Загадка о тигрином следе - Антон Кротков

Одиссей запнулся и поправился:

– То есть, я хотел сказать – служу в военно-картографических мастерских и преподаю на курсах красных командиров.

Усатый продолжил выпытывать у Лукова сведения о его жизни Москве. Его интересовало, как он попал в экспедицию, как поддерживает связь с московским антибольшевистким подпольем. Однако чувствовалось: усатый прощупывает его вслепую – действует наобум в расчёте, что неопытный юнец сам себя выдаст с потрохами. И скорей всего птичка угодила бы в расставленные силки, если бы не случайность. Но теперь его так просто не расколоть! Одиссей больше не сомневался: перед ним провокатор. «Хорошо ещё, что я по своей наивности не поинтересовался где краснолицый Рудольф» – поздравил он себя.

Разговор с высокопоставленным военным закончился соглашением, по которому Одиссей брал на себя обязательство помогать мятежникам во всём, что от него потребуется. Ему вручили пачку прокламаций, отпечатанных на машинке, после чего вместе с прежним провожатым Одиссей повторил уже пройденный путь, только в обратном направлении.

Начальника ТурЧКа на месте не оказалось. Он был где-то на операции. Пришлось идти к начальнику секретно-оперативной части Ираклию Шестопалову.

– Входи! – ответил на вежливый стук в дверь голос с легким кавказским акцентом. Одиссей вошел. Большая комната, голый дощатый пол, покрашенный бурой краской. И минимум мебели – только рабочий стол, шкаф, сейф, да тройка простых стульев. На противоположных стенах комнаты висят портреты Дзержинского и Ленина, причём соратники смотрят друг на друга строго и, как показалось Лукову, недоверчиво.

Хозяин кабинета, сорокалетний мужчина. Он выглядит, как типичный чекист с тёмной харизмой. Лицо его покрывают многочисленные шрамы, полученные в боях и драках. А ещё в его облике что-то от хищной птицы: заострённый, словно клюв, крючковатый нос, маленький злые глазки, сердитые морщины. У него чёрные с сединой жёсткие волосы, они коротко подстрижены и топорщатся колючим ёжиком. Шестопалов сидит за столом. Перед ним кипа бумаг, пара револьверов и колбаса с хлебом. Он отрезает колбасу кинжалом и уплетает вприкуску с хлебом и чесноком. На стене за его спиной на вбитых гвоздях висят несколько нагаек. Вот она – та самая коллекция нагаек, о которой рассказывал краснолицый Рудольф! Только теперь Одиссей вспомнил его слова. Так вот он каков – Ираклий Шестопалов – человек, чьё имя наводит ужас на горожан!

– Тебе чего? – с нотками удивления в голосе осведомился чекист, уплетая колбасу. Должно быть не часто к нему захаживали вот так – с улицы по доброй воле, гораздо чаще в этот кабинет, похоже тащили силой.

Одиссей подробно рассказал чекисту о тайном совещании контрреволюционеров.

– А как ты там оказался? – подозрительно поинтересовался Шестопалов, по-прежнему не переставая жевать.

– Я попал туда случайно. Но как только понял, кто эти люди – сразу решил идти к вам.

– Хм, – это ты кому-нибудь другому сказки можешь рассказывать, нахмурился чекист. – На такие сходки случайно не попадают.

Некоторое время он размышлял, разглядывая странного чудака, явно решая, что с ним делать.

– Ладно, посиди пока… в коридоре. Вот вернётся начальник: расскажешь ему снова, всё что поведал мне. А уж он пусть решает, что делать.

Столь спокойная реакция чекиста наверняка объяснялась тем обстоятельством, что Одиссей явился сам, по доброй воле. Но парень явно злоупотреблял миролюбивым к себе отношением известного в городе чудовища.

– Разве можно ждать?! – картинно возмутился Луков. – Они же готовятся захватить власть в городе! Будут убивать партийных! А вы тут колбасу кушаете!!!

– Ладно, не слишком тут митингуй. Меня агитировать не нужно, я сам сознательный. Может я не ел двое суток кряду. Имею я право подкрепить свои трудовые силы, чтобы не пасть в обморок на рабочем посту?

Шестопалов сердито с грохотом выдвинул ящик стола, раздражённым резким движением достал лист бумаги, бросил на стол перед собой и туда же метнул карандаш.

– Можешь описать их главарей?

– Да, конечно.

– Тогда пиши! Мы в два счёта разделаемся с этой бандой! Главное подробно укажи приметы мерзавцев.

Оставив Одиссея писать, чекист вышел из кабинета. Минут через пятнадцать за спиной Лукова снова скрипнула дверь, он оглянулся и… увидел перед собой обоих недавних «заговорщиков» – высокого проводника, который накануне доставил его с ташкентской конспиративной квартиры на загородный хутор, и усатого военного из «штаба мятежников». Оба заговорщика, видимо, желая произвести больший эффект на Лукова, были одеты точно так же, как и вчера. Все трое – Шестопалов и оба «организатора» мятежа с довольными улыбками на лицах наблюдали, как при их появлении Одиссей едва не свалился со стула от изумления, и потом ещё некоторое время таращился на них, словно они приведения.

– Как вам наш маленький спектакль? – видимо, по привычке «сердито» морща переносицу своего хищного носа, весело осведомился чекист.

Одиссей решил разыграть возмущение, будто лишь теперь узнал о полицейской провокации.

– Кто дал вам право?!

– Мы получили донос на вас и обязаны были организовать проверку, – пояснил Шестопалов. В качестве компенсации он позволил Лукову ознакомится с содержанием подмётного письма. Донос был составлен основательно – в трёх машинописных листах. В нём подробнейшим образом описывались факты, которые с точки зрения автора, уличали нового начальника особой московской экспедиции в контрреволюционных намерениях и в связях с белым подпольем.

Сразу было видно, что автор письма не лишён литературных способностей. Вот как начиналось письмо:

«Я честно служу революции с первых дней, не жалеючи себя. Не гнушался никакой работой, куда бы не направляла меня Партия. Когда нужно было – лично водил красноармейцев в атаку на белогвардейских бандитов. Проливал кровь за наше рабочее дело. И когда это требовалось, приводил в исполнения приговоры ревтрибуналов. Даже таскал трупы казнённых на себе, так что приходил домой весь обмазанный кровью, и едва стоял на ногах от усталости. Так я работал, не зная отдыха, без выходных дней. На этой работе я заработал нервную болезнь, малокровие и туберкулёз. Но моё моральное угнетение и физические немощи не тяготили меня, ведь я делал это ради Революции. Поэтому как всецело преданный нашему святому делу душой и телом большевик считаю нужным разоблачить окопавшегося рядом со мной врага».

После такой вступительной части доносчик сообщал, что руководство совершает громадную ошибку, отстраняя от командования экспедицией проверенных партийцев и доверяя такое ответственное дело «кадету», который даже был арестован московскими чекистами за участие в антибольшевистской организации, созданной при московском университете. И был отпущен при весьма туманных обстоятельствах».

– Ведь это он врёт, конечно? – понимающе подмигнул Одиссею Шестопалов.