Портрет семьи - Наталья Нестерова

— У меня развивается болезнь. Называется спермотоксикоз.

— Поняла, знаю отличное лекарство.

— Приедешь сегодня?

— Хорошо, но жарить стейки…

— Нешто я могу допустить кого попало к священному очагу?

Марина познакомила его со своими родителями — акт особого доверия, и Андрей не забывал, когда увозил Марину из дома, купить ее маме цветы. Но когда он (честно говоря, без особой настойчивости) предложил Марине переехать к нему, она сморщилась и неопределенно развела руками. Мол, еще рано об этом заикаться. Подобное положение дел Андрея вполне устраивало.

Обычно интрижки и романы Андрея развивались по одинаковой схеме: от его первого очарования отщипывалось. Была влюбленность и постепенно таяла, от нее, как от шматка мягкой глины, отщипывались кусочки, пока не оставались крохи. Наваливались скука, пресыщение и досада из-за претензий девушки и ее требовательности.

Возможно, он походил на петуха Ваську. Был такой у бабушки. И она постоянно грозилась отправить Ваську в суп. Потому что этот зараза упорно топчет курицу неделю, а потом клюв от нее воротит, не заскакивает на старых несушек. Васька прожил до птичьей старости, бабушка, как ни ругалась, а все ему прощала за красивое утреннее пение.

С Мариной впервые в жизни не отщипывалось, а, напротив, прибавлялось. Что-то, трудно формулируемое словами, росло и крепло, без насилия и давления подводило к судьбоносному решению — надо жениться.

И тем больнее было нежелание Марины понять его проблемы, хотя бы просто выслушать, ее резкая и безапелляционная реакция, ее ядовитые клейма: «скотина» и «мерзавец» — в момент, когда у Андрея душа открылась и просила о милости. Хотя с другой стороны, только идиот мог делать брачное предложение, когда девушка в яростном гневе.

Идиотом Андрей себя и ощущал.

Маринина колючесть, взыскательность и осторожность в отношениях с мужчинами объяснялись просто — горьким опытом.

Она росла умной и красивой девочкой у прекрасных родителей, которые стремились дать единственному ребенку все самое лучшее, что могли добыть инженер и биолог, сотрудники научных институтов. Лучшее — прежде всего школа. Специальная, английская, в центре Москвы, конкурс — как в театральный институт. Но конкурс — только для незнаменитых или небогатых родителей. Маринку взяли, потому что в шесть лет она бегло читала и складывала в уме двузначные цифры. Полтора часа в транспорте до школы, полтора часа обратно, так все одиннадцать лет, каждый учебный день. Марина училась отлично и была самой симпатичной среди сверстниц.

Прозвище Бесприданница Марине приклеили, когда она еще и не знала, что это слово значит. Наверное, одна из богатеньких мамаш после родительского собрания, на котором хвалили отличницу Кузовлеву, дома, утешая свое чванливое и капризное чадо, именно так обозвала Марину.

Кличка, прозвище — то немногое, с чем бесполезно бороться. Клеймо, символ, тавро, сигнал и оценка тебя — вот что такое прозвище. Чудной красоты человека назовут Каракатицей — и все будут видеть в нем уродца. Большого умницу обрекут Дубиной — его интеллект станет вызывать насмешку. Назови от противного худышку Жиртрестом, толстяка — Скелетом, и они вовек не избавятся от комплексов по поводу своей фигуры.

Мама правильно и разумно объясняла Марине, что в ней ищут изъяны, потому что не могут принять превосходство. Простительная человеческая слабость. И бесприданницы — устаревшее, отжившее явление и понятие. И драму Островского Марина прочитала, не найдя ничего общего между собой и Ларисой Огудаловой. Но приклеившееся прозвище навечно поселило в ней сознание собственной второсортности. Других ребят забирали после уроков на машине, а она пользовалась метро и автобусом.

Когда заканчивали школу, она влюбилась, точнее — ответила на чувства мальчика, давно ее добивавшегося. Стала вместе с ним ходить в компании, в которые прежде путь был заказан. Огромные квартиры, загородные поместья, шикарная обстановка, батареи бутылок со спиртным, музыка, танцы, дымок легких наркотиков… Когда Марина, в очередной раз затащенная в спальню, в очередной раз воспротивилась чему-то большему, чем поцелуи, ее мальчик вспылил:

— Что ты кочевряжишься? Нашлась недотрога! Ты же бесприданница!

Проглотив слезы, одергивая платье, которое он задрал в пылу их поцелуев-сражений, Марина показала рукой на дверь:

— Иди! Вон там изобилие богатых невест.

— Сука!

— А ты в собачьей терминологии — щенок! Простенького логарифмического уравнения решить не может, а строит из себя супермена!

Хорошо ответила, достойно ушла. А потом, дома, горько плакала. Два дня переваривала случившееся, на третий рассказала маме.

Мудрая мама похвалила за целомудренное поведение и заговорила о том, что богатство, приданое, находится не в сундуках и закромах, а в голове человека. Измеряется не счетом в банке, а способностью получать удовольствие от постижения новых знаний, навыков и от общения с интересными людьми. Все это было правильно. Но планка духовных ценностей, которую держали родители, была для Марины недостижимой. Ей хотелось сейчас и сегодня — красивой квартиры, машины, стильной одежды, возможности путешествовать и сорить деньгами. И все это она должна заработать сама, потому что Бесприданница.

Она получила золотую медаль в школе и с красным дипломом окончила Институт иностранных языков. В студенческие годы молодые люди не обделяли Марину вниманием, заглядывались, крутились под ногами, облизывались и приставали. Но ни один не вызвал у нее интереса. Другие девочки коллекционировали поклонников, формировали свиту, она же такой привычки не имела. Удовольствия в том, что какой-нибудь трепетный болтун станет провожать после кино или театра, она не видела. За провожания придется расплачиваться поцелуями в подъезде. Плата не соответствует услуге.

Марина устроилась на работу в крупную иностранную фирму, торгующую пищевыми продуктами, секретарем-референтом. Бытующее мнение, что секретарь, молодая красивая девушка, оказывает сексуслуги начальнику, действительности не соответствовало. Никто под юбку Марине не лез, к сожительству не склонял. От нее требовали и получали работу на износ. Влюбилась Марина по доброй воле, без насилия и науськивания. Не в начальника, а в его друга, преуспевающего бизнесмена Николая Николаевича Николаева. За глаза его звали Коля в кубе или просто Куб. Марина по себе знала, каково носить прозвище, поэтому с первых дней знакомства смотрела на Николая с затаенной сострадательностью, а не со всегдашней настороженностью.

Коля ввел ее в жизнь, о которой мечталось. Коля разбудил в ней чувственность и телесные радости, о которых не подозревала. Коля дарил ей подарки и минуты высшего блаженства. Коля… Коля… Коля… Это был сладкий дурман, напрочь отшибавший логическое мышление, рациональную критику, да и просто способность объективно взглянуть на вещи. Марина порхала в облаках и не удосуживалась взглянуть на землю — на Колино реальное бытие, его статус и положение.