Красные звезды. Ядерный рассвет - Федор Березин

И совсем немного – чуть-чуть об экономике.

Перед началом Великого Освободительного похода стало ей тяжеловато. Все знают, что если где-то прибудет, то откуда-то убудет. Так вот, поскольку в день одновременного перехода границ Германии, Венгрии и Румынии объявили по Союзу всеобщую мобилизацию, то мужичков, изрядно на предприятиях поредевших, а на селе совсем исчезнувших, стало еще меньше. Конечно, социалистический строй не может допустить, чтобы техника, народным потом и кровью политая, простаивала зазря, а потому встали за станки мужичками забытые, и сели за штурвалы тракторов, мужичками объезженные, женщины-передовики. Да не просто сели и встали, а еще лозунги кинули: «Бабы, дадим для фронта не сто – двести процентов плана!» И пошло, понеслось движение «двухсотчиков», а затем «трехсотчиков», а затем…

Однако каждый начальник знает, на бабах далеко не уедешь. Во-первых, управлять ими очень мудрено, возможно это только в момент трудового энтузиазма, который охватывает их без всякой видимой причины, но способен так же внезапно сникнуть, без причинно-следственного объяснения. Ну а кроме того, часто они в декреты уходят либо больных деток обхаживают, и тогда на предприятии от них сплошной убыток.

А еще, гребла армия родная и женщин временами – в медсестры и фельдшера: двухмесячные обязательные курсы ускоренной анатомии, умение вставлять градусники и вкалывать кипяченый шприц в нужное место, бинт разматывать и наматывать, что еще надо-то? Куда денешься, когда внезапно начали появляться в непобедимой армии раненые и больные всякими дизентериями. А движение на запад останавливать нельзя, мало ли какое чудо-оружие друг плененного Гитлера – Франко изобретает.

Да, помогло привлечение в дело самих детишек, лет эдак с четырнадцати-тринадцати. Благо в век индустриализации и строительства базы коммунизма живем, все равно станку железо-чугунному, кто на нем кнопочки нажимает, пришлось, правда, мастерам цехов табуреточки специальные из головы изобрести, дабы поднять подростков на должный уровень кнопконажимания. А вообще, дело нужное, и оно пошло. И «все для фронта, все для победы» набирало в экономике обороты.

Хуже было с сельским хозяйством, здесь как запороли посевную весной сорок первого, в связи с непрерывными учениями и перегоном эшелонов к западной границе, так только сейчас, осенью, всполошились, что убирать-то нечего, да и некем, по сути. Ох уж тут аграрии забегали по Кремлю. Многих их тогда, ускоренным образом, перевели в лесозаготовительную промышленность на младшие должности, орудовать топорами и пилами. А то ведь поубавилось в лесопромышленности работников – еще на границе весны и лета посадили всех молодых ЗК в эшелоны и так же – на запад. Там им, понятно, винтовки Мосина вручили и танки постарше возрастом, снятые теперича с производства. Пошли ребятки в прорывы, в первых героических рядах, кровушкой родимой грехи перед Родиной-мамой замаливать.

Ну, так кто же тогда лес валит, так нужный для шпал новых русифицированных железных дорог в Польше и Чехословакии, спросите вы, начальства аграриев действительно маловато для такой сложной задачи будет?

Забыли, забыли вы один нюанс. Ведь война же. И дело не в том, что она все спишет. Действительно спишет, будьте спокойны. А дело в том, что социализм покуда укрепляется и вширь растет, а коммунизм еще за горами и долами, принципы старинных рабовладельческих войн нам совсем не помешают, раз для дела, а не со скуки. Пленные! Десятками, сотнями тысяч, а затем и миллионами, из всех этих больших «котлов»: под Люблином, под Кенигсбергом, под Плоешти, под Веной и т. д. И идут десятки эшелонов назад на лесоповалы с новыми лесорубами, говорящими покуда на румынском или немецком. И спускаются переполненные клети в шахты Донбасса с интернациональными сменами для уставших стахановцев. И снова можно забрать имеющих до этого бронь мужичков с заводов для пополнения ушедшей далеко армии. Ведь и оттуда имеются вернувшиеся. Ну и пусть что без ноги-руки – их на более легком производственном процессе можно использовать, только снова нужно табуреточку специальную мастеру цеха изобрести.

