Черный свет - Стивен Хантер

И вот спустя четыре дня, сидя в засаде, он наблюдал за разворачивающейся на его глазах драмой. Насколько он понял, Френчи разработал сценарий ареста, согласно которому настоящие стрелки должны были убить полицейского. «Расправу над шпионом» следовало представить как гибель представителя власти при исполнении служебных обязанностей, чтобы только русские поняли, что произошло на самом деле. Но убить его было необходимо. К этому призывал долг перед родиной. А что, если профи промахнутся? Значит, их продублирует Джек.

Прис, устроившись на дереве, наблюдал, как подъехал полицейский автомобиль, развернулся, заняв стратегическую позицию. Он навел прицел на мужчин и включил инфракрасный прожектор: темнота рассеялась. Полицейский сидел в машине — грустный, встревоженный. Он снял шляпу и терпеливо ждал; через какое-то время включил и выключил прожектор. Джек с высоты своей позиции отчетливо видел дорогу в кукурузном поле, хотя кукуруза создавала некоторые проблемы: ее листья слишком ярко переливались в свете луча. Тем не менее, Прис был убежден, что без труда поразит эту цель.

Через некоторое время подкатил другой автомобиль, вставший перпендикулярно машине негодяя-полицейского, поскольку тот навел на приехавших луч своего прожектера. Из автомобиля вышли два молодых парня: один ну просто вылитый Джеймс Дин — волнистые волосы зачесаны назад, во рту сигарета, облегающее джинсы; второй — полноватый деревенский увалень в футболке. Джек не мог разобрать слов, но видел, что парни подняли руки, а полицейский вышел из своей машины. Судя по всему, происходила процедура задержания преступников. Полицейский выкрикивал указания. Франтоватый парень бросил что-то в пыль. Прис навел прицел на брошенный предмет и увидел, что это гаечный ключ.

Толстый парень сделал несколько шагов в сторону. Прис с ужасом наблюдал за происходящим. Время, казалось, остановилось. В то кошмарное, парализующее мгновение Прис полностью перешел на сторону полицейского; присущее ему глубокое уважение к человеку в форме пересилило доводы разума.

— У него оружие! — рвался из горла крик. Джек навел прицел на грудь красавчика и почти нажал на спусковой крючок. Почти. Но не до конца.

Стреляй!

Нет.

Пирс опустил карабин и вдруг осознал, что плачет. Но он продолжал вести наблюдение. В следующую секунду красавчик выхватил револьвер. Ночь озарили вспышки выстрелов. Прис вновь поднял карабин и в зелени прицела увидел, что толстый лежит на спине и на его отливающей зеленью футболке расплывается темное пятно. В воздухе висела то ли пыль, то ли пороховой дым. Полицейский, спрятавшись за своей машиной, перезаряжал оружие. Красавчик исчез в кукурузе.

«Оставайся на месте! — мысленно кричал Джек. — Вызови подмогу. Он никуда не денется».

Но полицейский, перезарядив револьвер, поднялся. Джек видел, что он тоже ранен и передвигается медленно, тяжело, но с несгибаемой решимостью человека, которого заставляют исполнять долг некие внутренние силы.

— «Оставайся на месте!» — приказывал ему Джек.

Полицейский, движимый упрямством или гордыней, не желал отсиживаться в укрытии. Может, он действительно был одним из тех немногих подлинных героев, для которых долг превыше всего. Одна его рука безжизненно болталась, но он продолжал ползти по обочине грунтовой дороги, медленно переставляя ноги. Мужественный профи, истекающий кровью, воплощение доблести и святого долга.

Полицейский потел в заросли кукурузы, и Джек потерял его из виду. Он положил карабин и стал ждать. Минуты текли. До него донеслось несколько слов, по-прежнему было их трудно разобрать. Потом треск, вспышки выстрелов в кукурузе. И тишина.

Джек ждал. Неожиданно из кукурузы появилась фигура. Кто это был, Джек сначала не смог определить, но потом увидел, что это был полицейский. Теперь он едва передвигал ноги. Он добрался до своей машины, сел боком на водительское кресло, нашарил что-то рукой. Джек увидел, как он поднес к губам рацию, через некоторое время опустил ее, подождал, опять послал вызов. Предпринял третью попытку. Вновь опустил. Потом вдруг встрепенулся, схватил рацию и произнес несколько фраз. Связь была установлена.

Полицейский сидел в машине.

Джек поднял карабин и включил прицел: луч невидимого света выхватил из темноты полицейского.

Он навел перекрестье на его грудь. Полицейский дышал с трудом и будто бы говорил сам с собой.

«Стреляй!» — приказал себе Джек.

«Это же красный», — напомнил он себе, хотя больше уже в это не верил.

«Стреляй!».

Карабин в руках вдруг отяжелел, прицел сбился.

СТРЕЛЯЙ!

Он вновь вскинул карабин, взял в центр перекрестья широкую грудь. Спусковой крючок трепыхнулся, карабин кашлянул сквозь глушитель. Отдачи Джек почти не почувствовал. Он увидел, как тело дернулось и завалилось на бок.

Джек отключил прицел, поставил карабин на предохранитель и перекинул оружие через плечо.

Спуститься с дерева на землю не составило труда, даже с громоздким блоком питания. Джек повернулся и зашагал вниз по холму. Он дошел почти до середины склона, когда услышал вой первой сирены.

Голоса.

Джек очнулся от воспоминаний.

Щелчок: прицел приведен в рабочее состояние.

Они шли, оживленно беседуя. Высокий мужчина и мальчишка, ростом поменьше. Оптический прибор работал отлично. Он видел их отчетливо. Они быстро шагали по лесной тропе, вившейся между двумя невысокими холмами вдоль ручья. Расстояние стремительно сокращалось: семьдесят ярдов, шестьдесят...

Джек большим пальцем перевел защелку предохранителя и стал медленно прицеливаться, беря на мушку высокого, который вырисовывался в прицеле зеленым призрачным силуэтом. Центр перекрестья лег на грудь мишени и будто прирос к ней. Палец вдавился в изгиб спускового крючка.

Они вышли из леса под ослепляющие лучи заходящего солнца. Расс, вырвавшись из зеленой лесной мглы, вздохнул свободнее. Перед ними стояла убогая хижина. Под ее гниющими стенами и в палисаднике пестрели полевые цветы.

— Он наблюдает за нами, — сказал Боб. — Я кожей чувствую его взгляд и только что заметил, как за окном что-то шевельнулось.

На пороге появился старик, уставившийся на пришедших злобными глазками. Неожиданно он нырнул назад и через секунду встречал их уже с ружьем в руках.

— Убирайтесь отсюда! — заорал он. — Ишь театр нашли, черт бы вас побрал. Это частное владение. Так что сваливайте подобру-поздорову, пока не набил вас картечью.

Джед Поузи словно весь состоял из злости — костлявый, беззубый, в мешковатом холщовом комбинезоне, комок сухожилий и ненависти. Оголенные руки испещрены татуировками — свидетельствами тридцати пяти лет тюремного заточения, на худом лице два шрама, но свирепые глаза не слезятся; седые волосы острижены под ежик.

— Убирайтесь, — повторил старик, вскидывая ружье, — или я, видит Бог, повышибаю все ваши чертовы мозги.