Роковой поцелуй - Джорджетт Хейер

– Если бы я мог представить доказательства, которые бы имели вес в суде, то вы сегодня не разгуливали бы на свободе, мистер Тавернер.

Джудит изумленно смотрела на графа.

– А когда же вы заподозрили, что дуэль подстроил мой кузен? – спросила она.

– Почти сразу же. Быть может, вы помните, как однажды пришли ко мне и пожаловались, что Перегрин угодил в дурную компанию. Вы упомянули Фарнаби, и мне пришло в голову: раз или два я видел Фарнаби в обществе вашего кузена. Правда, в то время я подозревал всего лишь, что они задумали выиграть у Перегрина все его состояние в карты. С этим я разобрался, пригрозив Перегрину отправить его обратно в Йоркшир в том случае, если его проигрыш превысит содержание, которое ему полагалось. Я также счел, что нелишним будет навести справки о состоянии финансовых дел мистера Тавернера. Признаюсь однако, был настолько далек от того, чтобы заподозрить правду, что, ничтоже сумняшеся, проявил крайнее неблагоразумие, санкционировав обручение Перегрина с мисс Гарриет Фэйрфорд. Поступив так, я, вне всякого сомнения, подверг опасности его жизнь. Пока Перегрин оставался свободным, срочной необходимости избавиться от него не возникало. Полагаю, перед тем как расправиться с мальчишкой, ваш кузен позаботился бы о вас, дабы заручиться вашей лояльностью, если бы не изменившиеся обстоятельства. Обручение вынудило его действовать быстро. Он нанял мистера Фарнаби, чтобы застрелить Перегрина на дуэли, и тот мог бы преуспеть, если бы для ссоры выбрал не столь многолюдное место. Узнав от своего грума о случившемся, я отправил его выяснить имя хирурга, к которому собирался обратиться Фитцджон. Остальное было уже нетрудно.

Джудит прижала ладони к щекам.

– Это ужасно! Сущий кошмар! Перегрину грозила опасность с того самого дня!

– Едва ли, – возразил его светлость. – С того самого дня я распорядился взять его под неусыпное наблюдение. Полагаю, Нед Хинксон никогда не пользовался вашим особенным расположением, мисс Тавернер, но вы должны признать: своими умелыми действиями на дороге в Финчли-Коммон в минувшем году он компенсировал недостаток сноровки на облучке. По профессии он боксер-профессионал, и, хотя у меня есть основания подозревать, что мой грум – чрезмерно суровый критик, следует отметить: он сомневается в способности Хинксона блистать на ринге, я лично склоняюсь к мысли, что, при наличии достойного покровителя, он способен добиться больших успехов.

– Хинксон! – воскликнула мисс Тавернер. – О, как же я была слепа!

– Мне известно, что однажды некто предпринял попытку ограбить моего кузена на Финчли-Коммон, – с нескрываемым презрением заявил Бернард Тавернер. – Ее вы тоже запишете на мой счет?

– Я совершенно уверен: это тоже дело ваших рук, – отозвался граф, – но при том не думаю, что данный случай заинтересует присяжных. Зато они могу проявить интерес к некоему кувшинчику с нюхательным табаком, который сейчас находится в моем распоряжении, и еще бо́льшую любознательность – к воздействию этой смеси на человеческий организм.

Бернард Тавернер порывисто стиснул пальцами край каминной полки.

– Боюсь, я решительно вас не понимаю, милорд, – заявил он.

– В самом деле? – осведомился граф. – Неужели вы никогда не задавались вопросом, почему эта смесь не подействовала на Перегрина? Признаю́ за вами некоторую изворотливость в том, что вы придумали, как отравить своего кузена посредством зелья, в составлении которого я числюсь знатоком. Но, на мой взгляд, вам следовало бы задуматься и над тем, что если меня заподозрят в приготовлении этой смеси, ежели ее отравляющее действие обнаружится, то человеком, который совершит это открытие, с высокой долей вероятности окажусь именно я. Того обстоятельства, что смесь была обильно ароматизирована, оказалось достаточно, чтобы вызвать у меня подозрения. И, пока Перегрин гостил у меня дома, я изыскал возможность изъять его табакерку. Было нелегко установить точные пропорции трех сортов табака, использованных для составления оригинальной смеси, но, смею надеяться, мне это удалось. Во всяком случае, сам Перегрин не заметил никакой разницы.

– Его болезнь в вашем доме! – вскричала мисс Тавернер. – Этот кашель! Господи милосердный, неужели такое возможно?

– О да, – прозаично подтвердил граф. – Ароматизированные смеси давно используются для отравления людей. Быть может, вы припоминаете, мисс Тавернер, что я нашел предлог для того, чтобы послать Хинксона на Брук-стрит, пока вы гостили у меня в поместье?

– Да, – сказала она. – Вам нужен был договор аренды.

