Дикая роза - Дженнифер Доннелли

– Шейх сказать, он уже слышать про такой обычай. Свой преимущества у этот обычай есть. Но шейх желать узнать, как один жена может родить твоя много сыновья. Мужчина должен иметь двадцать сынов или больше.

– Ну, двадцати у меня нет, а вот один есть, – сказал Шейми.

Он поднял руку, показывая, что не тянется за оружием, и полез в задний карман, надеясь, что бумажник цел. К счастью, никто не покусился на его бумажник. Шейми достал оттуда фотографию малыша Джеймса, стоящего рядом с Дженни, и показал Халафу.

Халаф улыбнулся, кивнул и заговорил с женой. Абдул стал переводить:

– Фатима говорить шейх, всё так, как она сказать. Уилла. Женщина, который мы искать. Фатима говорить свой муж, ты и есть тот, о ком Уилла рассказывать. Ты – причина, почему она жить без муж и дети. Уилла рассказывать Фатима, что у тебя уже есть жена. Красивый женщина там, в твой Англия, и маленький сын. Фатима просить муж помочь твой.

Пока Абдул переводил, в шатре появился симпатичный черноглазый мальчик. Подойдя к шейху, ребенок взял его за руку. Халаф улыбнулся и обнял мальчика за плечи, потом схватил Абдула за руку и быстро заговорил.

Выслушав поток слов шейха, Абдул кивнул и перевел их Шейми:

– Халаф аль-Мор показывать тебе свой первый сын Дауд. Он говорить, что Уилла Олден спасти жизнь Дауд.

Шейми возбужденно закивал. Теперь он был уверен, что Халаф аль-Мор поможет ему найти Уиллу.

– Еще шейх говорить, его жена Фатима дарить ожерелий, который он тебе показывать, Уилла Олден. Потом этот ожерелий видеть у ховайтатский разбойники. Они пытаться продать ожерелий в Умм-аль-Киттайн, такой маленький деревня возле холмы Джабаль-аль-Друз. Люди от шейх там случайно быть и узнать ожерелий. Спрашивать разбойники, откуда они взять ожерелий. Разбойники говорить – находка. И больше никакой слова. Люди от шейх быть мало, а то они бы забрать ожерелий. Потому они просто купить ожерелий и привезти сюда. Фатима сразу узнать свой ожерелий.

– Продолжай, Абдул, – торопил проводника Шейми. – О чем еще сказал тебе шейх?

– Халаф аль-Мор говорить: этот разбойники звать себя ховайтат, но они из никакой племя, из никакой деревня. Они есть воры и похищать люди. Они и раньше продавать турецкий власти оружие, важный сведений, иногда пленные. Халаф аль-Мор бояться, что они продать турки и Уилла Олден.

– Спроси, где они находятся и как мне их найти.

Между Шейми и Халафом аль-Мором завязался оживленный разговор. Шейми узнал, что налетчики предположительно обитают в нескольких милях к югу от холмов Джабаль-аль-Друз. Шейми придется им заплатить, и тогда они скажут, что́ сделали с Уиллой. Однако Халаф сразу предупредил его о непредсказуемости налетчиков. Держатся они настороженно и любое слово могут счесть за оскорбление. Шейми ни в коем случае нельзя отправляться туда одному.

– Но я должен туда отправиться, – сказал Шейми. – Иначе как еще я узнаю, те ли это люди, которые похитили Уиллу?

Халаф пообещал дать ему в помощь десять своих вооруженных винтовками людей и верблюдов. Шейх добавил, что и сам поедет с ним искать Уиллу Олден.

Шейми ответил, что отправляться нужно незамедлительно. Тронутый добротой Халафа аль-Мора, он поблагодарил шейха за щедрость и заботу.

Шейх улыбнулся.

– Это, мой друг, я делаю не для тебя, – сказал он через Абдула. – Я это делаю, потому что Уилла Олден – любимая женщина Аллаха. И любимая женщина Халафа аль-Мора.

Уилла открыла усталые, воспаленные глаза.

Она ожидала вновь увидеть тьму камеры, но вокруг было светло. В окне сияло пустынное солнце, и его лучи падали на чистые белые простыни ее кровати.

Поднеся руку к лицу Уилла увидела чистые пальцы. Ногти, куда набилось изрядно грязи и запекшейся крови, были вычищены и аккуратно подстрижены. Исчез и грязный рваный рукав рубашки цвета хаки, которую она, не снимая, носила неделями. На ней была белая прохладная хлопчатобумажная сорочка.

Доболелась до галлюцинаций, подумала Уилла. А может, это сон. Начальник тюрьмы отколошматил меня до полусмерти, и мне лишь снится, что я лежу в чистом помещении, в чистой одежде и на чистой постели. Уилла не закрывала глаз, ожидая, когда галлюцинация оборвется или наступит пробуждение. Тогда свет померкнет, и она снова окажется у себя в камере. Но свет не исчезал.

– Где я? – пробормотала она вслух.

– А-а, вы проснулись, – послышалось сбоку.

Голос был женским, резким, деловым. В нем улавливался немецкий акцент.

Уилла села, морщась от боли в сломанных ребрах. Повернув голову, она увидела женщину. Та стояла возле небольшого умывальника. Вся одежда женщины была белой, включая и шапочку на голове.

– Вы были очень больны, – улыбаясь, сказала женщина. – Фактически вы находились при смерти, и я была почти уверена, что мы вас потеряем. У вас сломано три ребра. Вы перенесли тяжелейший тиф. Несколько дней назад ваша температура подскочила до ста шести градусов[15].

– Кто вы? – спросила Уилла.

– Ваша медсестра, – ответила женщина.

– Но как…

– Вам нельзя много говорить. Вы еще очень слабы. Примите это.

Женщина вложила в руку Уиллы маленькую белую таблетку и поднесла стакан воды.

– Что это за таблетка?

– Морфий. Он поможет унять боль. Пожалуйста, примите таблетку.

Сказано было таким тоном, что Уилла поняла: выбора у нее нет. Она послушно проглотила таблетку и запила водой.

– Отлично, – похвалила ее медсестра. – А теперь ложитесь. Морфий способен вызывать некоторую размытость сознания. Особенно при таком состоянии, как ваше. Если вам что-нибудь понадобится, зовите меня.

Что-то внутри Уиллы хотело спорить, задавать новые вопросы или устроить словесную перепалку, но морфий уже растекался по телу, окутывая ее приятным теплом и вызывая сонливость. Боль в груди и во всем теле исчезала. Проглоченная таблетка действовала сильнее опиума, который она курила. Намного сильнее. Уилла перестала сопротивляться. Она лежала, и ей казалось, будто она плывет на мягком туманном облаке.

Уилла не знала, как долго она пробыла в этом состоянии. Может, всего минуту, а может, целый час. Из коридора донеслись медленные размеренные шаги. Идущий остановился возле двери ее палаты и вошел.

Уилла попыталась открыть глаза и посмотреть, кто это, но вдруг почувствовала себя невероятно слабой и усталой. Ей было даже не поднять веки.

Чужая рука коснулась ее волос, потом щеки. Мужская рука, ибо вслед за прикосновением она услышала мужской голос. Голос показался ей знакомым. Где-то она уже слышала его, но где?

Она вспомнила: там, в тюрьме, в комнате, где ее допрашивали. Уиллу охватил ужас. Захотелось встать и опрометью выбежать из комнаты, но она не могла. Ее руки и ноги налились свинцовой тяжестью.