1900. Русские штурмуют Пекин - Дмитрий Янчевецкий

План Пекина

Тысячи жителей бежали из Пекина еще в мае и июне, когда боксеры подняли свое восстание, убивали и мучили правых и неправых и выжгли несколько улиц и кварталов. В ночь штурма бежали из столицы мандарины, купцы, бедные и богатые. Остались только те, кто не успел спастись и обрек себя на волю завоевателей. День и ночь через западные ворота Пекина уходили китайские войска, тщетно оборонявшие столицу.

В 1812 году русские покинули и сожгли Москву, но не пошли к Наполеону с повинной головой. В 1900 году китайцы сделали то же самое и отдали Пекин иностранцам на разграбление: они пожертвовали столицей, но спасли свою народную гордость.

* * *

2 августа американцы начали бомбардировку дворцов Императорского города, но ввиду протеста генерала Линевича и посланников бомбардировку вскоре прекратили. Потеряли около 20 человек[90]. На совещании командиров союзных отрядов, бывшем 2 августа совместно с посланниками, постановлено, чтобы ни один иностранный отряд не входил в богдыханские дворцы Пекина. Ко всем наружным воротам дворцов поставлены международные караулы.

По соглашению командиров вследствие бегства китайского правительства Пекин разделен на кварталы, которыми должны управлять военные губернаторы, назначаемые командирами отрядов. Маньчжурский город разделен на четыре квартала: северный, данный в управление японцам, западный, данный англичанам и американцам, и восточный, предоставленный России. Первым русским губернатором в Пекине был назначен командир 2-го Восточно-Сибирского стрелкового полка полковник Модль.

На обязанности военных губернаторов лежало охранение порядка в их квартале, прекращение мародерства и разбоев, принятие санитарных мер и пр.

Защитники французского монастыря Бэйтан

3 августа, в 5 часов утра, начальник французского отряда генерал Фрэй, с 1 французским батальоном и горной батареей, отправился выручать католический монастырь Бэйтан, в котором были осаждены, одновременно с посольствами, около 2700 китайцев-католиков, с миссионерами и епископом Фавье[91]. Генерал Фрэй просил генерала Линевича дать ему для усиления отряда русских солдат. Просьба французского генерала была немедленно исполнена.

Во главе русского отряда, командированного в подкрепление французам, был назначен подполковник 9-го полка Бэм. Под его командою были: 2-й батальон 9-го полка, 3 пулемета и 50 казаков и сапер. Русские пошли в авангарде своих союзников. Бэйтан, т. е. «Северный Храм», находится в Императорском городе, защищенном крепкими стенами.

Оставшиеся в Пекине неустрашимые маньчжурские солдаты, скрывавшиеся за стенами дворцов и в домах китайцев, в узких запутанных переулках, отчаянно отбивались, чтобы не допустить иностранного войска к Бэйтану. Ворота Императорской стены были пробиты французскими гранатами и отворены. В улицах, ведущих к католическому монастырю, во дворах и на крышах завязалась кровопролитная перестрелка между иностранцами и маньчжурами, упорно дравшимися и не желавшими ни сдаваться, ни бежать. Десятки их были перебиты. Дома и лавки вокруг Бэйтана выжжены французами. Из-под обломков, мусора и угля высовывались сгоревшие и обуглившиеся тела. По улицам навалены кучи застреленных и заколотых китайцев. Убивали не только китайских солдат, но и всех тех, на кого указывали китайцы-христиане, как на виновников их плена. У французов было 10 солдат убитых и 15 раненых. У русских 3 легко раненных. Этой франко-русской экспедицией были освобождены от двухмесячной осады заточенные христиане и их епископ Фавье, знаменитый исследователь Китая, — и военные действия в Пекине закончились[92].

* * *

Тот русский генерал, который первый со своим небольшим отрядом подошел к Пекину и, захватив ворота и стену Китайского города, держался всю ночь и утро, до прибытия главных сил, и был ранен на захваченной им стене, — первую ночь в завоеванном Пекине провел возле этой стены, в грязном и пахучем крытом проулке китайского двора, на котором выделывали водку. Двор был уставлен большими глиняными чанами с какой-то бурдой, отдававшей сивушным запахом. Это небольшое хозяйство, устроенное подле самой стены, было брошено в смятении, в последнюю минуту. Генерал Василевский провел ночь на носилках, я подле него на какой-то китайской шубе, которая валялась во дворе. В соседних фанзах наши стрелки нашли кур, муки и риса и угостили генерала хорошим куриным супом и блинами.

На следующий день после штурма, в 10 часов утра, санитары понесли раненого генерала Василевского на носилках в русскую миссию, под охраною казаков. Наше грустное шествие направилось по тому самому пути, по которому наши артиллеристы и стрелки, под начальством того же Василевского, тщетно ринулись вперед позапрошлой ночью и так трагически принуждены были отступить.

Неуклюжая ветхая громада — угловая четырехъярусная башня, которая вчера все утро и весь день громила храбрый русский отряд, утвердившийся на стене, с опущенными ярко раскрашенными ставнями, со свежими следами русских гранат и шрапнелей — теперь молчала точно страшное, но бессильное многоглавое привидение. Когда я потом взобрался на эту башню, я был глубоко взволнован: вся стена, на которой мы сидели весь день штурма, была с этой башни видна как на ладони. Укрыться от всевидящих окон башни было невозможно. Китайцы могли стрелять в каждого, кто показывался на стене, по выбору. Расстояние было от 100 до 500 шагов. Если китайцы не перебили всех стрелков и офицеров, укрывавшихся на стене над воротами, то только благодаря тому, что солдаты Дун Фусяна стреляли старыми ружьями и фальконетами и были уже охвачены смятением. Хотя свинцовые фальконетные пули и не были метки, но зато, попав, они причиняли такие страшные поранения, так разбивали мясо и кости солдата, что залечить рану было нельзя. Солдат либо умирал, либо терял руку или ногу. Генерал Василевский был каким-то чудом ранен двухлинейной новейшей пулей, которая так тонко и чисто пробила грудь навылет, что можно было надеяться на скорое выздоровление генерала.

Наше шествие проходило между грязным высохшим каналом и стеною Маньчжурского города на дороге, на которой накануне беспомощно лежали два наших орудия, так как люди и лошади были перебиты. Расстояние между каналом и стеною было такое узкое (от 50 до 100 шагов), что только благодаря ночному сумраку и панике китайцев уцелели орудия, из которых одно было увезено на лошадях, а другое на руках стрелков и артиллеристов. Когда капитан Горский пошел под самой стеной, чтобы китайцы не могли достать его пулей, китайцы стали сбрасывать сверху камни. Один камень был скинут так удачно, что, если бы фельдфебель Якименко вовремя не толкнул своего командира, Горский был бы убит.