Балдежный критерий - Уильям Тенн

— Он закончил эксперимент? — перебила президента Лаура.

— Да, эксперимент закончен, — ответил ей сумас-физик 6Б 306.— Мы передали сигнал, и любые разумные организмы в смежной вселенной, которым удастся его принять, поймут, что он произведен математически развитыми существами. Теперь нам следует подождать возможного ответа. На самом деле он может прийти на любой радиочастоте. А поскольку создания, передающие нам сигнал, будут приближаться к нашему гораздо более низкому градиенту энтропии, он может прийти в форме звука. Мы должны быть внимательны…

— Не думаю, что это кому-то интересно, — опять вмешалась Лаура. — Ни один человек не заинтересуется этой штуковиной, подающей гудки. И почему вы повернули рычажок только на крошечную черточку?

— Эта штуковина, подающая гудки, — ответил сумас с тем непоколебимым терпением, которое все сумасы проявляли в разговоре с нормальными людьми, — сообщает квадратную и кубическую степень от двух и трех соответственно, а этот факт, вероятно, является постоянным для любого пространства и времени. Я передвинул только один рычажок, и только на одно деление, так как нам неизвестно, какова коммуникационная частота в той вселенной, куда попадет сигнал, а мы стремимся максимально снизить риск нанесения какого-либо вреда. Через неделю, если ответа не последует, мы попробуем другую частоту, затем еще одну… — и так, пока не добьемся результата.

— Ну надо же! Да если бы вы рассказали мне все это раньше, я бы наверняка смогла помочь вам! У вас здесь проблема с коммуникацией, а это как раз моя область, — сияя улыбкой, сообщила Лаура. — Пожалуйста, отойдите в сторонку, чтобы я смогла…

Когда она шагнула к нему, сумас бешено замахал руками, его лицо исказилось.

— Нет! — завопил он. — Вы…

Доктор Баллихок щелкнул пальцами. Невооруженный охранник сделал какое-то быстрое движение. Раздался щелчок, по всей длине металлической нити пробежала сверкающая искра, и сумас со стоном упал на пол около отверстия, в которое уходила нить. Его ступни судорожно подергивались.

— Вы должны понимать, — мягко втолковывал ему добрый доктор, — что наука служит человечеству, а не наоборот. Лаура Биссельроуд — одно из самых известных и популярных лиц на нашем телевидении, она — ведущая программы «Воскресное приложение». Возможно, ей удастся не только пробудить интерес аудитории к вашему эксперименту, но и помочь вам в решении проблемы.

Сумас-физик 6Б 306 уткнулся лицом в пол и застонал от отчаяния.

— Ну, во-первых, — радостно объясняла Лаура, — я поверну все оставшиеся рычажки. Следует в полной мере задействовать имеющуюся в наличии сеть. Мы можем с тем же успехом использовать все эти… как их… частоты.

Человек у ее ног начал биться головой об пол.

— Затем… — как ни в чем не бывало продолжала журналистка — Вместо этой противной старой штуковины, подающей гудки я бы использовала мой очаровательный, хорошо поставленный голос, который обожает весь народ. Фактор человеческого интереса… — вот о чем нам постоянно твердили в школе телевещания. Помнишь, Стив?

— Конечно! — подтвердил Стив. — Интересы людей важнее, чем интересы телевидения!

— Всем привет! — кокетливо замурлыкала девушка в микрофон, — Говорит Лаура Биссельроуд с другого конца градиента энтропии. У нас тут маленькая вселенная, точно такая, как ваша маленькая вселенная, и мы хотели бы — если вас это, конечно, не затруднит — попросить вас отложить на минуточку свои дела и в нескольких словах рассказать нам, как вы ощущаете…

Она открыла рот, собираясь завизжать, запнулась и… словно вдруг растворилась. А вместе с ней в неожиданно образовавшейся в земле воронке исчезли все остальные люди, невероятный агрегат и даже само здание. Перевернутый вверх тормашками кампус университета, строения, студенты — все утонуло в пузырящейся почве. По всей планете кренились и падали горы, затвердевали и выкипали моря. Воздух мутнел и взвихривался, рождая невообразимой силы ураганы. За краткий миг коммуникации свершилось нечто умопомрачительное. И наконец странно изменившаяся Земля замерла — полностью лишенный жизни мир принял стабильную форму.

Теперь планету опоясывала, словно экватор, странная извивающаяся лента, проходившая по дну того, что некогда называлось океаном, и волнообразно изгибавшаяся у подножия того, что было горами. Волнистая линия несла сообщение на языке, которого никогда раньше не видывали во Вселенной. Оно было написано гигантскими буквами, созданными из молекул веществ. Дело в том, что его авторы в спешке весьма приблизительно вычислили частоту.

Вот примерный перевод сообщения:

«Не будете ли вы любезны немедленно прекратить передачу эквивалента зудения? Оно вызывает у нас эквивалент сильнейшей головной боли».

Блуждающий луч нашлемного фонаря Хартвика отважно пробился сквозь тьму туннеля, внезапно разделившегося на пять коридоров. Уклон резко увеличился. Хартвик застыл, растерянно теребя затянутой в металлическую перчатку рукой прозрачный лицевой визор.

Боул, фотограф экспедиции, не успел остановиться и выругался, врезавшись в проводника, а затем выругался вновь, когда ему на спину навалились трое ученых и эхо причудливо разнесло вокруг скрежет скафандра о скафандр.

— Осторожней, Хартвик, осторожней! — откуда-то сзади в наушниках прозвучал предостерегающий бас Луцмана. — Еще один такой клубок, и мы порвем линию связи с Бхишани.

Проводник рассеянно кивнул биоареологу. Он озабоченно присмотрелся к слабо флуоресцирующему кабелю, соединенному с петлями на их скафандрах. Провод, извиваясь, уходил во тьму туннеля за перекрестком и вел к археологу-ассистенту, оставшемуся на поверхности. Кабель являлся единственным звеном, связывающим их с жизнью.

— Еще пять ответвлений, — заявил наконец Хартвик, указывая вперед.

— Настоящий лабиринт Минотавра, — пробормотал Пунелло, старший археолог, выпутываясь из клубка, в котором он оказался вместе с Боулом и Луцманом, и заглядывая через плечо Хартвика. — Мы отличаемся от Тезея только тем, что используем изолированную проволоку вместо клубка ниток.

— И тем, что мы не найдем марсианскую версию человеко-быка в центре этого невротического храма, — поспешно добавил биоареолог. — Не то чтобы я этого очень желал — он, должно быть, изрядно голоден после… сколько примерно прошло времени?

В ответ Пунелло пожал плечами.

— Минимум четверть миллиона лет, с тех пор как у Приипири имелись почитатели. Судя по изображениям на той стене мимо которой мы проходили, он был таким же ракообразным, как и раса, которая его придумала.

— Которые по земным стандартам вовсе не являются ракообразными, — заметил Луцман. — Почему он неоднократно меняет свой пол? Когда мы разрыли песок и прошли сквозь первый люк в крыше, там, перед перекрестком, то увидели большую статую божества в облике мужчины. После первого уровня встречались только женские изображения, затем — изображения гермафродитов, а позже — и вовсе бесполых существ Здесь, внизу, на каждой фреске мы встречаем его во всех четырех видах. И тем не менее везде нарисован, без сомнения, именно он.