Легенды нелегальной разведки. Из истории спецслужб - Иосиф Борисович Линдер

мае 1943-го — заведующего отделом международной политики ЦК ВКП(б), проговаривались детали предстоящей работы за линией фронта, а 11 января к Димитрову были приглашены все члены итальянской группы, готовящейся к десантированию: Бианко, Мондини и Марабини.

У Джузеппе Марабини тоже интересная судьба. Родился он в Женеве 9 февраля 1916 года. В 1928 году приехал вместе с родителями в СССР. В 1929-м учился в школе ФЗУ завода «Динамо». В 1931-м вступил в комсомол. В 1932–1934 годах — студент Московского авиационного техникума, в 1934-м поступил в машиностроительный институт на вечернее отделение и одновременно работал на заводе «Калибр» в качестве чертежника-конструктора. С 1939 года — инженер-технолог по кузнечно-поковочным работам. В октябре 1941 года вместе с заводом был эвакуирован в Челябинск. Работал инженером-технологом, а затем начальником кузнечно-штамповочного цеха. В начале 1943 года Марабини был направлен в Уфу в распоряжение Исполкома Коминтерна.

В личном архиве Георгия Димитрова сохранилось несколько записей о встрече с молодыми людьми. Радистке Терезе Мондини после заброски надлежало осуществлять связь с Центром. «Корреспонденты 100-го института» — интернационалисты боевых групп — непосредственно подчинялись не только военным, но и специальным структурам по линии партии. Необходимо напомнить, что, хотя Коминтерн был распущен, множество его закрытых подразделений с «особыми задачами» продолжили свое существование под крылом спецслужб.

В кабинете у Димитрова в тот день присутствовал также Пальмиро Тольятти, генеральный секретарь Итальянской компартии; в 1940–1944 годах он жил в СССР и под именем Марио Корренти выступал по московскому радио, вещавшему на Италию. Оба руководителя подчеркивали важность возложенной на группу задачи корректировки партизанской и разведывательно-диверсионной работы в среде итальянского Сопротивления. Прозвучало и то, что возвращение, несмотря на приближающийся конец войны, будет нескорым, но, самое главное, никто в Италии, даже самые близкие люди, не должны знать, откуда прибыли Тереза и ее друзья. Каждому были подготовлены несколько легенд (основные и запасные) на случай детальных проверок со стороны самых разных сил.

Советские паспорта, партийные документы — вообще все, что было связано с личной и общественной жизнью тех, кому через несколько дней предстояло отправиться за линию фронта, — сдавалось. С этого момента они как бы и не существовали, причем не только для противника, но и для большинства своих же товарищей по оружию.

Двадцать второго марта 1944 года группа, поднятая по тревоге, с аэродрома Калиновка под Винницей была заброшена в в район города Петровац (в современной Боснии — Босански Петровац).

Экипаж самолета, доставившего группу: командир — Герой Советского Союза Константин Михайлович Кудряшов, штурман — Герой Советского Союза Федор Селиверстович Румянцев, второй пилот — Кусан Саденов, стрелок-радист — Д. Медведев, стрелок — И. Дерюжков.

В материалах подполковника в отставке, историка дальней авиации Анатолия Михайловича Сергиенко этот полет описан очень подробно:

«В ночь на 22 марта состоялся очередной вылет. Он был самым удачным из всех, которые совершила Южная группа до этого. С наступлением темноты все пять бомбардировщиков взяли курс на уже знакомую точку Прекая… По всему маршруту была безоблачная погода, небо усыпано бриллиантами звезд, на земле мелькали бледно-голубые ленточки рек, серебристые пятна гор. При прохождении линии фронта отчетливо просматривалась ночная перестрелка войск.

К исходу пятого часа полета экипаж достиг района цели. Начали плавное снижение.

— Командир, вижу сигнал, вон, слева! — радостно сообщил Румянцев.

Три костра, создавая треугольник, четко обозначили место сброса…

Все экипажи Южной группы в эту ночь задание выполнили. Они доставили 28 мешков весом 3640 килограммов. Вскоре пришло сообщение из Югославии: весь груз найден и пошел в дело.

Особое задание в этом вылете выполнил экипаж Константина Кудряшова. Необходимо было сбросить четырех “пассажиров” — троих мужчин и одну женщину.

Их привез Э. Кац. Он был одет в черный костюм и летную куртку. На голове — черного цвета фетровая шляпа. Обращаясь к командиру корабля, он сказал:

— Надо сбросить поточнее. Люди очень ответственные.

Разместили их так: одного у стрелков (грек, десантируемый вместе с итальянской группой. — Авт.), а троих — в навигаторской кабине (группа итальянцев. — Авт.). Взлетели, легли на курс. Маршрут уже привычный — на Югославию. Басовито гудят моторы. Каждый занимается своим делом. Штурман склонился над картой. еще и еще раз продумывая детали полета. Командир корабля, сбросив напряжение взлета, строго следит за курсом и высотой. Второй летчик контролирует режим работы моторов. Он в экипаже “кочегар”. Стрелок и радист наблюдают за воздухом. Привычная работа. Из нее складывается полет бомбардировщика. Без дела только “пассажиры”. Вначале они проявляли интерес к взлету и действиям летчиков. Затем с любопытством смотрели на светящиеся приборы. Все было незнакомо и ново.

Но потом интерес к самолету и членам экипажа ослабел, и “пассажиры”, поеживаясь от холода, погрузились в свои думы. А они у всех были об одном: неумолимо приближалось время прыжка — первого в жизни.

О предстоящем выбросе людей думал и правый летчик. Хотя и небольшая была у Саденова практика, но он убедился, что парашютисты попадаются разные. Иным в решительный момент надо помочь. Промедление одного рассыплет всю группу или, что еще хуже, заставит делать лишний заход. Нет, с ними надо решительней! А тут еще девчонка…

Кусан Саденов заприметил ее давно. Их группа прибыла дней десять назад. Летчик сообразил: раз они все время возле Каца, то, значит, это иностранцы. Вскоре удалось узнать и имя девушки — Тереза. Небольшого роста, стройная и красивая, она привлекала внимание многих. Только вот какая-то застенчивая, даже робкая. И сейчас, сидя за штурвалом, летчик изредка поглядывал на девушку, стараясь определить ее состояние. В полутемной навигаторской кабине было спокойно.

Чем дальше уходили по маршруту, тем сложнее оказывалась метеообстановка. Пилотировать самолет становилось все труднее и труднее. О сложности на этом этапе маршрута можно судить по следующему фрагменту из наградного листа командира корабля Константина Михайловича Кудряшова на звание Героя Советского Союза: “Над Карпатами льдом от винтов разбило стекла пилотской и штурманской кабин, разбило колпак стрелка, повредило приборы, сорвало все антенны, отказал радиокомпас” (ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 793756. Д. 25. Л. 108).

Седые вершины Карпат остались уже позади. Значит, прошли первую половину пути. Впереди — все члены экипажа знали об этом хорошо — опасное место: новый немецкий аэродром в Баня-Луке. Есть у них там и локаторы. Минут через тридцать командир затребовал координаты.

— На подходе к Дунаю, — ответил штурман. — Идем точно по курсу!

Кудряшов приказал стрелкам усилить наблюдение за воздухом. А еще через некоторое время команда Румянцева:

— Можно снижаться!

— Понял. Кусан, готовь гостей!

Саденов оставил штурвал, встал с сиденья, размял затекшие ноги. Поднялись и