Тайна имения Велл - Кэтрин Чантер

Где-то над Монтфордским лесом небо прочертила нервная молния, а затем землю потряс раскат грома. Толпа приветствовала посланника ливня пронзительными криками. Вскорости он полил, настоящий ливень, рассекая потоками дождевых капель небо над полями, воскрешая в памяти людей образы прерванных пикников и барбекю, курток над головой, когда ты спешишь где-то укрыться, текущей туши на лице, когда ты смотришь из дверного проема на то, как дождевая вода смешивается в оставленных бокалах с вином, и видишь сломанные от сильного ветра розовые кусты. Но вот сейчас вся Англия танцует под дождем, а я свободна.

Я не спустилась вниз, а лишь укуталась с головой в одеяло и продолжила ждать. Мне было холодно, я окоченела, но никуда не уходила. Рассвело. Ливень прекратился, тучи рассеялись, и серый свет наступающего дня заставил людей отсюда удалиться, оставив после себя следы колес, мусор и прочие свидетельства отгремевшего праздника. Наступило бледное чудесное умытое утро.

Аноним рассказал мне последние новости. Охрана на экспериментальных полях останется, хотя большую часть посевов смыл паводок, вызванный ночным ливнем.

– Кажется, правительство все еще считает, что Велл может нас кое-чему научить, – заявил он.

Как всегда, я подавила в себе желание сыронизировать. Аноним никогда не понимал этого и не поймет. Также он сообщил, что рано утром сержанта куда-то направили. Наверняка что-то очень важное. Мальчишка уехал тоже. Он оставил для меня записку на кухонном столе. Я прочту ее, но потом. Правильно, что он уехал. Здесь неподходящее место для молодых людей. Ему следует присматривать за своей матерью, влюбиться в девушку, сделать ее счастливой, нарожать с ней детей… То, что он провел полгода в Велле, лишь немного изменит предначертанный ему путь. Пусть это станем моим ему прощальным подарком. К его отъезду я отнеслась спокойно. Так маленькая девочка на вершине холма, разжав пальчики, наблюдает за уносящимся в небо воздушным шариком.

Аноним говорил без умолку. Впрочем, парень уже привык к тому, что я нечасто обращаю внимание на его болтовню. На этот раз он сказал, что и ему надо будет к вечеру отсюда уезжать. Его направляют куда-то бороться с наводнением. Теперь вводится в действие национальный план по борьбе с новым стихийным бедствием. Местным полицейским поручили «присматривать» за мной, а также охранять периметр. Он остался, чтобы показать им, что здесь к чему. Чрезвычайный комитет при кабинете министров собирается для обсуждения случаев массовых безумств, прокатившихся вчера вечером по стране. Парламент намерен отменить поправки к законам, введенные для борьбы с последствиями засухи. На этот раз Аноним оказался кладезем интересных для меня сведений.

– Думаю, вы вскоре вновь обретете свободу.

Свобода… Слово показалось мне слишком тривиальным, оно не могло выразить всю глубину своего значения. Я не смогла до конца ощутить своим языком округлость его гласных. Ничего страшного. Со временем я снова привыкну его произносить.

– Надеюсь, что и вас вскоре отпустят на свободу.

– Мне бы хотелось отправиться в путешествие по Америке, – заявил Аноним. – Проехать через всю страну в Лас-Вегас. Давно мечтал.

Можешь заливать мне, если тебе так хочется.

У Анонима имелось множество бумажек, которые мне следовало подписать. Полицейский автомобиль, подпрыгивая на неровностях гравиевой дорожки, подкатил к дому. Одна из машин местного отделения полиции по борьбе с засухой. Я сказала Анониму, что ощущаю себя немного униженной сменой своего караула.

– Не поймите превратно, – сказал он.

Я подавила смешок.

Аноним отнес папку в амбар, сказал, что удостоверится в том, что вся бумажная работа оформлена должным образом, а потом уедет. Не знаю, каким образом следует прощаться с охранниками. Полицейский остался сидеть в своей машине. Я неуклюже топталась на месте. Вышел Аноним с вещевым мешком через плечо.

