Маятник - Степан Вартанов

— А ты… Ты как та маленькая девочка.

— Да, — скромно сказал Ромка. — Я страшный. — И в этот миг на них напали в первый раз.

Зарычала собака, дрогнул воздух, и из него возник стальной клубок, видимый лишь наполовину, там, где он соприкасался с Ромкиным щитом. Пискнул индикатор перегрузки — щит не справлялся. Затем — точнее, одновременно — собака бросилась в атаку. Щелкнули челюсти, и сталь оказалась слабее. Разлетелась обломками.

Однако этим дело не закончилось. Собака отскочила в сторону от Ромки, а две другие, напротив, встали между ними. Словно защищали, а еще через пару секунд Ромка понял от чего — собака прорастала стальными волокнами. Прорастала и одновременно боролась с ними, Ромка не совсем понимал чем — иммунитетом, что ли? Волокна вырастали, отваливались, рассыпаясь ржавой трухой… Выглядело это, как в аниме изображают бешеных животных, забившихся в угол, злобных.

Победила собака. Волокна опали, победитель встряхнулся и — вот тебе и машина для убийства — помочился на ошметки своего врага. Затем побежал вперед, а его место рядом с Ромкой занял второй пес.

— Это был комар? — спросил Ромка.

— Нет. Я не знаю, что это было. И в следующий раз — стреляй.

— Я не успел. Да. Буду стрелять.

— И еще. — Лар говорил медленно, словно ему не нравилось то, что он собирался сказать. — Помнишь, Лиса сказала, что твои щиты доимперской технологии не пробить?

— Помню. Лажа, я уже понял. Они тут тоже развивались.

— Да.

— Переходим к плану Б. Бегать и прятаться.

За те четыре сотни метров, что надо было пройти до главного коридора, комары атаковали еще трижды, и Ромка трижды стрелял. Идеальная мишень — залипший в щите моток колючей проволоки размером с кулак на расстоянии вытянутой руки. Выстрел разносил противника в мелкую пыль, раскаленную, сгорающую на лету.

— Это не тоннель.

— Большой тоннель, — возразил Лар.

— У нас это называется торговый центр.

— Здесь это тоже было… чем-то вроде. Торговый, культурный…

— Я буду на виду.

— Невидимость.

— Ох.

Ромка поспешно нашарил нужный артефакт и исчез. Это было непривычно. Если иллюзии, проданные ему жонглерами, действовали на всех, кроме самого Ромки, то тут он просто перестал себя видеть. Остались лишь точки по местам крепления чешуек, этакая схема, трехмерная модель мальчишки.

— Прикольно. Только эти точки демаскируют.

— Я не вижу никаких точек.

— А! Это хорошо.

— Пошли?

— Не могу.

Ромка не мог. Вот впереди — пять шагов — выход из тоннеля. Раньше, похоже, это были скользящие двери, но теперь просто понижение потолка, с которого свисают веточки плюща. Но эти три метра…

— Лар, там что-то есть.

К чести Ромкиного спутника: он ни на секунду не усомнился в словах мальчишки.

— Брось ветку.

Ветка спокойно пролетела сквозь «двери» и вылетела в коридор.

— Жалко, гайки нету.

— И что делать?

— Собаку пошли.

— Лар, ты циник, — сказал Ромка. — Мне жалко собаку.

— Напомни мне, — сказал Лар, — чем надлежит думать? Этому твоему — Игроку?

— Ну головой. А что?

— А то. Собаки дойдут до дворца и останутся под землей. Кто их наверх выпустит? Обратно им тоже не пройти. Одним. А если пройдут — сейчас за порядок в Столице отвечает Рысь. Они отследят выход из подземелья и пошлют бойцов. Собаки обречены, Ромка. Расходный материал.

— Блин!

— Игрок. Помнишь? Ты — Игрок. Никто не обещал, что будущее будет хорошим. Будущее — будет. И все.

— Да.

Собака прошла, понюхала воздух и вернулась обратно.

— Не знаю, Лар. Я вот смотрю, и у меня мороз по коже. Понимаешь?

— Смотришь — куда?

— Ну… На ворота, э-э… нет. На поляну перед воротами. Да. Ага. А на стенку… На правую — да, на левую — тоже да. На потолок… Чисто. Лар, спасибо. Я полез.

Ромка включил антиграв и полез.

Собаки без удивления проводили взглядом мальчишку, ползущего по потолку, и потрусили следом, по прямой.

— Что же там все-таки было?

— Не знаю. И знать не хочу. Вперед смотри.

— Да, тут есть на что…

Торговый центр, рукотворный подземный каньон в десять этажей высотой, тянущийся вперед и назад, на сколько хватает глаз. Хватает ненамного — в воздухе висит водяная пыль от водопадов, то тут, то там падающих с верхних этажей вниз, в общий колодец. Стены увиты вездесущим светящимся плющом, образующим гирлянды и целые висячие мосты и здорово ограничивающим обзор.

— Все как на Земле, я бывал в таких, — заявил Ромка. — А почему его до сих пор не затопило?

— Магия. Системы уборки настроены следить за водой, за мусором… Так что они убирают воду и мертвый плющ, а живой — не трогают. Очень изящно.

— Да. Очень.

Ромка пошел вперед, пытаясь смотреть во все стороны одновременно и гадая, как его ухитряются видеть собаки. Несмотря на общую неухоженность, торговый центр производил праздничное впечатление. Может быть, дело было в привычке, надежно ассоциировавшей светящиеся гирлянды с каникулами. Может быть, в ярких попугайчиках, летающих в вышине, — еще один вид сумел приспособиться к подземной жизни. Может быть, все вместе напоминало Ромке тропики и водопады с курортных открыток… Вот только…

— Здесь есть крупные животные, — заметил Ромка, обходя скелет.

— Млекопитающее, — отозвался Лар. — Хищник, но не строгий… Что-то вроде медведя.

— Мы его собаками.

— А он тебя чем?

— Лар, это нечестно! Ты должен быть на моей стороне.

— Я на твоей. Вот поэтому увидишь медведя — прячься, а не сможешь спрятаться — беги.

— Угу.

* * *

Медведей Ромка не нашел. Может, оно и к лучшему. Зато он нашел оленей. Нормальные олени, пятнистые, со смешными белыми хвостиками. Вожак был с рогами, а остальные — две оленихи и два детеныша — без.

— Пещерные олени, — пробормотал Ромка. — Я ведь предполагал. Я, когда в ТУ пещеру лез, все думал, бывают ли пещерные жирафы.

— Болтаешь много.

— Да. А знаешь, Лар, это ведь детская площадка была. Вон смотри, там горка под плющом, а тут карусель. Этот балкончик специально сделали, чтобы можно было играть, не мешая, ну, потоку покупателей.

— Да, пожалуй. Меня другое смущает. Что они делают?

— В смысле?