А, плохо с питанием? Несмотря на репарации, кушать сильно хочется, а хлеб по карточкам и наполовину из соломы. Извините, война. Не мы в ней виноваты. Вон, газеты читали? Видели, какие там страшные документы о их варварских планах нападения на нашу мирную страну публикуются? «Барбаросса» именовался, и если бы мы не успели, тогда… Вот сейчас хлеб из соломы едите, а то бы… Про концлагерь Бухенвальд слышали? Вот-вот.

Так что – война все спишет. А движение «трехсотчиков» ширится и множится, как свет социализма по нашему шарообразному миру.

Видали картину «Переход Суворова через Альпы»? Русскому генералиссимусу было нелегко, но все же в кое-чем он имел облегчение – ему не надо было тащить с собой танки и 122-миллиметровые гаубицы. «КВ», правда, не тащили, но «БТ» и «Т-34» – это, скажу вам, тоже не подарок на горных тропах. А руководил этим подвигом генерал Баграмян, друг Жукова.

То-то удивились «макаронники», когда они с гор спустились. Италия страна теплая, здесь и зимой воевать в удовольствие, да и небольшая она – фронт узок, один раз прорвал и при, пока есть горючее. «БТ» без гусениц – знаете как несутся?

И понеслись!

Он прибыл в Таранто ночью и, как ни вглядывался в окно автомобиля, пока его везли с аэродрома в порт, ничего не рассмотрел – освещение напрочь отсутствовало.

– Это специально, – пояснил обстановку сидящий рядом и встретивший его подполковник с нашивками авиации, но совсем из другого ведомства. – Мы запретили пока ночное освещение. Летающие английские разведчики с Мальты так и норовят заглянуть нам под юбку. – Офицер нехорошо осклабился. – Пусть помучаются в неведении, империалисты хреновы. А местные даже не возмутились, фашисты их тут к дисциплине приучили. Мы, кстати, их сейчас отлавливаем, гаденышей, муссолиниевских прихвостней. Будут знать, как делать диверсии.

– Что, взорвали что-то? – спросил Гриценко.

– Сейчас сами увидите, – неопределенно пояснил замаскированный авиатором энкавэдэшник.

Шофер вел уверенно, будто тут и родился, в этом городе у моря, а не оказался здесь в составе освободительной армии считанные дни назад. Гриценко еще раз внимательно посмотрел на него сзади – нет, и затылок и морда совсем рязанские, будто только сейчас из родного колхоза призвали на защиту Родины.

– Как он дорогу не путает? – все же спросил он у подполковника, кивнув на водителя.

– Наш человек, – с гордостью пояснил сопровождающий, – бывал здесь ранее. Он заговорщически приложил ладонь ко рту. – «Пятая колонна», так сказать.

Неужели разведка, подумал Гриценко, но не стал переспрашивать: слишком любопытных, в не касающихся тебя самого сферах, в армии не поощряли. Четкое разделение обязанностей, вот что крепило всю механику победы, и Гриценко вполне разделял это утверждение. Он снова воззрился в темноту. Лишь в свете закрытых маскировочной маской фар временами мелькали какие-то детали, да несколько раз их останавливал вооруженный патруль вблизи стоящих на обочине «БТ-7». И все-таки даже в этих отдельных кусках пейзажа угадывалось отсутствие разрушений, он прекрасно помнил немецкий порт Варнемюнде – вот кому досталось, живого места не было. Штурмовая и бомбовая авиация потренировалась там вовсю. Сколько они тогда мучились с подъемом подводных лодок, затопленных прямо у пирса. А толку от них так и не оказалось никакого, легче новую построить, чем такие дыры залатать. А сколько распухших, вонючих трупов подводников они тогда из них извлекли. Гриценко отогнал неприятные воспоминания.