Исток - Владимир Михайлович Соловьев

Он обнял Зою за плечи и сказал в самое ухо:

– Ничего. Были бы мы. Все это когда-нибудь да кончится. И тогда мы с тобой еще и не такое построим…

Зоя молча кивнула, и Юниор крикнул:

– Начинай!

Громкий треск раздался. Стены купола с двух сторон начали сдвигаться, и все, что оказывалось вне их, стало исчезать по мере того, как стены отползали. Необычно и страшно было видеть, как без пламени, без слышимого шума (он тонул в реве внешнего ветра) дерево, или куст, или птица, или еще что-то реальное, живое вдруг – едва купол преграждал комбинирующим полям доступ – вспухало белым клубом, теряло очертания, превращалось в облачко, и облачко это, подхваченное ураганом, взвивалось и уносилось кто знает куда… К счастью, Юниор с Зоей не видели, как исчез дом; это произошло, когда деревья еще заслоняли его; взлетело пухлое облако – и все. Но вот исчезли и деревья. Стены остановились.

Зоя всхлипнула.

– Ничего, маленькая, – сказал Юниор. – Мы с тобой теперь ясно понимаем, что главное в жизни, а что – ерунда… Смешно: машина твоя уцелела – осталась внутри… Иди в палатку, сообрази что-нибудь поесть. Ветер уносит время…

Первым исчез свет.

Была середина дня, и созданному Комбинатором солнцу предстояло работать еще несколько часов. Из-за уменьшения размеров купола оно тоже сжалось и находилось теперь чуть ли не над самой головой. Но освещенность не убавлялась, по-прежнему стоял день. И вдруг оно погасло – сразу, без сумерек. Стало темно и страшно.

Юниор работал в корабле. Испуганный голос Зои едва долетел до него:

– Юнио-ор! Юнио-ор!

Он выскочил на площадку. И окунулся во мглу.

– Что случилось? – услышал он снизу. – Почему темно? Я боюсь!

– Не пугайся, Зоенька! Сейчас узнаю.

Он кинулся к пульту. Сперва подумал было, что Умник решил экономить энергию: светило, как и вся система Комбинатора, питалось от корабля, а энергия была сейчас нужна прежде всего для питания купола. Почти вся – кроме той, что потреблял Комбинатор.

– Умник, это ты погасил?..

– Не я. Комбинатор сам.

– Включи корабельные прожекторы. И выясни, в чем дело.

Он выбежал на площадку. Снаружи стало светлей: три сильных прожектора рассеивали мглу там, куда были направлены их лучи, но все остальное тонуло почти в полной мгле, и, наверное, от обманчивого света Юниору вдруг показалось, что уцелевшие деревья медленно движутся. Он убедился, что Зоя все так же стоит подле корабля, и вернулся в рубку.

– Ну, что там у Комбинатора?

– Сработала автоматическая защита. У него неполадки.

Этого еще не хватало!

– В чем причина?

– В уменьшении рабочего объема.

Юниор понял. Комбинатору становилось тесно. Его система могла действовать в пространстве не меньше определенного. Иначе сложнейшие по конфигурации поля начинали накладываться друг на друга, усиливать или ослаблять, мешать. Выключение светила было скорее всего просто актом самосохранения системы. Первым подобным действием. Что последует дальше?

– Как быть, Умник?

– Свернуть систему.

– Пока я жив – нет. Исключается. Возьми управление на себя.

– Такого случая не предусмотрено.

Конечно, он не может, – устало согласился Юниор. – Умник лишь передает команды Комбинатору, не более. Ну, может еще отключить энергию. Вот и все.

– Что же делать?

– Сужать рабочее пространство больше нельзя. Не то Комбинатор выключится совсем. Сохранять мир – значит сохранять пространство.

Постараемся, – убеждал себя Юниор. – Будем держать рубежи до конца. И надеяться на устойчивость Комбинатора. Хотя – кто из его создателей мог рассчитывать на такие условия работы? Они выходят за пределы любого официального испытания. Техника не подводит, нет. Но осилить природу этой планеты она не в состоянии. Мне нужно всего лишь несколько часов. Несколько несчастных часов… Сколько их минуло здесь – в безмятежности, в счастье. И вот не хватает – всего лишь нескольких. Зоя, бедная. Как ей сейчас тоскливо и страшно. Но надо работать. Только на это можно надеяться. На свои руки. Глаза. И на то, что Комбинатор эти несколько часов еще выстоит.

Юниор все же урвал у работы несколько минут. Спустился, чтобы побыть с Зоей. Ей это было сейчас очень нужно. И ему тоже.

Они стояли обнявшись. Светили прожекторы. Острые, резкие тени лежали. Непрерывный шум походил на плеск моря: песок бился в купол, стекал по нему, оседал, насыпь поднималась все выше.

– Юниор! – отчаянно вскрикнула вдруг Зоя, крепко прижимаясь к нему, пряча лицо. – Я, кажется… Что там?!

Он и сам уже увидел. Так и есть: деревья двигались. И кусты тоже. Подскакивая, пританцовывая, размахивая сучьями. Настоящие деревья никогда не позволили бы себе такого. Фикции… Происходило то самое наложение и искажение полей, которого боялся Юниор. Деформировались поля – и все, что было создано ими тут, тоже деформировалось, двигалось, постепенно приближаясь к центру этого мира – к кораблю.

– Я боюсь… – шептала Зоя. – Мне страшно!..

Одно дерево вырвалось из грунта и взлетело. Перевернулось в воздухе, задевая за стену купола то корнями, то вершиной. Грохнулось. Несколько новых возникли из ничего, судорожно размахивая ветвями. Кусты сцеплялись, словно в борьбе, пытаясь вырвать друг друга с корнями. Юниор, увлекая Зою, отступил под защиту ближайшего амортизатора.

– Умник!..

– Можно только выключить Комбинатор! Но пока я, как ты сказал, непрерывно шлю ему команду продолжать работать.

– Так и действуй!

Хаос нарастал. Юниор стоял, одной рукой прижимая к себе Зою, другой держась за амортизатор. И вдруг мощная лапа, крепко державшаяся за грунт, дрогнула. Юниор явственно ощутил это движение.

– Что там, Умник?

– Напор на купол превысил допустимое. Корабль теряет остойчивость.

– Прибавь мощности.

– Резервов больше нет.

– Что же делать? Думай!

– Нужно стартовать.

Юниор невольно взглянул вверх. Сейчас, когда светило погасло и вершина была ниже прежнего, можно было лучше видеть происходящее снаружи. Верхняя часть купола колебалась, дикие порывы ветра стремились снести ее, прижать к земле, песок обрушивался десятками тонн. Колеблясь, купол невольно давил на корабль. И гигантский корпус начинал медленно, пока еще едва заметно, раскачиваться. Не было сил, которые могли бы удержать его. А еще выше, подойдя совсем вплотную, нависала, кажется, даже изгибаясь сверху, как океанская волна, как бы грозя обрушиться, неимоверных размеров черная тень, или гряда, или провал в мироздании – как концентрация всего ужаса, какой только мог быть в мире…