Загадка гибели шхуны "Святая Анна" - Михаил Чванов

Сегодня осталось у нас сухарей на 10 человек только 3 пуда. Охота в последнее время становится менее удачной, чем ранее. На обед сегодня были у нас сухари и горячая вода, в которой развели последнюю баночку консервированного молока. На общем «совете» постановили идти на разведку как можно дальше, и если результат окажется неблагоприятным, то бросим палатку и все, что только возможно, и почти с пустыми каяками пойдем быстрее. Жаль бросать наше имущество: топоры, гарпуны, палки, запасные лыжи, теплую одежду и обувь, каждую пустую жестяную банку; конечно, из всего этого составляется порядочный груз, но в то время как это будет нам нужно, прямо необходимо, если бы нам пришлось зимовать на этих островах. А зимовать, по всей вероятности, придется. Пошли на разведку. Отойдя на версту от стоянки, увидели в полынье «выстающих» тюленей. Решили подождать. Опять фортуна улыбнулась нам в решающий момент. Посидев немного у полыньи, убили двух тюленей, и ужин был у нас великолепный. Все повеселели и решили подождать бросать наше имущество. Не судьба!

Понедельник, 16 (29) июня. Вчера прошли не более 2 верст. В той полынье, где убили третьего дня двух тюленей, вчера утром убили еще двух. Переправились через полынью и решили остановиться вследствие густого тумана. В такую погоду и по такому льду идти прямо опасно. Можно зайти в такую кашу, что и не выберешься обратно. Пока ставили палатку и разводили огонь, Луняеву удалось в течение часа убить 5 тюленей. Счастливая полынья! Зверя «выстает» на редкость много. Можно было настрелять тюленей и гораздо больше, но пока запас у нас и без этого велик. Насколько удалось мне рассмотреть место нашей стоянки, мы находимся на небольшой льдине, окруженной со всех сторон мелкобитым льдом. Нигде не видно дороги. Положение не важное, и ветер, как назло, дует уже несколько дней и, пожалуй, нас отжимает от острова Придется подождать пока, благо тюленей много. Может быть, ветер переменится и подожмет нас поближе к острову или хотя сожмет эту отвратительную кашу из мелкобитого льда. Что делать, что предпринять? Дождаться ли улучшения дороги или случайной попутной полыньи или побросать все и на лыжах, с котомками за плечами, пойти к острову? Но невозможно остаться без каяков. Нам могут попасться пространства чистой воды, через которые невозможно будет перебраться иначе, как в каяках. Сделали опыт, в один каяк положили все имущество и пробовали тянуть восемь человек. Опыт оказался, как я и ожидал, неудачным; перегруженные нарты в этом талом глубоком снегу так завязают, что восемь человек тянут их с таким же усилием, как и трое нарт, не говоря уже про то, что через день такого пути наши и без того поломанные нарты окончательно оказались бы негодными. А без нарт пришлось бы бросать и каяки. Этот опыт окончательно укрепил меня в решении — из оставшихся трех каяков не бросать ни одного. Лучше будем идти медленно, но без риска в один прекрасный день очутиться на льдине, окруженной со всех сторон водой, и не имея возможности переплыть на остров. Не надо отчаиваться. Понемногу, но настойчиво, мы должны когда-нибудь подойти к острову и подойти со всем оставшимся необходимым имуществом. В сущности, мыле так уж много времени и идем, всего только 7 дней, как увидели остров, и за это время, конечно, подвинулись к нему порядочно. Раньше его можно было рассмотреть только в бинокль, теперь, когда туман рассеивается, его видно хорошо и невооруженным глазом Нужды нет, что он кажется таким неестественным. Должно быть, он и вблизи такой же. Насколько я помню, Нансен после того, как увидел Белую Землю, полмесяца еще шел до нее. А у него оставались еще собаки, которые помогали хорошо тянуть. Да и нарты у него были не нашим чета. Нет, что бы мне ни напевали «лыжники», а каяков я не брошу, или, по крайней мере, своего каяка не брошу. А если из них кто-нибудь думает иначе, то я их насильно к себе и к каякам не привязал. Так я и объявил своим спутникам.

