Проклятие зеленоглазое, или Тьма ее побери! - Елена Княжина

такая разница между невинной дочкой фермера и Ир-Нийярой. Неудивительно, что за ними начинали охоту сразу, едва в девах пробуждалась сила. И мало кто из них доживал до встречи со своим «Иром».

***

Чемодан я все-таки собрала. Маленький, походный, из тех, с которыми обычно езжу на каникулы в Аквелук. Рабовладелец мог гордиться своей послушной Эйви.

Пока тащила его за собой по коридорам к ректорскому крылу, умудрилась взмокнуть. Вроде бы всего ничего взяла, а тяжесть, будто кирпичей навалила. Или мне он раньше легким казался, потому что его Вейн постоянно таскал от комнаты до вояжера и обратно?

Охнув, поставила скромный багаж возле лесенки, ведущей на смотровую площадку самого высокого корпуса. Оттуда открывался потрясающий вид на академические просторы. И только с нее можно было взобраться на воздушное судно, которое вот-вот должно было забрать нас с сиром рабовладельцем.

Фиджа я благоразумно сдала в магический питомник, уговорив потерпеть денек-другой. Максимум недельку, пока все не образуется. Взять его в гости к хитанцу я не решилась. Во-первых, неизвестно, сколько жутких мороков там уже живет. Во-вторых… локаторы мизаура там явно будут лишними.

Подругам сказала, что лечу к отцу на допрос с пристрастием. Дальше они сами додумали, нацепив на лица глубокомысленные мины. Явно связали это со сплетнями об обнаруженном в нашей спальне бездыханном хитанце. Запретной темы, которой мы не касались.

Записку для Керроу, сообщающую о непредвиденных «семейных обстоятельствах», бросила в ящик для магпочты. Данн велел никому не сообщать, куда именно я лечу, и это было нетрудно… Потому как я понятия не имела, куда именно лечу!

В конце концов, сломав остатки извилин, я решила отпустить ситуацию и довериться Даннтиэлю. Последние дни меня не покидало ощущение, что я балансирую на шаткой дощечке, брошенной на металлический цилиндр. Вслепую, спросонок и, вероятно, напившись сомнительных коктейлей.

Такой вот был уровень стабильности в моем «мире без потрясений». Нужно было хоть за что-то зацепиться, чтобы не улететь в вархову бездну… И той ночью в палате мне показалось, что вот эти сильные загорелые руки – они меня не отпустят. Точно не отпустят. Мой рабовладелец не из тех, кто разбрасывается своими вещами.

Смутное чутье гнало меня подальше из академии. Наверное, сядь я на лавочку, отставь чемодан и хорошенько подумай, все истеричные мысли, мелькавшие в голове, собрались бы в единое целое. И я бы наконец поняла, что меня во всей этой истории смущает. Помимо попыток убийства и обеспокоенного хрипа Даннтиэля.

Но я расшаталась и разболталась вместе с неустойчивым миром. Прямо как Мюблиум. И мой «цилиндр», катающийся в разные стороны, как раз заходил на новый вираж…

Я топталась у подножия лестницы, дожидаясь «жениха», подходя то к одному повороту крыла, то к другому… Ректорская башня была довольно узкой, зато по высоте ей не было равной во всем Анжаре.

– У-у-у! – раздалось обиженное из-за поворота, к которому я как раз приближалась. И я стала переставлять ноги шустрее.

Едва ли я всех тварей изнанки смогу узнать по вою, но Рок был особенным. И казалось, что по интонации я могу определить, что именно он пытается сообщить. Радуется или боится, насмехается или предлагает рискнуть… Конкретно сейчас он каждой своей «у» кричал о нежелании что-то делать.

– Миэль? – я окрикнула женщину, стоявшую у стены.

В той как раз исчез знакомый хоботок, и мерцающие фиолетовым грани разрыва аккуратно сошлись. Словно его и не было. Разрыва, Варх дери. Материи!

– Что вы… зачем вы его?!

Матушка Даннтиэля дернулась и поспешно стряхнула с ладоней ошметки темного мрака.

– Ему тут не место, – отрешенно объявила сирра Рэдхэйвен. – Когда они проводят слишком много времени на этой стороне, к ним начинает возвращаться сознание, память. Им это приносит боль, а миру грозит большими неприятностями, Эйвелин. Гуманнее отправлять их домой, пока дети изнанки не натворили бед.

– Рок никому не вредил! Он приглядывал за мной. Даннтиэль считал, что мне грозит опасность, и…

Миэль повернулась, поморгала старательно… Но я успела увидеть, как под ее веки убегает чернота, оставляя лишь золотисто-медовые радужки.

– Опасность грозит, мой сын не ошибся, – сдержанно кивнула она, и я попятилась.

– Не подходите, – я растерла щеки, чувствуя, что цепенею. В статую каменную превращаюсь от ужаса.

– Эйвелин, ты не так все поняла. Опасность исходит не от меня, – она удивленно помотала головой, прогоняя с шеи черные венки.

– А мне кажется, я впервые поняла все правильно.

– Едва ли «все», – она скептически поджала красивые губы. – В молодости кажется, что все знаешь, а потом… выясняется, что не знаешь ничего.

Я все-таки застопорилась у лестницы, ощущая, как деревенеют ноги. Как распирает горло рвущимся воплем. Да быть этого не может! С кем угодно – ладно… Но не со мной же?

– Ты так чудесно пахнешь, Эйвелин, – она приблизилась, втянула ноздрями воздух и погладила меня по щеке. – Данн вечно перебивает все парфюмом. Вкусно, конечно, но я люблю чистый аромат. Нежный, невинный… У тебя он совершенно особенный. Что-то такое девичье-цветочное, свежее. Мой сын не может в полной мере его оценить, потому что упрямый идиот…

– Не трогайте меня, – просипела, делая шажок в сторону. И еще один. К лестнице.

– Я не причиню тебе вреда! – возмущенно воскликнула женщина, и ее глаза полыхнули рыжим золотом. А затем их вновь застелило чернотой, сливавшейся со зрачком.

Похоже на Даннтиэля, но все-таки по-другому. Золотая радужка сияла в разы ярче, а сменившись на черноту, стала давить, пугать, обволакивать, топить в этих омутах…

Побочный эффект.

Дурная наследственность!

– Причините, – уверенно закивала я, стряхивая с себя гипнотическую вялость. Съеживаясь внутри до состояния сушеных ягод.

– Вовсе нет! Я не затем сюда…

– Правда? Вам впервые причинять людям вред? – вскрикнула, обвинительно тыкая пальцем в свой гудящий висок. – А мне? Мне вред вам причинять тоже впервые?!

– Ты очень умненькая, но… очень глупенькая, Эйвелин, – вздохнула она с сожалением, пока я спиной забиралась вверх по лестнице, бросив у ее подножия свой чемодан.

Может, хоть по нему меня найдут. Но будет поздно. Видит Варх, будет поздно.

– Если хоть коснетесь меня… Данн вам не простит, – выдохнула обреченно.

Миэль не поднималась за мной, но это было делом времени. В ректорской башне на пути к смотровой площадке всего несколько кабинетов и хозяйственных помещений, и в каждом из них не спрячешься. Не от нее.