за невидимые цепи власти над её душой, сдавливая, раня, заставляя девушку кричать и биться в агонии.

– Всё могло бы быть иначе, милая, – приблизившись к ней, прошептал Кочевник.

Его разум влезал в глубинные уголки памяти Кали. Поверхностные знания из носителя уже перетекали в память самого Архонта. Это не мешало попутно причинять ей новую боль. Без осторожностей и жалости Кочевник грубо вырезал из разума девушки нужные ему пазлы.

Его нити тянулись дальше, касаясь всё более и более глубинных кодов. Нетерпение Кочевника росло. Он быстро касался каждого воспоминания о кристалле и решительно перескакивал дальше. Он искал то, в чём нуждался, небрежно оставляя ценнейшие догмы на потом. Сейчас ему требовалось всего одно решение. Ещё никогда Архонт не ощущал такой близости к стремлению всего своего существования, к тому, чтобы стать совершенным!

Скоростной поток новой информации куражил его состояние. Его облик вновь вернулся к молодости и красоте. Но это был новый облик, ещё более утончённый и прекрасный. Таким Архонт представлял себя в те короткие мгновения, когда позволял мечтам об идеале занимать свою голову. Он уже перекраивал самого себя, уже неосознанно применял некоторые коды, но заветные решение, его исцеление ещё оставалось впереди, и Тёмный Кочевник с новой жадностью набрасывался на сознание девушки.

Такое быстрое и жестокое проникновение свело бы с ума и равное ему по силе и энергии существо, но влияние пробывших в памяти Кали уникальных знаний и её необычное происхождение ещё оберегали её от безумия. Сознание её разрывалось с той же быстротой и необратимостью, с которой погибала под их ногами планета. Разум терял способность просчитывать и анализировать, но, несмотря на нарастающее давление, какая-то часть её сознания ещё оставалась неприступной для Кочевника.

Стены жалкого убежища сужались под натиском Архонта. Кали принадлежала ему по всем порядкам установленной им власти и не могла выстоять долго. Каждое касание его мыслей разрывало сущность девушки, уменьшая эти стены и давая ему доступ к новым виткам её памяти. Возможно, будь у него больше терпения и выдержки, он не действовал бы так опрометчиво и несдержанно. Он постарался бы растянуть эти моменты на долгие-долгие прелюдии пыток и истязаний. Это он умел, как и умел получать удовольствие, находя его в безысходности и страдании своих рабов. Когда-то он ещё обещал себе, что не станет торопиться и с Кали. Сама по себе она его мало интересовала, но то, что скрывал её разум, лишало Кочевника любых границ сдержанности. Так что Архонт даже не старался себя обуздать.

Он осушал её сознание, заглатывая содержимое, давясь им. Даже для его пределов информации было чрезмерно много. Он не давал ей времени устаканиться, осесть в своём сознании. Старое и новое беспорядочно перемешивалось в его голове, создавая нагромождения и хаос. В какой-то мере это сталкивало к безумию и самого Архонта.

Жадность его только возрастала. Тёмный Кочевник одурманенно пил чужую память. Он давно перестал замечать Кали. Её руки покоились в мёртвой хватке его ладоней, лицо девушки находилось практически впритык к его лицу, но Архонт видел лишь то, что втекало в его разум. Любые не относящиеся к знаниям ощущения он пропускал мимо внимания, ни звуки стонущей планеты, ни нарастающее колебание землетрясений, ни вой поднявшихся ветров, ничто не долетало в его мысли. Неистовая жадность ослепила его. Последняя стена в разуме девушки отделяла его от наиболее важных сакральных познаний этого мироздания. Тонкая на вид преграда упорно выдерживала попытки пробраться внутрь. Это бесило Архонта. Злость всецело забрала у него остатки рационализма. Единственное в своём роде могущественное создание существующих миров теперь походило на разъярённого зверя: рычащего, извергающего проклятья, кидающегося на свою добычу. Но злость и сила казались бесполезными против этой преграды.

А потом произошло то, чего Кочевник вовсе не ожидал. Стена покрылась разломами, он успел увидеть за ней залежи скрытой информации, но в следующий момент тихая вибрация с силой отбросила его прочь из сознания девушки. Отдача перешла и на его физическое тело. Архонт отступился, упав на спину. Только сейчас он заметил отсутствие рук девушки в своих руках. Её не было рядом.

Кали находилась на небольшом удалении, укрытая гудящей ветрами темнотой. Увидев её, Кочевник быстро поднялся, бросившись в её сторону. Но какое-то внутреннее потрясение заставило его резко остановиться. Архонт замер, рассеянно коснувшись груди. Долгое время его взгляд обращался внутрь. Растопыренные пальцы вскользь перебегали по грудной клетке, пока неожиданно резко не схватились за одежду, разрывая её, будто та мешала дышать.

– Что это? Что? – тихо спросил Архонт.

Кали молчала, но Кочевник и не к ней обращался. Его взгляд всё ещё тянулся вглубь самого себя, тормоша своё переполненное сознание, не понимая появившегося странного ощущения.

Рука Архонта добралась до кожи, оголив грудь. Он сильно тёр её, словно пытался что-то содрать. Внезапно его зрачки взметнулись к Кали.