В 6 часов вечера мы снялись и пошли вперед. За два с половиной часа прошли верст пять. Пришлось остановиться, так как лед опять начало разводить. Остановились на большой старой льдине. На этой льдине нашли первый раз в этом году совершенно пресную воду. Только что успели поставить палатку, как прибежавший Конрад сообщил, что за ропаками лежит большой морж. Взяли винтовки и пошли. Морж лежал у самой полыньи и временами поднимал голову, прислушиваясь к чему-то. Как мы осторожно ни подкрадывались к нему, он ушел в воду до выстрела. Осмотрев лежбище, мы убедились, что здесь лежало несколько моржей. Под их тушами были большие проталины, сильно запачканные навозом. Появление моржей очень обрадовало нас. Туман держался весь день. Определиться и сегодня не удалось.

Вторник, 17 (30) июня. Сегодня замечательный день. На меня сегодня свалилась, как «на бедного Макара» такая «шишка», от которой долго, кажется, я не приду в себя. Вчера вечером два человека, фамилии их называть не буду, вызвались утром, часа в 4, отправиться на поиски дороги и попросили взять с собою, по обыкновению, на всякий случай сухарей. Это у нас всегда было принято делать для предосторожности. Утром я проснулся в половине четвертого и разбудил разведчиков, после чего опять заснул. Проснувшись к завтраку, я узнал, что разведчиков еще нет. В 12 часов дня я уже начал беспокоиться, и мы решили пойти по их следам на поиски. Может быть, лед как-нибудь переставило, и они не могут попасть обратно. Когда мы стали собираться на поиски, то обнаружили очень неприятный сюрприз: казалось, что разведчики взяли с собой пару лучших сапог Луняева, почти все теплые вещи, принадлежащие Максимову, мешок сухарей весом в 23 фунта, двустволку и все, около 200 штук, дробовые патроны. Я бросился к своему каяку и увидел, что они взяли еще дюжину коробок спичек, бинокль, единственный имеющийся у нас, очень полезный, так как при нем был маленький компасик, и запаянную жестяную банку с почтой и документами всех нас. Не забыли «разведчики» прихватить и единственные наши карманные часы, принадлежащие Смиренникову. Одним словом, наши товарищи снарядились основательно. Взяли они и мои очень хорошие лыжи, оставив мне взамен их ломаные. В общем, никто из нас не был обижен, никто не забыт. Не могу описать нашего негодования при этом открытии. Все порывались сейчас же бежать на лыжах в погоню за ворами, и если бы теперь их удалось настигнуть, то, безусловно, они были бы убиты. Но я остановил пылких товарищей по несчастью. Остановил не потому, что жалел ушедших, а потому, что погоня была бы бесполезна. За восемь часов беглецы, по всей вероятности, ушли так далеко, что догнать их было бы невозможно, не говоря уже про то, что тогда мы потеряли бы и оставшееся наше имущество, так как лед все время переставляется и обратно дорогу к каякам между торосами нам не найти. Да и следы беглецов скоро были бы потеряны. Пришлось примириться с создавшимся положением и думать о дальнейшем движении. Волей-неволей теперь приходилось бросить палатку и одни нарты с каяком. Без палатки обойтись не трудно, но с двумя каяками на восемь человек уже будет труднее. Самое большое на них могло поместиться 7 человек, и то если связать оба каяка вместе и не брать на них нарт. Бросили мы каяк, написав на нем предварительно: «Св. Анна», бросили нарты, палатку и еще кое-что и отправились в путь. Нарты теперь стали легкие.

В передние нарты впряглись 4 человека, в задние — 3, а я на лыжах пошел вперед, разыскивая дорогу и более удобные переправы. Видели 9 штук гаг, летевших с острова одна за другой, а на большой поляне видели тюленей, вылезших на лед. Как только они завидели нас, то сейчас же шмыгнули в лунки. Когда мы прошли версты три, у нас сломалось одновременно двое нарт. Одни нарты еще можно было исправить скоро, но у других поломка оказалась серьезнее. Пришлось остановиться, а 4 человека вернулись обратно за брошенными нартами и часа через два притащили их. Напившись чаю, заварку которого нашли, перебирая патроны, мы усиленно принялись подгонять нарты к каяку и чинить поломанные. В 10 часов вечера отправились далее. Полнейший штиль и туман.