Союз одиночек - Сергей Иванов

Для начала барон позвонил Шилову, с которым познакомился через Родиона. Тот откликнулся немедленно, проявившись на бортовом экране.

– Что нового, майор? – поинтересовался Геральд. – Нарыли чего-нибудь?

Шилов только рукой махнул да покривился болезненно: дескать, куда больше – одних голов несколько сот!

– Может, Лущенко сам это натаскал? – спросил он. – Конечно, с помощью прочих «бесов».

– Не выходит, – возразил Геральд. – При всех своих суперкачествах он не уложился бы в срок. И не стал бы Лущ мараться – это ж не отсекать?

– Да понимаю я, – вздохнул майор. – Но кто ж эти «быстрые, сильные» и маленькие? Под такое подходит лишь сам Лущ.

– Может, дети? Этакие вундеры.

– Скажете тоже!

– Не верите вы в нашу молодежь, – укорил барон. – А ведь здешняя среда сильней влияет именно на растущие организмы.

– Ну что нам, еще и деток трясти? И не до расследований сейчас – сами ж видите, что творится в городе!.. Опять приходится ловить всяких психов.

– А вы не ловите, – сказал Геральд.

– Как это?

– Да сразу вбивайте в землю. Зачем поддерживать оборот мерзавцев в губернии? Понятно ж, какое им найдут применение. И вам проще.

– Так-то оно так, – пробормотал Шилов и вздохнул.

Еще одна жертва долга! – усмехнулся барон. Или в нем уж проснулась совесть? Жалко птичек, видите ли. На этом и проигрывают хорошие люди. С другой стороны, иначе б они не остались хорошими.

Затем он послал вызов Богомолу, не особенно надеясь на ответ. Но тот откликнулся, хотя выглядел озабоченным.

– Шо такое? – сказал Геральд развязно. – Чем мы опять недовольны? Все ж насколько портят характер проблемы с кишечником!

– Ты от кого узнал номер? – хмуро спросил Ульян. – Анька успела выболтать?

– Щас, все выложу! А заодно исповедаюсь… Ты еще не принял сан? Вообще, борода тебе бы пошла – хотя паранджа закрывает надежней.

– Или Гувер сплоховал? Вообще он скользкий… Неужто перекупил?

– Слушай, ты хоть иногда напрягай мозги, – произнес Геральд с неудовольствием. – Ведь атрофируются без употребления!

– Один ты умный, да?

– Твоя беда: мало читаешь. Бур наверняка сочинил больше книг, чем ты осилил за свою жизнь.

– Зато я живой, – злорадно сказал Богомол, – а твоего Бура, говорят, собирали долго. И ведь какой слонище был!.. Да весь вышел.

– Как сказать, Улей, как сказать. Может, не весь? Может, его дело живет и побеждает, а всё вокруг крутится по орбитам, установленным Кторовым? Но тебе этой механики не понять – значит, переживешь Бура ненадолго. У искусства, видишь, свои законы и прежний опыт тут не спасает, особенно когда с фантазией туго. А ты всегда летал низёхонько – вот и напорешься на первый же холм.

Озадаченно Ульян наморщил лоб, затем поинтересовался:

– Ты чего, Гарри, тоже решил податься в сочинители?

– Тяжелое наследство, а как же, – ответил он. – Приходится заменять павшего товарища. И уж тебе разгуляться не дам, выстрою такую стену!..

– Кажись, умник, и у тебя крыша поехала, – заметил Богомол, усмехаясь. – Говорили тебе: надо быть ближе к народу.

– Зачем? – удивился Геральд. – От такого народа лучше держаться подальше. Тем более от лучших его представителей – в твоем лице.

– Чем же я так не нравлюсь тебе? – опрометчиво спросил усач.

– Ты в зеркало иногда глядишься? Что там может нравиться!.. Знаешь, Улей, как-то я решил покопаться в твоем прошлом – вплоть до первых лет.

– Ну? – насторожился тот.

– Это даже скучно, насколько ты оказался типическим – действительно, плоть от плоти. Папаша у тебя был ничтожеством, отводившим душу на домашних. Конечно, разумение вбивали тебе через зад – у нас многое делается этим способом, а результат угадать нетрудно. Правда, не все становятся садистами, но ты оказался способным учеником – гены, гены! – и по примеру папеньки, с пеленок утверждался на слабых. Потом это сделалось потребностью, наложившись на созревание, но у тебя хватило хитрости заручиться поддержкой властей, прежде чем дать волю мании. А что делается во благо чинуш, уже не считается криминалом – чего бы ни вытворял. А как ты умеешь себя оправдывать!.. Ей-богу, даже завидно. Обиды запоминаешь намертво, зато долги забываешь в момент – причем искренне, я проверял. И так же легко творишь пакости. Собственно, ты даже не замечаешь их, облекая в вид, скажем, неаккуратной фразы, сказанной не к месту. А уж что затем последует, вроде бы не твоя вина… Наверное, вот так и предал Бура? Обмолвился разок – и прежнего коллеги как не бывало!

– Ну-ну, не заговаривайся, – сказал Богомол. – Никого я не предавал. Вот меня – часто.

– Я же говорю: устроился на зависть. Какая беззаветная любовь к себе!.. Может, и меня подставил не ты? Такую яму вырыли – еле выбрался.

– Я, что ли, копал? И резону нет – мне ты тогда не мешал.

– Ага, – сказал барон. – А мешал я тогда Фомичеву. К этому ведешь?

– Да никуда я не веду, – отказался Ульян, наверняка даже не сообразив, как забавно все это выглядит. – Мало ли чего ты намыслишь?

– И врешь – я мешал тебе, – прибавил Геральд. – Если не по службе, так по жизни. Наверняка и Фомичева надоумил ты. Твой почерк, Улей, – не отбрыкивайся. У меня же нюх на маньяков, забыл?

– Своим нюхом, Гепард, ты уже достал всех!..

– К примеру, Луща, – подсказал он. – Не скучаешь по соратнику?

Выхватив за жидкие волосы голову из пакета, лежащего на соседнем кресле, барон придвинул ее к самой камере, вновь заставив Богомола отпрянуть. Кажется, Лущ шевельнул обескровленными губами, продолжая цепляться за жизнь, – но в следующую секунду его без церемоний сунули обратно. Хватит тут одной говорящей Головы. Разве поместить их друг перед другом – пусть обмениваются вампирским опытом.

– И кто из нас больной? – вопросил усач. – Не по-божески это, Гарри!

– Лишь бы по-людски, – отрезал он. – С богом сторговаться проще. А твой «шакал» получил то, чем отоваривал других, – в полном согласии с законами жанра. Его пример – другим наука… Хотя не для тебя писано, верно? Ничего ты не извлечешь отсюда и напорешься на собственное острие.

– Типун тебе…

– Если раньше до тебя не доберусь я. А от меня улизнуть трудно – сам знаешь. Раз уж я вышел на охоту…

– А называешь меня злопамятным. Еще Иисус говорил: «любите врагов ваших» и «благотворите ненавидящим вам».

– «Каким судом судите, таким будете судимы», – осклабясь, прибавил Геральд. – И скольких ты присудил к высшей мере, Улей?

– Да ты понимаешь, для кого старался, когда кончал Луща? – вдруг повернул тот. – И кто теперь заделается в губернии главным «бесом».