Полукровка.Тень на свету. Книга вторая - Кристина Высоцкая

– А что у нас в саду? – первой не выдержала Эллия.

Остановившись, Повелитель торопливо огляделся и, сориентировавшись, потянул их в ближайшую комнату, оказавшуюся диванной, сплошь уставленную низенькими, едва возвышающимися над полом топчанами с разноцветными накидками и множеством ярких подушечек. Усадив их на маленький диван, Октарис опустился напротив и без тени улыбки посмотрел в удивленные глаза:

– Я знаю, что не имею права решать за вас, но прошу, доверьтесь мне. Я принял Танайю как свою дочь. Об этом знаете вы, знает Бранд и его воины, но для остальных, – он с беспокойством посмотрел на девушку, – ты всего лишь эльфийка, в которой течет и темная кровь. В саду находится храм Ланиона. Демоны приняли тебя как равную, оттого встретили мое приглашение таким ликованием. Они ЗНАЮТ, что это защитит тебя. Не спрашивай как. До церемонии я не имею права раскрывать тайну. Не потому, что не доверяю вам, – таково веление богов. И хотя я уверен, что Ланион никогда не отвергнет тебя, все же вынужден молчать.

С минуту Эля молча изучала суровое, ставшее бесконечно родным лицо, вспоминая произошедшее в лавке оружейника и чувствуя, как горячая волна стыда окрашивает щеки закатным пламенем.

– Я давно приняла тебя как отца, но если кому-то нужно подтверждение, то я согласна пройти ритуал. Но и мне нужно кое-что рассказать вам. – Она виновато посмотрела на Эрана: – Вам обоим.

Собравшись с духом, Эллия незаметно для себя в оберегающем жесте сложила ладони на животе, словно укрывая зародившуюся жизнь от будущих тревог, и негромко заговорила.

Пересказав, как встретили их горожане, как честный оружейник в надежде избавиться от демонов Владыки показал им необычные клинки, не веря, что легенды оживают, как мечи, к огромному удивлению хозяина, пели в ее руках, но замолкали в опытных ладонях Горма, как явился Ланион, с отчаянной горечью сожалевший о том, что ей пришлось перенести… о своей просьбе Горму ничего не сообщать Повелителю… Поведав обо всем в мельчайших подробностях, Эля замолчала, нервно теребя невесомую ткань волшебной красоты платья.

– Я понимаю, – справившись с нелепой обидой, медленно кивнул Октарис, – почему ты не захотела рассказать нам все сразу. Тебе нужно было время, чтобы самой принять то, что твоей жизни так и не суждено стать простой и понятной. Но долг, возложенный на тебя богами, слишком тяжел, чтобы нести его в одиночку. Примешь ли ты нашу помощь? Мою, Бранда, всех, кто готов встать рядом с тобой плечом к плечу? Про Эйраниэля нет нужды говорить – нет такой силы, что способна оторвать его от тебя, – он светло улыбнулся нежно, но твердо обнявшему его дочь эльфу.

– С благодарностью, отец! – просияв, Эллия скользнула на колени и крепко прижалась к груди Триса, впитывая всю нерастраченную нежность сурового демона истосковавшимся по родительской любви естеством.

Несколько минут они просто сидели, не размыкая объятий, пока невольные слезы, затуманившие шоколадно-черные глаза не высохли, оставив на щеках еле мерцающие дорожки. Неохотно оторвав от себя успокоенную девушку, Октарис поднялся сам и помог подняться Эле:

– Идемте. Особых приготовлений не требуется, но мне нужно отдать несколько распоряжений, – ласково коснувшись доверчиво прильнувшей к его ладони щеки, он первым направился к двери.

Подхватив шлейф, Эллия взяла протянутую руку Эрана и, уже не тревожась, шагнула вслед за отцом.

Эллия волновалась. Казалось бы, ну что тут такого? Обычный ритуал удочерения, который является скорее формальностью, чем насущной необходимостью. Но, отправив Эйраниэля добыть им немного свежего отвара, она просто не находила себе места, растеряв с таким трудом обретенное после разговора с отцом равновесие. И переживала бы и дальше, но в тот момент, когда лихорадочное возбуждение внутри нее достигло апогея, из той крошечной точки, где неистово билось сильное сердечко, вдруг поднялась теплая, омывающая невидимым Светом волна невероятной любви.

Замерев посреди комнаты, девушка чутко прислушалась к странному, всепоглощающему чувству, охватившему ее существо. Нахмуренные брови медленно разгладились, а в глазах, вытесняя тревогу, разрослось безмятежное спокойствие. Умиротворенно вздохнув, Эля с тихим вздохом села в обитое сапфировым бархатом кресло и на минуту закрыла глаза.

Такой – отрешенно-неподвижной – ее и застал Эран, вернувшийся с двумя исходящими ароматным паром кружками травяного чая.

– Там, за дверью, – протягивая напиток навстречу нетерпеливым рукам любимой, мотнул головой Хранитель, – нас уже ждут. Я сказал, что мы будем готовы через десять минут.

– Я и так готова, но если сейчас не выпью хотя бы кружечку чая, – Эллия с наслаждением отхлебнула чуть горьковатый отвар, – вряд ли выдержу предстоящее.

– Волнуешься? – попытался поймать ускользающий взгляд девушки Эран.

– Уже нет, – невольно улыбнувшись струившемуся по телу мягкому теплу, покачала головой Эля.

Спустя пять минут, отставив на низенький столик опустевшую посудину, она вскочила с кресла. Или попыталась вскочить… Воздушный шлейф, запутавшись в ногах, едва не опрокинул вскрикнувшую Эллию на пол, и если бы не отменная реакция Эйраниэля, девушка со всей радостью первой встречи обняла бы прикрывающий мрамор ковер.

– Хурсова тряпка! – сердито отбрасывая ни в чем не повинную ткань, проворчала полукровка. – Ну вот скажи, зачем нужны эти мучения, если все присутствующие прекрасно знают, что я не изнеженная леди? Почему я не могу просто быть сама собой?

– Потерпи еще немного, – сочувствующе улыбнулся Хранитель, – скоро ты сможешь переодеться.

– Ладно, идем, покончим с этим побыстрее, – намотав ускользающую материю шлейфа на руку, Эллия решительно направилась к двери.

Утопающий в золотисто-багровых листьях Храм, битком набитый теми, кто явился стать свидетелем редкого для демонов таинства, был строг и мрачен в своем угольно-черном убранстве внутренних стен с мелким крапом тусклой позолоты. Хитро освещенный отраженными от скрытых зеркал солнечными лучами, он гневно сверкал кроваво-красными бликами утопленных в крохотных нишах рубинов размером с гномий кулак. На круглом возвышении в самом центре Храма располагалась огромная чашеобразная купель, возле которой – торжественный и строгий – ждал Эллию Октарис.

Неуверенно обернувшись на выпустившего девичью руку Эрана и получив ободряющую улыбку, Эля скованно поднялась к отцу и, остановившись напротив, вскинула подернутые смущением глаза:

– Что я должна делать?

– Ничего, – взгляд Триса сверкнул непривычной мягкостью, – просто перестань бояться.

Вскинув сосредоточенное лицо к сводчатому, теряющемуся высоко над головой куполу, на чернильной поверхности которого холодными звездами мерцали инкрустированные алмазами созвездия, Повелитель на древнем, почти забытом языке демонов воззвал к далеким богам: