VIP значит вампир - Юлия Набокова

Вацлав помрачнел и ссутулился: я задела его за больное.

– Наша вина, – признал он. – Мы привыкли обращать внимание на мелочи, а то, о чем кричали все газеты, проморгали. И только после смерти Евы догадались сопоставить факты и пришли к неутешительным выводам. Сейчас тот, кто собирает Слезы, действует уже не таясь. Уж если он решился на такое побоище ради Слезы Милосердия, значит, ему осталось немного для полного комплекта.

– И за этим стоит Жан, – протянула я.

– Прямых доказательств у нас нет. Но эти головорезы, которые на нас напали, часто работают на него.

– Но как Жан нашел нас? – поразилась я.

– Хотел бы я знать, – угрюмо ответил вампир. – Никто не знает о том, что мы с тобой здесь. Ни старейшины, ни мои люди. Возможно, кто-то из знакомых Жана, побывавших на курорте, видел способности Ди и, рассказав о них вампиру, натолкнул его на ту же мысль, что и Ильму. Возможно, Ильма оказалась болтливой, и он как-то прознал то, что она поведала мне. Я опередил его парней, но они были совсем рядом и выследили меня.

Вацлав задумался, и я поспешила задать вопрос, который не давал мне покоя:

– Вот объясни мне, что такого опасного в воссоединении Слез? Разве плохо, если к власти придет правитель, наделенный лучшими добродетелями? Каким бы подлым ни был сейчас Жан, чаша должна сделать его лучше, чище, добрее.

Глаза Вацлава сузились от гнева.

– Даже если этот подлец станет белым и пушистым кроликом, ты сможешь подчиняться ему, зная, что ради осколка, заключающего в себе милосердие, он перебил целую деревню?

– Думаю, бояться нечего, потому что ничего у него не выйдет, – убежденно заявила я. – За долгие годы Слезы могли расколоться на две или несколько частей, оплавиться в огне или осесть на дне моря. Жан никогда не соберет точную копию, а значит, и опасности никакой нет.

– В этом-то и заключается опасность, – угрюмо возразил Вацлав. – Когда Жан соединит Слезы вместе, пропорции добродетелей будут нарушены. Никто не знает, к чему это может привести. Возможно, у него ничего не выйдет, и Слезы просто потеряют свою силу, а возможно, чаша наделит его силой, способной подчинить себе всех нас, какая когда-то была у лорда. Ты представляешь себе, что будет? С его моральными качествами, стремлением к власти, тщеславием? И еще непонятно, как поведут себя Слезы. К тому же есть еще кое-что…

Я навострила ушки.

– Легенда говорит о существовании тринадцатого осколка, вобравшего в себя всю злость, ненависть и нетерпимость лорда к предателям, – поведал Вацлав. – Говорят, Тринадцатая Слеза обладает поистине разрушительной силой ненависти: она превращает в садистов даже самых кротких и добрых людей, а уж если попадает к злому человеку, тот становится настоящим зверем. По легенде именно эта Слеза положила начало инквизиции, и именно ей мы обязаны существованием самых кровожадных преступников в истории – Жиля де Реца, Лукреции Борджиа, Джека-потрошителя и многих других. Если это правда, – голос Вацлава едва заметно дрогнул, – то страшно подумать, что случится, попади она в руки Жана.

– Если уже не попала, – тихо сказала я.

Судя по молчанию Вацлава, ему эта мысль пришла в голову еще раньше.

– Зло всегда сильнее добра, что бы там ни говорили сказки, – произнес он. – И один этот осколок способен перевесить другие двенадцать добродетелей. Мы не можем так рисковать. Мы должны остановить Жана.

– Но разве отсутствие пары Слез его остановит? – с сомнением возразила я.

– Считается, что можно восстановить чашу, если собрать хотя бы по крупинке от каждой Слезы. Но без наличия всех компонентов чашу не создать.

Вацлав взял в ладонь подвеску-солнце.

– Ты сама видела, какова она в действии. Не будь ее у меня, я не продержался бы против тех троих больше пяти минут и не смог бы избежать большинства ударов. А уж эти гады, поверь, не церемонились. По своему виду она тянет на целую Слезу и по силе тоже. Без нее у Жана ничего не выйдет.

– Но он будет искать тебя, – с дрожью сказала я.

– Этого я не боюсь. Я готов бросить ему вызов. Меня страшит другое.

Я вопросительно взглянула на него.

– Он может использовать тебя против меня. А я дал Глебу слово, что не причиню тебе вреда. Вот задачка, правда? – Вампир криво усмехнулся.

– И как он может меня использовать? – запаниковала я.

– Голос крови, – пояснил Вацлав. – Жан имеет на тебя влияние. Он может попытаться управлять тобой.

– Я ему этого не позволю!

– Ты даже не заметишь этого. – Вампир покачал головой.

– Не ставь на мне крест, ладно? – разозлилась я.

– Скажи… – Вацлав пытливо посмотрел на меня. – Ты всегда была такой агрессивной?

Я осеклась, не понимая, на что он намекает.

– Жан уже оказал на тебя изрядное влияние. И чем больше ты злишься, тем ближе к нему становишься. Тем проще ему управлять тобой.

– Зачем же ты тогда взял меня с собой? – усмехнулась я. – Не боишься, что я придушу тебя ночью, а Слезу отвезу «папочке»?

– Опасности меня возбуждают. – Черные глаза вампира полыхнули огнем, и я так и не поняла, смеется он надо мной или говорит серьезно.

– В таком случае ты еще больший псих, чем я предполагала, – буркнула я в замешательстве.

Кажется, вампир счел это за комплимент.

Лично я не верю, что мужчины обладают дедукцией. Да, несомненно, аналитический ум у них есть, так написано в книге «Пол мозга», но дело в том, что написал эту книжку мужчина!

Катажина Грохоля. Никогда в жизни

Порою мне кажется, что мы все сошли с ума и что нас вылечит только смирительная рубашка.

Брэм Стокер. Дракула

По прилете в Москву Вацлав галантно проводил меня до дома, напоследок повторил свой наказ о неразглашении подробностей нашего вояжа и, пообещав передать привет Аристарху, умчался на встречу со старейшинами, которым он должен был передать на хранение Слезу Силы.

Войдя в квартиру, я замерла на пороге. В коридоре явственно ощущался аромат туалетной воды Глеба.

– Глеб! – прошептала я, не веря своим ноздрям, и завопила что было сил: – ГЛЕБ!!!

Не снимая обуви, я пронеслась по квартире, распахивая двери, раздвигая шторы. Даже под кровать заглянула, теша себя глупой надеждой, а потом без сил рухнула на постель, уже не сдерживая слез. После долгой поездки запахи родного дома ощущаются особенно остро. Глеб часто бывал у меня, аромат его «Давидофф» впитался в обивку дивана, в занавески, в полотенца в ванной, убеждала я себя. Но в памяти упорно всплывали страницы женских журналов, сообщая, что самые стойкие духи держатся не дольше двенадцати часов. А с тех пор, как Глеб был у меня последний раз, прошла почти неделя, и все запахи давно выветрились… Вентиляция, обреченно поняла я. Кто-то из соседей поклонник того же парфюма. Такова жестокая правда. Глеба здесь нет и быть не могло. Даже если бы Глеб нашел способ вернуться с того света, он не смог бы войти в квартиру. Вацлав вернул мне комплект его ключей, и сейчас они одиноко лежат в прихожей.