Трибуле - Мишель Зевако

Диана де Пуатье отнюдь не случайно оказалась в кабинете дофина в те минуты, когда король встречался с Рабле, и мы уже поведали об этом свидании.

В самом деле, едва ли надо уточнять после всего сказанного, что у Дианы были свои шпионы в приемной Франциска I. Каждое утро, во время церемонии одевания короля, она оказывалась в курсе всего, что делалось и говорилось интересного у короля, и она соответствующим образом распределяла свой день. Сегодняшним утром она узнала, что Франциск спешно послал за мэтром Рабле.

Диана вздрогнула и подумала:

«Король наверняка болен… Надо бы узнать, насколько это серьезно».

Ей было известно, что король абсолютно доверяет врачебным познаниям Рабле и это эгоистическое доверие не раз выручало ученого гораздо больше, чем сомнительная королевская дружба.

Она поспешила в таинственный кабинет, где расположилась возле зарешеченной дыры.

Когда Рабле прибыл и его ввели в королевские покои, она не упустила из сказанного ни слова.

Вечером, согласно данному Дианой распоряжению, ее известили, что Рабле снова ожидает приема, она поспешила занять прежнее место. Утренняя беседа, видимо, показалась ей настолько интересной, что она не хотела потерять ни слова из вечернего разговора… Она безразлично прослушала всё относящееся к Этьену Доле.

Но когда Рабле заговорил о лекарстве, способном – как он считал – остановить болезнь, она слегка задрожала.

«Неужели эта надежда рассеется?» – спросила она себя.

Разговор продолжался еще десять минут, может быть, чуть дольше, а Диана де Пуатье, глубоко задумавшись, все сидела на том же месте, очевидно, строя какие-то планы. Лицо ее было напряжено, а глаза уставились в одну точку

Наконец она вздохнула, встала, опустила бархатную шпалеру, скрывавшую решетку, и отправилась в свою комнату, ибо Диана де Пуатье в качестве первой почетной дамы дофина имела во дворце свою комнату. Хотя этикет не обязывал ее спать в ней, Диана проводила в своем покое большинство ночей.

Вернувшись к себе. Диана продолжила размышления, начатые еще в кабинете дофина. Может быть, она о чем-то спорила сама с собой, может быть, пыталась отогнать мысль, которая, будучи пространной вначале, вызревала в ее уме с ужасной ясностью… потому что несколько раз она была готова вызвать ударом молоточка слугу, но всякий раз опускала на стол маленькую золотую безделушку.

Наконец, выражение неумолимой решимости появилось на ее лице, оно быстро сменилось выражением той непробиваемой жесткости, которое было свойственно Диане. Она стукнула молотком. Возник молодой слуга.

– Выясните, находится ли сейчас в Лувре кавалер де Жарнак, – сказала она. – Если его нет, пусть немедленно пошлют за ним и пусть он сразу же идет ко мне.

Слуга исчез, молчаливо и быстро, потому что у этой женщины был талант заставлять служить себе и повиноваться с той же поспешностью, словно она была королевой.

Час спустя появился Жарнак.

Едва Ги де Шабо де Жарнак оказался подле Дианы де Пуатье, мадам начала беседу с ним.

А теперь вернемся к Франсуа Рабле… Расставшись с королем, он пошел в лабораторию, которую ему приготовили. Рабле убедил себя забыть свою боль и безнадежность, он укротил свое возмущение и попытался обрести спокойствие ученого, который готовится заняться решением трудной проблемы.

И только когда он полностью овладел собой, своим ясным разумом, он тихо проговорил:

– В своих руках я держу жизнь этого короля. Если я захочу и не найду спасительного средства, король умрет… Да! Но я же не убийца… Раз такое лекарство возможно, мой долг – найти его.

Итак, Рабле принялся за работу. Он был скрупулезен: делал записи, листал книги, дозировал порошки и жидкости… Около одиннадцати часов он услышал большой шум в Лувре, но, весь ушедший в свою работу, он не обратил на эти звуки особого внимания.

Он продолжал свои операции спокойно и не спеша, как скрупулезный лаборант, и на его лице невозможно было уловить даже следа каких-либо эмоций, бушевавших в его груди. В два часа ночи он добавил в горячую каминную золу эликсиры и порошки, которые он подготовил заранее. Результаты своих трудов он перелил в склянку объемом около полупинты[45]. Полученная жидкость была бурого цвета, с виду походившая на сироп. На бутылку он наклеил квадратик с надписью:

«Лекарство, приготовленное Франсуа Рабле, доктором, для Е.В. короля».

Бутылку эту Рабле поставил на видном месте посередине стола.

Потом он опустился на стул и принялся размышлять, закрыв лицо руками. Какие мысли кружились в тот момент в его голове, под шишковатым лбом, казалось, излучавшим разум? Без сомнения, его ум постепенно восходил к заоблачным вершинам прощения грешников, последнего слова человеческой мудрости. Он простил тому, кого вовсе не хотел прощать. Он вознесся выше чувства дружбы, овладев страстями своей души, после чего, поразмышляв еще немного, взял перо и написал следующие строки:

«Сир,

Возле данного письма находится бутылка, содержащая снадобье, приготовленное мною для Вашего Величества. Я ухожу, сир, покидаю Лувр и, разумеется, Францию. Потому что мне невозможно видеть Вас, не задавая вопроса, почему Вы позволили убить Доле, зная, что он невиновен, а еще из-за того, что Вам будет невозможно дать мне справедливый ответ.

Я мог бы уйти, не занимаясь Вашим спасением. Для это мне надо было просто поступить точно так же, как Вы. Я не убил бы Вас, но позволил бы Вам умереть. Думаю, что мое человеческое право еще не дошло до такой точки. Разве могли Вы подумать, что Ваше королевское право не сможет вырвать невиновного из рук злодеев?

Вашему Величеству нужно пить чуточку снадобья, приготовленного мною, каждый день по три раза, а именно: утром, натощак, в полдень, за несколько секунд до того, как подадут мясное, и вечером, за два часа до ужина… Это предписание должно выполняться в течение девяти дней. Приготовленного количества жидкости достаточно для этого… Уверяю Ваше Величество: если Вы начиная с завтрашнего утра будете неуклонно следовать этим предписаниям, воздействие яда будет аннулировано, если только эта женщина сказала правду. В противном случае, то есть если болезнь не настигла короля, лекарство не окажет никакого вредного воздействия.

Было бы желательно, если бы в течение этих девяти дней Ваше Величество находился в своих покоях, в тепле, обильно потел… Это должно вывести поражающие субстанции… Вечером, в постели, Ваше Величество должен принять после микстуры отвар огуречной травы, чтобы обильнее вспотеть.

Чтобы справиться со слабостью, проистекающей от потения, Ваше Величество должен позаботиться о том, чтобы по окончании девяти дней включить в свой рацион повышенное количество мяса.