Тот, кто ловит мотыльков - Елена Михалкова

– Телефон? – непонимающе переспросила Жанна.

– Да. Это первый ключевой момент в происходящем. Юрий шел, заранее зная, что будет убивать шантажиста. Ему нужно было приехать раньше, чтобы осмотреться. – Он вновь переключился на Баренцева. – Вы взяли с собой какое-то орудие убийства… Что именно? Нож? Кастет? Нет, кастет вряд ли, откуда ему взяться… Нож, наверное. Но он вам не пригодился. Вы приехали в Долгопрудный, дошли пешком до промзоны. Промокли, наверное, по дороге? Дождь лил зарядами, вы шли по грязи, по лужам… А когда дошли до условленного места, увидели шантажиста.

– Оксану! – всхлипнула Жанна.

– Шантажиста, – повторил Макар. – Я думаю, Оксана в этот момент открыла багажник и что-то в нем искала. Вообразите себе эту картину… – Голос его звучал негромко, гипнотизирующе; даже Сергей замер, уставившись на светло-голубую стену как на экран. – Уставший, измученный, обезумевший от страха и ненависти человек подходит к условленному месту встречи. Он видит обляпанную грязью машину. Видит женщину, которая стоит к нему спиной, роясь в багажнике. Он не может разглядеть номер, потому что задняя дверца поднята, а если бы и мог, в его состоянии ему не до того, чтобы фиксировать внимание на цифрах. А главное – ему даже в голову не может прийти, что перед ним его собственная жена! Как, откуда эта идея могла бы зародиться в его воспаленном мозгу? Никак! Перед ним незнакомая женщина, законченная дрянь, жадная, злобная, высасывающая из него жизнь, как паучиха. Человек настолько теряет самообладание, что забывает даже о припасенном ноже. Не отдавая себе отчета в своих действиях, он поднимает что-то с земли – булыжник? обрезок трубы? – подбегает к своей мучительнице и с силой бьет ее в висок. Всего один раз, наверное… Но ведь одного раза хватило, правда, Юрий Алексеевич?

Сергей быстро встал, подхватил падающую Жанну, опустил ее на стул. Обругал себя: идиот, видел ведь, что она едва держится, но сидел, как зачарованный бандерлог, слушал Илюшина…

– Воды дайте, – рявкнул он на Медникова, но Лев Леонидович лишь перевел на него бессмысленно-удивленный взгляд. Казалось, перед его внутренним взглядом все проигрывается и проигрывается сцена, описанная Макаром.

Воды принес Баренцев. Сергей не мог не оценить печальную иронию ситуации: убийца помогает прийти в себя сестре его жертвы.

Жанна сделала несколько глотков и перехватила кружку. Рука ее дрожала, но она сумела поставить ее на стол. Взгляд не отрывался от Илюшина. На Юрия она не смотрела вовсе.

– Оксана умерла? – слабо спросила она.

Макар кивнул.

– Я уверен, она погибла мгновенно. Мне очень жаль.

Сергей подумал, что человек соединяет в себе невообразимую живучесть и хрупкость. Удар, нанесенный в висок, оказался для Баренцевой смертельным. Как-то странно и неправильно для этой женщины, полной жизни. Может, муж все-таки забил ее до смерти? Это они узнают только после экспертизы.

– Подождите… – очнулся Медников. – Что вы несете… Мы ее видели. Я ее видел собственными глазами! Она вернулась домой, потом уехала… Камеры! Своими глазами!

– Нет, – сказал Илюшин. – Никто не видел Оксану своими глазами. Я начал с того, что вы, Юрий, – чрезвычайно умный человек. Другой на вашем месте, обнаружив, что только что убил собственную жену, впал бы в прострацию. Вы же действовали быстро, хладнокровно и очень, очень умно. У вас не было времени осмысливать, как она оказалась на месте шантажиста. Впрочем, я думаю, вы в тот момент сообразили, как все случилось. Но вам нужно было не рефлексировать, а избавиться от тела. Причем так, чтобы вас не связали с убийством. Вы из тех людей, у которых в минуту опасности наступает не ступор, а обострение всех способностей. Ошибки вы стали делать потом, когда все относительно успокоилось. А там, среди гаражей и заброшенных пустых строений, вы мыслили в единственно верном, спасительном для вас направлении. Первое, что вы придумали: никакого убийства не было. Живая Оксана вернулась домой – и снова уехала. Теперь следите за руками.