– Вовсе нет. Мне нужны были остатки нюхательной смеси Перегрина. Он сам рассказал мне о том, где хранит свой кувшинчик, и Хинксон с легкостью изыскал возможность подняться в его комнату, чтобы подменить банку похожей, которую дал ему я. Впоследствии, вновь оказавшись в Лондоне, я посетил всех основных торговцев нюхательным табаком – утомительная задача, – но мои труды были вознаграждены с лихвой. Смесь, о которой мы говорим, встречается довольно редко, и за весь декабрь в городе были проданы всего три четырехфунтовые жестянки с ней. Одну приобрел у «Фрибурга и Трейера» лорд Эдвард Бентинк, другую Вишарт продал герцогу Сассексу, и третью Понтет, на Пэлл-Мэлл, уступил одному джентльмену, который заплатил за нее наличными, не торгуясь, и унес с собой, не назвав своего имени. Описание этого джентльмена, коим любезно снабдил меня торговец, не только принесло мне удовлетворение, но и позволило предположить, что при нужде он без труда опознает своего таинственного покупателя. Как, по-вашему, присяжные могут заинтересоваться этим фактом, мистер Тавернер?

Бернард Тавернер по-прежнему стоял, вцепившись рукой в край каминной полки. Губы его растянулись в довольно-таки неприглядной улыбке.

– Заинтересоваться – да, но проявить интерес – еще не значит выказать уверенность, лорд Уорт.

– Очень хорошо, – сказал граф. – В таком случае перейдем к вашей очередной и последней попытке. Следует отдать вам должное и признать, что вы вряд ли предприняли бы ее, не будь дата свадьбы Перегрина назначена, отчего у вас возникла безотлагательная необходимость разделаться с ним немедленно. Вас поджимало время, мистер Тавернер, и положение ваше было слишком отчаянным, чтобы вы задумались о том, не вступил ли в игру и я. С того самого момента, как была назначена дата свадьбы Перегрина, о каждом вашем движении становилось известно мне. Вы подозревали Хинксона, но не он был тем человеком, тенью следовавшим за вами повсюду. По пятам за вами шла личность, которая известна вам ничуть не менее, чем я сам. Вы даже швырнули ему шиллинг за то, что он подержал под уздцы вашего коня. Неужели вы не сумели распознать моего грума, мистер Тавернер?

Бернард Тавернер не сводил глаз с лица его светлости. Он сделал глотательное движение, но промолчал.

Граф взял щепотку табаку.

– В целом, – задумчиво проговорил он, – как мне представляется, Генри получил удовольствие от этого задания. Оно было чуть ниже его достоинства, но он крайне привязан ко мне, мистер Тавернер, и оказался куда более надежным помощником, чем все остальные ваши неумелые сообщники: он повиновался мне безоговорочно, ни на секунду не упуская вас из виду. Вы изрядно удивились бы его изобретательности. Направившись в кабриолете в гости к своему другу-мореплавателю в Нью-Шорхем, вы взяли с собой Генри, который, скорчившись, отправился вместе с вами в отделении для багажа. Его описание подобного способа путешествия не может быть озвучено в приличном обществе, зато отличается непревзойденной яркостью. Но я забегаю вперед. Вашим первым шагом стала попытка внедрить своего человека в окружение Перегрина – шаг столь же отчаянный, сколь и безрассудный, если мне будет позволено высказать свое мнение. Вам стоило бы рискнуть и на этой стадии выйти на первый план, мой дорогой сэр. Вам следовало бы самому избавиться от Перегрина. Словом, вы составили план, согласно которому Перегрин должен был отправиться в плавание. Его должны были сразу сбросить за борт? Было бы небезынтересно узнать, какую судьбу вы ему уготовили. Мне остается лишь надеяться, что теперь ее испытает на себе Тайлер, в чью задачу, без сомнения, входило связать Перегрина в подходящий момент во время поездки в Уортинг и передать капитану той посудины. Для пущей уверенности Тайлер попытался напоить Хинксона, прежде чем отправляться в путь. Но голова у Хинксона оказалась куда крепче, чем вы можете себе представить, и, вместо того, чтобы свалиться под стол, он пришел ко мне. Я же перехватил Перегрина на Уэст-Клифф и попросил вернуться ко мне домой, чтобы уладить кое-какие деловые вопросы. Как только он оказался под моей крышей, я угостил его вином, в которое было подмешано снотворное, а Генри проделал то же самое с Тайлером. Затем Хинксон отвез Тайлера на место рандеву, назначенное вами, мистер Тавернер, и передал его вашим предприимчивым друзьям. Это он написал вам записку, которую вы сочли составленной рукой Тайлера, и сообщил, что сделал свое дело и будет ждать с вами встречи в Лондоне. В тот же вечер Перегрина из моего дома перевезли на мою же яхту, стоявшую на якоре в гавани Нью-Шорхема.