День курсанта - Вячеслав Миронов

— Да, справлюсь я. Их тогда четверо было. А один на один — слабак.

— Нам спокойнее будет. Не ровен час — приложишь его, а нам потом вместо отпуска в военной прокуратуре зависать. Скучно. Согласись?

— Согласен. Пошли! — он махнул рукой.

На губе было двое солдат. Сидели они по одиночным камерам. Все стены выкрашены черным «кузбасс лаком», освещение тусклое. Лампочки все заделаны продырявленными консервными банками. Развлечений никаких. Прогулка положена, но кто же тебя выведет? Ладно, своего брата курсанта. Он-то не сбежит. Отсидит свое на гауптвахте и пойдет в казарму. А вот солдат… Тут бывало и дезертиры сидели, которые под судом. Выведи его на улицу, а потом ищи ветра в поле. Сам можешь сесть. На фиг. Закрытого дворика нет.

А почему эти двое сидели по одиночке? Скучно же на губе, одуряюще скучно. Вдвоем можно и договориться, и напасть на курсанта, автоматом завладеть, а там… Потом пусть будет то, что будет!

Андрей достал связку ключей и отпер дверь, за которой сидел его обидчик.

В солдатской помятой, уже как тряпка, форме сидел солдат. Взгляд свысока, насмешливый. Правильно, он уже год отслужил — «черпак», как— никак! А тут сопливые курсанты — первокурсники. Сидит, развалился. Хотя положено встать, представиться, на сколько посажен, сколько осталось.

Вальяжно так сидит. Развалился. Нары пристегнуты к стене, не положено днем спать. Табурет прикручен к полу. Стол прикручен. Все черного цвета. Из книг — Уставы ВС СССР. Вот и все, что положено. Сиди — учи Устав, то, что ты нарушил.

— Встать! — Кирилл «заводит» себя и ситуацию.

— Да, пошел ты, салабон! — голос барский, протяжный.

— Встать! — у Андрея от природы низкий голос, внушает уважение.

— Не положено по сроку службы! — менее уверенно.

Андрей резко вошел в камеру, мы втроем молча стоим у порога, готовые прийти на помощь товарищу.

— Встать, сука!

Коренастый Кириллович обеими руками хватает солдата и рывком поднимает его.

На полголовы выше Андрея, но щуплый. Против Кирилловича — мозгляк.

— Теперь смотрим, чтобы Андрюха из него дух не вышиб, — шепчет Гурыч.

— Угу! — кивнули мы.

— В глаза смотри, сука!

— Чего тебе! Чего! Отпусти! — пытается вырваться солдатик.

— В глаза, блядина, гляди! Вспоминай!

— Чего вспоминать-то! Чего пристал?!

— Накануне отправки в армию вечер помнишь?

— Чего помнить-то? Я жаловаться буду!

— Жалуйся. Я — здесь! — сделал полшага вперед я.

Он понял, что помощи ждать не откуда.

— Чего ссышь, пидар? Страшно? А как четверо на одного? Не страшно, да? Не бойся! — Андрей, не отрывая глаз, мотнул головой в нашу сторону. — Они не вмешиваются. Только ты и я. Без скамеек, без твоих друганов с кастетами! По-честному.

Андрей оттолкнул его к стене, принял стойку «к бою».

— Давай! Давай! Сука! Давай! Чего ссышь-то!!!

— Не помню я! Что пристал?

Хотя по глазам было видно, и вспомнил он Андрея, и историю вспомнил.

Кирилл снял ремень со штык-ножом, подсумком, протянул нам и все, как положено, не отворачивая взгляд от противника. Приняли ремень, сами сняли пилотку, часы Андрей снял и сунул в карман, расстегнул манжеты рукавов и несколько пуговиц на куртке.

— Пиздец тебе, гаденыш! Ну! — Андрей сделал ложный выпад.

Противник «повелся» и пошел в атаку, того и надо было Кириллу. Мы это сразу оценили. Зема нас учил на занятиях по рукопашному бою и воскресных соревнованиях по боксу.

Полушаг в полуприсяде влево, и встречный в лицо. Хороший удар! Снизу вверх, в нижнюю челюсть! Звук затылка, когда он бьется о бетонную стену — неприятный звук!

Морда в крови, мотает головой, нокаут, но еще на ногах, опирается левой рукой о стену, правой, вроде как, обороняется или просит не нападать.

Ан, нет! Оттолкнувшись от стены рукой, хочет провести «вертушку». С ноги зарядить Андрею в голову. Благо, что разница в росте позволяет это сделать.

Но наш Кирилл готов к этому. Можно было сделать шаг назад, пусть воздух молотит, силы тратит. Андрей злой! Он делает блок, ногу дергает вверх и делает подсечку под вторую ногу противника. Тот с грохотом падает. Такая у него планида, нет возможности сгруппироваться. Андрей со всей дури бьет лежащего под дых. Тот пополам сгибается.

— Эй, Андрюха, не убей. Ты же в сапогах! — Сехин покачал головой.

— Нормально. Пусть хоть на чуть-чуть почувствует, каково мне было, когда они вчетвером меня лежащего без сознания пиздили! Пидарасы!

Андрей, не стесняясь, бил лежащего со всей дури.

— Помогите! Убивают! Помогите! — орал тот.

Он уже не предпринимал попыток встать. Просто орал.

— Чего орешь, сука?! Кто же тебя убивает-то? Это вы меня убивали, что без сознания, сняли часы и туфли. Я только из школы выпустился, а вы девчонку хотели изнасиловать, не получилось, так меня чуть не убили! А сами в армию, мол, она скроет. А вот хуй вам по всей морде! Не скроет! Я сам в армии! На! Получи! Уебище лесное! Ты и в армии не должен служить. У дедов, небось, «шестерил», а сейчас молодых чмыришь, воин писькин! На!

Тот уже перестал орать, затих.

— Андрей, хватит. Чмо — хлипкое, помрет еще.

— Кончай, Кирилл. Хватит. Он все понял.

Гурыч и Сехин оттащили еще горячего Кирилловича.

— Хватит. Слышишь. Хватит! Все!

— А ты, чмо паскудное, — я ткнул его носком сапога. — Вякнешь слово — со мной будешь иметь дело. У меня сапоги сорок пятого размера. Ребра сразу в труху. Но я буду бить в пах. Потому что таким даунам как ты, размножаться не надо. Понял?

— Угу, — тот лежал, прикрывая голову.

По пути открыли камеру, где сидел второй «залетчик». Он все слышал, но не видел.

Тот забился в угол, поджав ноги к подбородку, закрыл голову руками.

— Эй! Пассажир! Ты что-нибудь слышал?

Не отнимая рук от головы, тот лишь замотал головой.

— Кому-нибудь слово — получишь в двойном размере. Потому что не видел, а только слышал. Это была репетиция радиоспектакля. Понял?

Тот согласно закивал головой.

Андрей умылся, набрал полведра воды и отнес своему сопернику. Подождал, когда он умоется, Гурыч, на всякий случай, был рядом. Кто знает, что у этих горячих парней на уме.

Караул продолжался. Смена караулов. Баров подкидывал вводные:

— Стоишь на посту, а на тебя бежит мужик с веслом!

— Каким веслом?

— Бетонным, спер в парке у скульптуры «Девушка с веслом». Некоторые находят очень сексуальной скульптуру. Правда, не уточняют, девушку или весло. Так, вот. Ты стоишь на посту, а на тебя несется мужик с веслом. Твои действия?