Медников и Жанна одновременно посмотрели на кисти Илюшина, расслабленно лежавшие на столе. Только Юрий, забыв про свои очки, прищурился на сыщика.

– Шаг первый: вы перетаскиваете тело в багажник, – сказал Макар. – Чтобы случайные прохожие увидели обычного водителя возле машины, а не мужчину возле тела женщины. Впрочем, прохожих там не будет. Шаг второй: вы вынимаете из сумки вашей жены ее телефон. Отключаете звук – он может привлечь внимание, но не отключаете телефон полностью: вам нужно создать видимость, будто аппарат выронили случайно. Бросаете в какую-то яму и чем-то прикрываете от посторонних глаз. Всё: этот канал отслеживания ее перемещений перекрыт. Теперь всем, кто будет искать Оксану, останется ориентироваться только на камеры и показания свидетелей. И те, и другие, как мы сейчас увидим, могут заблуждаться. Шаг третий: одежда. Вернее, маскировка.

– Шкура… – вдруг сказала Жанна. В первую секунду Бабкин решил, что это оскорбление, но ее мучительно сведенные брови подсказали ему направление ее мысли. – Господи, шкура! Вот зачем…

– Камеры на шоссе не дают четкой фотографии водителей, – кивнул Макар. – Если бы не этот несчастный коврик, Юрий Алексеевич изобрел бы какой-нибудь головной убор. Но подстилка на сиденье, которую Оксана всегда возила с собой, подсказала правильный ход. Вы отрезали кусок этой шкуры ножницами и какой-то подсобной веревкой или резинкой закрепили на голове. Вблизи ваша уловка не обманула бы даже слепую кошку. Но вам и не нужно было никого обманывать вблизи; вам требовалось создать общее впечатление. Чтобы каждый, увидевший вас за рулем белой «Ауди», не усомнился, что перед ним Оксана Баренцева. Вы приматываете к голове кусок овечьей шкуры, издалека напоминающей кудряшки вашей жены. Влезаете в ее розовый жакет. Шею закрываете ее шарфом, надеваете солнцезащитные очки. Заводите машину и уезжаете с трупом жены в багажнике. Несколько дней спустя мы, идя по вашему следу, увидим на камерах Оксану Баренцеву. Вы щуплого телосложения, очертания подбородков у вас похожи. Этого окажется достаточно, чтобы обмануть всех нас.

Медников повернулся к Баренцеву.

– Юрик, так я видел тебя? – с безмерным удивлением протянул он. – Это ты выезжал, да?

Вместо хранящего молчание Баренцева вновь ответил Илюшин.

– Юрий вернулся сюда. В гараже вытащил тело жены и спрятал; скорее всего, перетащил в свою машину. Покидал в чемодан первые попавшиеся вещи Оксаны – вот почему такой странный набор, от купальника до теплого костюма. Снова сел в ее машину, выехал, помахал брату, засветился на камерах перед «Родниками»… И дальше спокойно доехал до Алабушева, где камер практически нет. Ваша семья живет здесь давно, все окрестные поселки Юрию известны. Известны же, Юрий Алексеевич?

От прямого обращения Баренцев вздрогнул, как от удара. Губы его дрогнули, но он сдержался.

– Вы стащили с себя одежду жены, переложили все в заранее приготовленный рюкзак, – сказал Макар. – Туда же отправились парик, ножницы и икеевский коврик. Коврик – обязательно! Кто-нибудь мог догадаться, зачем из него вырезан кусок. В Алабушево въехала блондинка на «Ауди», а выехал из него мужчина на автобусе. Не удивительно, что вас не вспомнили водители! Вы дошли с рюкзаком до остановки, сели на маршрутку, а вышли – здесь, в километре от собственного дома. Неброский вид: джинсы, рубаха, рюкзак. Темные очки. У вас был верный расчет: те, кто найдут машину, решат, что Оксана собиралась воспользоваться железной дорогой. Но здесь вы допустили ошибку номер один. Пока еще не критичную. Однако если бы я вытащил из Жанны Ивановны, что именно кажется ей неправильным в машине ее сестры, мы приблизились бы к разгадке на несколько дней раньше.