Мой личный принц - Яна Мелевич

— Мой дядя никогда не занимался черной магией, — нахмурилась, прикусывая губу, — У него даже книг не было, я бы знала.

И сразу же запнулась, понимая, какую ляпнула чушь. Не заметила странного поведения дяди, точнее, не пожелала. А рассуждала о магических пристрастиях Себастьяна Сент-Клера, будто вновь хотела защитить.

— Мы точно не знаем, — попытался убедить меня Эрик, но я видела, что он врет. Старается, дабы не расстроить меня сильнее. — У нас еще на повестке дня поездка твоего дяди во Фринбульдию и его резкая смена поведения. Плюс, мы не выяснили, кто помог Мэри с Альпином выпустить драконов и отравить Смерча.

При упоминании любимца голос Эрика стал глуше и печальнее. Я прикоснулась к щеке, погладив ту и чувствуя, как принц сжал мою руку.

— Зверомага не нашли?

— Нашли, но у него на памяти блок. Очень хороший, наши менталисты не могут взломать. Добились лишь криков о какой-то богине, что заставила его, — пожал плечами Эрик и закатил глаза. — Кажется, парень тронулся умом.

Я нахмурилась, затем резко села. Винтики в голове заскрипели под натиском полученных сведений. Прикусив ноготь, вновь принялась проговаривать про себя факты. Мэри и Альпин работали в замке, добывали информацию, помогли террористу пробраться в замок. Примени принц Абель магию в тот вечер, наверняка не сумел бы ее удержать. Скандал, вопрос о престолонаследии, а ведь дядя тогда тоже был. Приехал в первый раз. Контролировал процесс?

Вал протестов на площадях. Посеять волнение в людей проще простого, достаточно планомерно в течение некоторого времени распространять слухи, подкидывать факты. Людская молва в своей беспощадности была хуже газетных сплетен. Если убедить десять человек, что ложь — это правда, они даже колебаться не станут. Тем более, я до сих пор помнила слова феи Абигейл о том, что островитяне вовсе не против королевской семьи. Значит, в протестах участвовали отдельные группировки. Расшатывали положение династии при помощи таких акций.

А еще наследник престола болен странной болезнью и потенциально опасен. Чем не повод свергнуть королевскую семью?

— Тень в библиотеке, — пробормотала я, почувствовав поцелуй в плечо.

— Какая? — спросил Эрик, скользнув ладонью на мой живот. Объятия приятно согревали и залечивали душевные раны.

— Видела мельком, когда бежала за Амалией. Помнишь скандал? — вздохнула я. — Может, это Мэри была...

Эрик поморщился и почесал кончик носа, уткнувшись мне в затылок.

— Нет, скорее Вигги. Я тогда призвал его, — пробормотал муж, целуя меня в ухо. При воспоминании о раздувшемся полтергейсте вновь накатила волна уныния. Ох, дядя. Неужели все это правда?

— А зверомаг богиню не описал? — поинтересовалась я, отгоняя подальше неприятное чувство и поддаваясь неспешным ласкам Эрика. Все равно помирились, смысл играть в недотрогу. И он был нужен мне.

— Не-а. Только твердил, что прекраснее женщины на свете нет.

И вот здесь меня дернуло во второй раз. Я вздрогнула так резко, что невольно ударила мужа в нос локтем. Принц вскрикнул и схватился за лицо. Пришлось спешно извиняться, попутно по второму кругу складывая по полочкам информацию.

— Говоришь, Алибарди очень интересовала сила Абеля? — переспросила я, когда убедилась, что ничего у Эрика не сломано и нос цел.

— Да, рассказал историю братьев Маккертон, — проворчал мой принц и вскинул брови. — А что? Думаешь Франко — женщина, захватившая разум бедняги зверомага? — хмыкнул принц.

— А ты Даниэлю про шангрийцев рассказывал до их прилета? — осторожно поинтересовалась я, понимая, как выглядит мой вопрос. Улыбка слетела с губ мужа за секунду. Боги, да. Эрик Трастамара всегда был чертовски догадлив и сообразителен.

— Единственная женщина, способная свести мужчину с ума. Настолько красивая и загадочная, что люди сравнивают их с богинями, — вздохнула я, опуская ресницы. — Цирк Алибарди появился так вовремя. Позвали нас туда ни с того, ни с сего. Дали работу местным волшебным существам. А ведь у Франко хватало сотрудников.

— И подошедшая Морриган Делейни уже знала, кто такой Даниэль, когда поздоровалась с нами.

Принц Эрик Трастамара

Говорят, утро вечера мудренее. Возможно, в этом имелся смысл. После нашей прогулки с Далией и посещения женского клуба я собирался поговорить с отцом напрямую. Общение с мисс Лин, ее слова о доверии и вере в королевскую семью подтолкнули к действиям.

В этот раз отец не только не стал спорить, более того — выслушал. Женское движение не имело ничего общего с акциями протеста за свободу островитян, но могло сыграть нам на руку. Еще никогда в таком срочном порядке не созывался совет и не решался вопрос о пересмотре законов, касательно прав представительниц прекрасного пола. Раз против нас настраивали народ, мы решили действовать аналогичным путем.

Долгое время никто не видел проблемы. Во Фринбульдии царил хаос, а другие страны продолжали жить в блаженном неведении и по старым порядкам. Последний переворот восемнадцатого брюма [1] лишил власти временное правительство, разогнали два совета и Николя Бонри получил место консула. Наш привычный уклад больше не вписывался в историю. Пока в финансах, армии, администрации царили старые порядки — страны Эребуса [2] оказались дезорганизованы и не готовы действовать сообща.

«Мы настаивали на восстановлении династии Брандо вместе с императором Астрелии, Франко Петром. Но Николя отказался, сославшись на волю народа».

Да, отец, вы ошиблись. И позволили тирану вторгнуться в Иллидан, а императору Петро проиграть в битве при Мардело. Пока Николя завоевывал один за другим земли Астрелии, мы пытались наладить мир. Упустили момент, когда Бонри возвысился настолько, что уже ничто не могло стать преградой к трону Фринбульдии.

Городской дом моего друга, герцога Фламеля, находился на одной из самых дорогих улиц Ландора — Сент-Джени. Близость к королевским дворцам сделала это место невероятно популярным. Цены за съем были настолько высоки, что не каждый аристократ мог позволить себе подобную роскошь. Здесь было все: дорогие лавки, закрытые мужские клубы, кафе и рестораны. По улицам неспешно прогуливались дамы под руку с джентльменами, а на каждом углу дежурил гвардеец.

Ничего удивительного, что именно сюда Даниэль привез Морриган Делейни, желая произвести на нее впечатление. О любовной связи герцога Фламеля с циркачкой по закоулкам ходило столько слухов, что наше появление только взбудоражило любопытных жителей.

— Ваши высочество, — во взгляде седовласого дворецкого промелькнуло удивление. Мужчина отступил, незаметно поправляя ярко-желтый сюртук — Даниэль не только сам любил экстравагантные вещи, но и слуг одевал так же.

— Не обязательно было брать столько охраны, — пробормотал я, проходя в предложенную комнату для встречи, пока дворецкий спешил сообщить о нашем прибытии хозяину.