Ее превосходительство адмирал Браге - Макс Мах

- Сколько, сколько? - Не поверил своим ушам Виктор. - Семь штук?

- Семь! - подтвердила Елизавета Аркадиевна. - Дралась, чего уж там, отменно. Проявила героизм, то да се... Опять же отечество нуждается в героине без страха и упрека, а молодые себерянки - в модели для подражания. Юна годами, не уродина, храбра и образована. Опять же пилот... Замужем за офицером-торпедоносцем и ждет ребенка... Беременная в бой пошла! Чуешь, куда ветер дует?

- Это вы ее так? - на всякий случай уточнил Виктор, который уже сообразил, что из Ары будут лепить настоящего военного героя.

- Да, нет, - снова хмыкнула адмирал. - Это адмирал Ксенофонтов очнулся от спячки, и его вдруг пробило на немереную щедрость.

- Опасаюсь даже спросить, чем он ее хочет наградить, - аккуратно выразился Виктор.

- Полярную звезду не дадут, - явно поморщилась Елизавета Аркадиевна, - проявят щедрость в разумных пределах, так сказать. Но вот внеочередные звания для вас обоих я из него под это дело выбью!

- А я-то здесь причем?

- Может быть, конкретно в этом случае и ни при чем, но иногда важен не факт, а момент! Так что готовь плечи под новые погоны!

- Елизавета Аркадиевна, - опешил Виктор, - да мы с Варей и так, за какие-то три года сколько ступеней перескочили!

- Так и сделали немало, - осадила его начальница. - А мне в Техническом Бюро нужны люди в чинах, чтобы никто больше к вам не прикапывался! Все! Конец связи.

И снова Виктор сидел перед картой Себерии, смотрел на флажки, отмечающие линию фронта, и думал о том, как причудлива судьба. Кто мог знать тогда в далеком уже пятидесятом, что девушка, поступившая на первый курс академии, станет наипервейшим себерским асом?

"Сколько же теперь у нее сбитых? - озадачился он, бездумно изучая карту отечества. - Двадцать три или двадцать пять? Если двадцать пять, должны добавить к значку аса алое эмалевое навершие с золотой цифрой двадцать пять. Круть невероятная!"

Этот вопрос он, к слову, ей и задал, когда заявился в особняк на Гвардейской улице:

- Так сколько у тебя теперь сбитых самолетов на круг?

- Не знаю, - пожала плечами Ара. - То ли двадцать четыре, то ли двадцать шесть. Надо дождаться, что скажут в отделе учета.

- Тогда, напьемся предложил Виктор. - Двадцать четыре - это конечно не золотой значок, но ведь, может быть, все-таки двадцать шесть!

- Дурак, ей же теперь пить нельзя, - остудила его Настя, бросив быстрый взгляд на Шкловского, опередившего Виктора на какие-то пять минут и не успевшего еще снять расстегнутый кожаный реглан.

- Можно немного красного или белого вина, - умерила пыл подруги Ара, улыбнувшись мужу.

- Но нам-то с тобой ничего не мешает? - посмотрел Виктор на Настю.

- Отчего же? - подняла та бровь. - Пьяный мужчина в постели, что бревно, а мне ты нужен в идеальном состоянии. Компреву?

Вообще-то она была права. Знал Виктор за собой такую слабость. Если перепивал, неожиданно оказывался ни к чему не годным. То есть, обычно он бывал более чем состоятелен, даже если выпивал. Но только до определенного уровня опьянения. Так что была, увы, в словах Насти сермяжная правда.

- Но пару-то рюмок меня с ног не собьют? - возразил он вслух.

- Пара рюмок и дитя не уронят, - улыбнулась Настя. - Пей, милый, но знай меру!

В результате, засиделись за полночь. Пили действительно немного. Но насмеялись в волю. Ара очень смешно рассказывала про то, как строила "землянку" в огромном сугробе, и про то, какой немыслимо сложной задачей оказалось пописать, когда на тебе противоперегрузочный костюм и зимний комбинезон.

- И в штаны не напрудишь, - ржала она, рассказывая, - а ну как морозом схватит!

- Ну, и как ты выкрутилась? - полюбопытствовала, отсмеявшись, Настя.

- Без комментариев! - еще сильнее разошлась Ара, из которой, похоже, выходило сейчас накопившееся за эти дни напряжение.

***

Ночью, утолив первую страсть, но не в силах заснуть, они лежали рядом и разговаривали вполголоса, хотя могли бы себя и не сдерживать. Толстые каменные стены и прочные двери надежно охраняли их приватность. Другое дело, что сейчас у них не было потребности ни в криках пылкой страсти, ни в громком смехе, ни в разговоре в полный голос. Настя рассказывала о том, о чем не захотела говорить Ара. О том дне, вернее, о той ночи, когда вызванные звонком с аэрополя, Ара и Лена сорвались с места, как подорванные, и спешно уехали на базу. О ночи в безвременье ожидания. О неизвестности и тревоге. О том, как связывались уже под утро со старшим Кокоревым, который находился в рабочей поездке на Урале, и как приходили к ним в дом отрывочные известия о том, что происходит или уже произошло. Трудный день. А затем еще один и еще. Тягостная неизвестность. Мучительное неведение в отсутствии достоверных данных, и невозможность эти данные получить. На улице мороз и не прекращающаяся метель. Снижающая видимость до метра-двух, заметающая дороги, не позволяющая поднять в воздух геликоптеры и самолеты. И в дополнение к этому потеря связи со многими населенными пунктами в округе. Усилившийся ветер и снегопад нарушили линии связи. Добраться до тех мест, над которыми предположительно был сбит Арин самолет можно было только на вездеходах. Но максимум, что они могли сделать в такую пургу, это прочесать дороги, да заглянуть в деревни и села на огромной территории, на которой иди найди что-нибудь даже в хорошую погоду. Сотни квадратных километров зимних лесов, заснеженных полей, покрывшихся льдом рек, озер и болот. И где-то там Ара, - если жива конечно, - одна и в безвестности. Никто бы ее не нашел даже после того, как утихла метель. Ара сама дошла до деревни и уже оттуда дала о себе знать. Радиомаяк на ее кресле, как позже выяснили специалисты, был поврежден и никаких сигналов не подавал. А заваленное снегом место посадки было не рассмотреть ни с дороги, ни сверху. Вот какую историю рассказывала ему Настя.

Виктор слушал ее, но думал о своем, и в конце концов придумал:

- Давай поженимся, - сказал он, когда она завершила рассказ.

- Так предложение даме не делают, - почти натурально "оскорбилась" женщина.

- Принести розы? - усмехнулся Виктор. - Встать на колено? Преподнести фамильное кольцо...

- А у тебя есть фамильное кольцо? - Подняла Настя бровь в искреннем удивлении.

- Да, что-то осталось от посадников, - припомнил Виктор. - Мелочи, но душу греет. Есть там, кажется, и колечко с рубином. Стиль старый, но в этом есть свое очарование.

- Вот даже как! - мечтательно улыбнулась женщина. - Кольцо с рубином... Мило.

- Так ты выйдешь за меня? - уточнил тогда Виктор.

- Ну, если ты вежливо попросишь...

- Выходи за меня замуж, пожалуйста!

- Можешь, когда хочешь, - еще шире улыбнулась Настя. - Придется, наверное, уважить вашу просьбу, граф... Но не раньше осени.