– И еще, – сказал он. – На автоответчике есть сообщение от вашего бывшего. Он сказал, что дочь все ему рассказала. Скоро он вам напишет. Вроде хорошие новости. – Аноним неуклюже обнял меня на прощание. – Все кончено, Рут! Отбой. Рядовой Адриан Лэмберт! Конец связи!

– Всего наилучшего, Адриан. Удачи!

Я сидела на крыльце под навесом и вслушивалась в дождевую воду, которая журчала по сточным канавам, принося с собой мир и спокойствие. Из сообщения не было ясно, вернется ли Марк, но я на время могу смириться с его отсутствием. Пусть напишет тогда, когда будет готов. Записка Мальчишки лежала передо мной. Как я и ожидала, там было обещание помочь, записаны адреса адвокатов, специализирующихся на защите прав человека, номера мобильных телефонов и адреса электронной почты. А еще он сердечно благодарил меня за все то, что узнал от меня и испытал, живя в Велле. Но приятнее всего было то, что он подписался своим именем – Люк. Он стал для меня кем-то вроде психолога, и теперь мне очень не хватало Мальчишки.

Я пока еще не собиралась уезжать из Велла, поэтому дни проводила в делах небольших, но полезных. Я заботилась об Анне-Лизе, а ее молоко шло мне на пользу. Прихватив садовую лопатку, я отправлялась работать на высаженный Мальчишкой огород, ходила между грядками, пропалывала сорняки, пробовала урожай. Стручки огненно-красной фасоли сотнями висели на полых, словно у бамбука, кустах пирамидальной формы. Кабачки спали на влажной траве. Даже сейчас земля готовилась к предстоящей зиме. Листья моркови и томатов. Похожий на папоротник пастернак. И красные стебли свеклы. Все это следовало запасти на будущее. Я сорвала три цукини, пригоршню томатов и одну луковицу. Овощи на обед. Готовила я медленно, с большой тщательностью, спассеровала лук на сливочном масле, нарезала цукини, помешивала рататуй деревянной ложкой.

Под дождем я обошла периметр. Как же некрасиво! Проволока, провода, распределительные щиты, видеокамеры слежения, отпиленные ветви и поломанные живые изгороди. Но вскоре все это поржавеет и разрушится. Следы остались на том поле, где в прошлом стоял лагерь сестер. Не известно, было ли это из-за пожара или потому, что под днища фургонов месяцами не попадал свет. Я, присев на корточки, погладила рукой траву. Надо будет в самое ближайшее время написать Дороти и поблагодарить ее. Она хорошая женщина и моя подруга. Я уже составляла в уме письмо Джеки. Не нужно ничего усложнять. Я ее не виню. «Ты ничего плохого делать не собиралась. Пожалуйста, прости себя». Перебравшись через перелаз, я попала в Веллвуд. Больше я ничего не боялась. Я вспомнила, как Марк собирался проредить лес, вырубив хвойные породы и позволив расти лиственным. Я увидела, что высаженные им саженцы дубов и вишни уже переросли свою капроновую защиту. Я сняла сетку, позволив молодым ветвям распрямиться, принять свой естественный вид. Дожди, оживившие страну, принесли новую красоту и свежесть даже на озеро. На темной глади виднелась одна-единственная белая кувшинка, отражаясь в подернутой легкой рябью симметрии дождевого зеркала вместе с нависшими над озером ветвями деревьев и папоротником. Сидящий рядом с цветком крапивник при моем появлении умолк, повернул набок голову, а затем продолжил петь гимн на этом природном алтаре. Лишь хор ласточек поддерживал его песней «Nunc dimittis»[46]. Никого рядом больше не оказалось. Никто не смотрел. Никто не ждал. Никто не бродил поблизости. Все замерло. Я присела у воды и заплакала так, как давно уже не плакала. Я оплакивала Люсьена, и не только его. Зачерпнув ладонями воду из Веллспринга, я обмыла глаза.