Кровавый круиз - Матс Страндберг

за ее дочку, которая будет помнить мать только смутно, никогда не узнает ее и не поймет, какая она была хорошая.

– Нам нужно бежать, – зовет Марианна, но Мадде ее не слушает.

Она бьет голову монстра лицом о трубу раз за разом, пока на сталь не брызгает кровь и что-то еще. Эта масса течет по полу палубы и стекает прямо в воду. Мадде бьет еще один раз изо всей силы, и, только когда тело зараженного полностью обмякло, она выпускает его голову и делает шаг назад, увидев кровавое месиво там, где было лицо.

Ветер треплет волосы Мадде, она убирает непослушные пряди с лица и победоносно смотрит на Марианну. Ей хочется кричать от восторга.

– Пойдем, – зовет Марианна, и серьезность, звучащая в ее голосе, немного отрезвляет Мадде.

Она оборачивается. Испытывает шок. Женщина, которая идет во главе стаи монстров, уже в полуметре от Мадде. Но Мадде не боится. Она слишком возбуждена тем, что только что сделала. Ей кажется, что сейчас она может убить их всех одного за другим или разом. Ей приходится сделать усилие, чтобы напомнить себе, что самое неосторожное – это воображать себе, что они неопасны.

Мадде хватает Марианну за руку. Бежит к стеклянной двери, дергает ручку и вталкивает Марианну в коридор. За спиной слышны шаги преследователей.

На пароме стоит странная тишина. Слышен только шум вентиляторов. Замерзшую Мадде обдает горячим воздухом. Она заглядывает в ближайший к двери боковой коридор. Там стоит несколько монстров. Увидев ее и Марианну, они, открыв рты, начинают двигаться в их сторону.

Мадде и Марианна бегут. В следующем боковом коридоре они видят небольшую лестницу наверх, но Мадде не помнит, куда она ведет, и не хочет оказаться там между двух стай этих. Они пробегают мимо коридора и видят молодого парня с волосами торчком. Он тоже их заметил. Они бегут быстрее, надеясь, что на центральной лестнице никого нет. Мадде тянет Марианну за собой. Пытается понять, почему не видно людей, поднимающихся на верхнюю палубу. Видимо, они прячутся в каютах. Она бы, наверное, тоже спряталась, если бы могла.

Они выбегают на центральную лестницу. Взгляд Мадде сразу падает на лежащего на спине мужчину в окровавленном халате. Рядом ползает маленькая девочка с льняными волосами в одних трусах. На ее худенькой спинке просвечивают позвонки.

Марианна пыхтит от напряжения.

– Привет! – Мадде протягивает ребенку руку. Но тут же ее отдергивает, передумав.

Не может же и ребенок быть одним из этих. Это будет уже слишком. Мадде не сможет бороться против этого маленького тельца, если потребуется защищаться.

Девочка оборачивается.

Смотрит на них заплаканными глазами.

– Папа не просыпается, – говорит она. – Он должен проснуться, чтобы мы могли спрятаться от мамы.

Альбин

Он косится на Лу, пока они идут наверх по парому в последний раз. Его не покидает ощущение, что сестра что-то скрывает. Раньше она все время заглядывала ему в глаза. А теперь вообще не смотрит в его сторону.

Калле держит копье перед собой. Они поднимаются на шестую палубу. Из коридоров появляются несколько испуганных людей. Калле кивает им, чтобы они следовали за ними. Одна из них – женщина с короткой стрижкой – все время что-то бормочет себе под нос по-фински. Альбин узнает еще двух женщин, он видел их вечером, когда шел в каюту за Лу.

Теперь они выглядят как жертвы боевых действий на фотографиях из газет. Интересно, у него такой же вид или нет. Мальчик заглядывает в коридор, где находится их каюта. Папа, наверное, тоже слышал объявление по громкой связи. Если бы Альбин мог сейчас что-то чувствовать, что бы он почувствовал по отношению к папе?

– Как я хотела бы знать, где сейчас мама! – говорит Лу, поднимаясь на седьмую палубу. – Она, наверное, была вместе… с Силлой…

Лу произносит это очень тихо. А под конец ее голос совсем сходит на нет. Альбин смотрит не сестру искоса. Она вдруг стала казаться такой маленькой.

– Мы собирались пойти завтра вместе на массаж лица, – продолжает Лу. – Хотя теперь это уже сегодня.

Неужели Лу так же сильно беспокоится за Линду, как он волновался за маму до того, как все стало таким странным? Должно быть, это так.

Почему же Лу молчала всю ночь? Но он, конечно, должен был понять это сам. Лу никогда не показывает, что ей нужна мама или что она ее любит. Во всяком случае, Альбин такого не припомнит. Даже когда Лу была совсем маленькой, она не хотела, чтобы Линда утешала ее, когда с ней что-нибудь приключалось.

Один из мертвецов, лежащих на лестничной площадке, потянулся в их сторону, Калле крепче сжимает копье. Они все идут на восьмую палубу.

– В любом случае, у Линды больше шансов, чем у мамы, – говорит Альбин.

– Необязательно, шансов не становится намного больше только оттого, что человек может ходить. Ну, и ты помнишь, какая она… как я и говорила… – Кажется, Лу сейчас заплачет. – Ага, ну вот. Кто-то тут у нас поскрипывает зубками…

И тут Лу останавливается посреди лестницы и начинает плакать в голос. Она натягивает рукава свитера на руки и вытирает ими слезы. Ее спина горбится и сотрясается от рыданий.

Альбин кладет руку сестре на плечо, ему хочется что-то сказать, но он не находит слов.

– Пойдемте скорее, – напоминает Калле. – Осталось всего два этажа.

Его голос глухой и низкий. Лу убирает руки от лица. Ее глаза красные, лицо тоже, но она уже не плачет. Альбин позволяет себе снова ускользнуть внутрь себя, в то место, где никто его не достанет.

Филип

Филип несет свое импровизированное копье на плече, крепко сжимая «древко». Они с Марисоль выходят на десятую палубу. Он внимательно смотрит на проходящих мимо людей. Все тело Филипа напряжено и натянуто как струна. Он в полной боевой готовности. Время от времени он переглядывается с Марисоль. Убеждается, что она тоже не обнаружила никого из зараженных.

Перед дверью, ведущей на прогулочную палубу, лежит целый ряд зубов, стянутый блестящей брекет-системой. Филип оглядывается через плечо. Калле и детей пока не видно. По лестнице поднимаются две очень похожие между собой женщины, они могли бы быть сестрами. Еще мужчина в костюме. Филип узнает блондинку с короткой стрижкой, которую видел в «Старлайте» вечером среди участников финской конференции. Весь вечер за ней настойчиво ухаживал один из коллег, такой пьяный, что Филип даже собирался