Самоучитель для бога - Алексей Кривошеин

— Нет! — одернул здоровяка тот, что в костюме. Потом обратился к Егору: — Я понимаю твои чувства. Ты ввязался не в свои игры, и тебе не по себе. Верни камеру, и мы оставим тебя в покое. Не будет больше жертв. Не будет беспокойства.

— Да пошли вы! — безразлично сказал Егор. Ему было плевать на эту суету. Лучше пусть его убьют!

— И не груби! — спокойным голосом произнес одетый в костюм, — А чтобы ты не отнесся к нашим словам легкомысленно…

Он сунул руку во внутренний карман пиджака. Егор напрягся. Незнакомец вынул из кармана измятую фотографию:

— Узнаёшь? — На Егора глядело испуганное лицо Насти. — Твоя баба у нас! Понял? Так что попробуй не принести видеокамеру!..

Перед глазами Егора мелькнул Знак, тело встряхнулось, хватка грубых рук разом ослабла. Егор уставился в переносицу человеку в костюме:

— Как тебя звать?

— Семен! — неожиданно для себя ответил тот.

— Я хочу увидеть вашего босса! — раздельно проговорил Егор. — Если этого не случится, то, что снято на камере, будет разослано по всем средствам массовой информации в городе и парочка копий уйдет в Москву. Думаю, нам всем будет интересно полюбоваться этим…

Лицо Егора растянулось в ухмылке. И ничего осмысленного не осталось в его глазах, когда Семен заглянул в них.

— Да ты чокнутый! — проговорил он.

— Нет! — рявкнул Егор, — Я просто на голову выше вас! Ты, быдло, привык разговаривать только с равными! Понял?! Сегодня вечером я дома! В девять часов звоните и говорите, куда подъехать! Если не увижу Гневина, пеняйте на себя! Если что-нибудь случится с Настей, тоже пеняйте на себя! Поняли?!

— Я не могу принимать таких решений! — осторожно проговорил Семен.

— Я и говорю — быдло! — презрительно кинул Егор. — Убирайся к своему хозяину, и пусть он сам ко мне приходит! О камере говорить буду только с ним!

Они ушли словно побитые псы. А Егору было уже не до них. В голове крутилась лишь одна мысль: — «Опоздал! Рост добрался и до Насти!..»

Уже подходя к подъезду, Егор понял, что дома опять неладно.

— Дура старая! Уйди! Убью! — резкий, словно удары хлыста, голос Ивана. Язык соседа заплетается: опять перебрал.

— Да рази можно так с пожилым человеком разговаривать? — причитание бабушки. — Да сколько ж можно-то, а? Я не железная бабушка! Со мной даже третий муж так не разговаривал! А тут чужой человек! Да я к участковому пойду!..

— Иди, дура! Заткнись, а то убью!

— Да чего же это деется-то?! — в полный голос выла бабушка. — Ванечка! Да чем же я виновата? Когда попросишь, я все для тебя! А ты! За что оскорбляешь?!

— Уйди, дура! Не ори! Ненавижу!

Егор поднимался по лестнице и из-за воплей не слышал, как ступеньки скрипят под ногами. Дверь была нараспашку, бабушка Милли воинственно стояла посреди прихожей, напротив нее высился Иван с ковшом в руке.

— Еще слово — и я оболью! Вода ух какая холодная!

— Да рази же можно так, Ванечка?!

— Вода холодная! Заболеешь и умрешь! — кричал Иван.

— Я все для него делаю, а он! Так-то ты платишь за добро?! Больше ничего тебе не дам! И денег взаймы не дам! Все! Участковому звоню!..

— Ах так! — заорал Иван на весь дом. — На-а-а! Егор шагнул в прихожую, когда он плеснул на бабку воду. Та взвизгнула, заверещала, словно придавленный бельчонок.

— МОЛЧАТЬ!!! — громыхнуло в прихожей.

Иван и Милли как стояли, так и замерли. Егор понял, что это он отдал команду. Неторопливо обернулся, закрыл дверь. Руки нащупали в кармане ключ. Потом обернулся к соседям. Они по-прежнему стояли в неестественных позах. Сосед кривился и пытался что-то сказать, бабушка лишь испуганно моргала.

— Надоели вы мне! — проговорил Егор. — Такие мелкие, серые, никчемные… А раздражаете МЕНЯ!..

Он задумался. Иван с бабушкой просто окаменели.

— Отныне вы оба наказаны! — заявил Егор. — Ты, Милли, до самой своей смерти не произнесешь больше ни слова! Я отнимаю у тебя дар речи! Свободна!

Бабушка разом обмякла. Ноги ее подкосились, и она упала на пол. Ее губы шевелились, но бабушка не произнесла ни звука. В прихожей повисла зловещая тишина.

— А ты, Иван! — повернулся Егор к соседу. Тот побагровел в ожидании наказания. — Ты больше не сможешь пить! Я понимаю, что это единственное твое счастье в жизни! Единственная возможность убежать от себя! Но я лишаю тебя ее! Живи так! Трезвым!

Иван едва не упал. Он бросился было на Егора, но тот стоял так спокойно, глядел на него так иронично, что Иван испугался. Руки его опустились. И тут он почувствовал, как алкоголь покидает его организм. За считанные секунды он протрезвел. Мозг сделался кристально чистым. И в него заползла страшная мысль. Мысль, которая мучила его последние десять лет. Для чего он живет? Почему один? Кому он нужен на этой земле?..

Еще не осознавая, какие последствия для них будет иметь это наказание, они поглядели на своего соседа.

Самого приятного и покладистого. Теперь перед ними стоял совсем другой человек. Глаза его горели демоническим огнем, во всех жестах чувствовалось высокомерие.

— Я уйду! Сегодня я последнюю ночь здесь! — проговорил Егор. — Не дело богу находиться среди людей…

Лицо его исказилось в ухмылке, Иван с Милли подумали, что он пошутил.

— Но сегодня ночью я здесь! — Егор поглядел на свою комнату с выломанной дверью. — Если кого увижу в коридоре, убью!

Он стоял и глядел на них. И с каждым мгновением в его взоре появлялось нечто страшное. Первой спохватилась Милли. Она поспешно заскочила в свою комнату, раздались щелчки: это бабушка закрывалась на все замки. Егор перевел взгляд на Ивана. Тот угрюмо развернулся и тоже скрылся в своей комнате.

Егор отправился к себе. И он точно знал, что этой ночью его никто не потревожит.

Он медленно прошелся по комнате. Все кругом до боли знакомо, и одновременно словно попал в чужое место. Он вылупился в этом месте, будто бабочка из кокона. Это последняя ночь, которую он здесь проведет! Последняя!

Он остановился у портрета Насти. Она глядела на него сверху вниз, и в глазах ее затаилась грусть.

— Не грусти, Настюха! — успокоил ее Егор. — Все будет хорошо!

Тишину разорвал телефонный звонок. Егор снял трубку.

— Светлов слушает!

— Здравствуй, Егор! — проговорил в трубке твердый голос— Гневин моя фамилия. Виктор Петрович Гневин…

Утро застало Егора там, где он остался сидеть вечером Глаза его были закрыты, руки безжизненно лежали на книге. В голове вяло ворочались мысли.

Он читал всю ночь напролет. Среди ночи лампа мигнула и погасла, но Егор даже не заметил этого. Зрение мгновенно переключилось на ночное видение. Он сидел и читал. Слова появлялись из тумана, его мозг хватал их, рассовывал по полочкам. А слова все появлялись и появлялись…