Небо и корни мира - Юлия Тулянская

– Ты столько твердил, будто ты страшный. А ты просто очень уставший и печальный. Как будто был долго болен.

Далибор открыл глаза. Лицо Лени в лунном свете было бледным, в глазах стояли слезы.

– Так и есть. Мне грустно смотреть на тебя, потому что жалко, и я думаю о подземной тюрьме, и сколько ты пережил. Но нисколько не страшно.

– Правда?.. – Голос у Далибора замер.

– Правда, – серьезно подтвердила Лени. – У тебя красивое лицо, ты похож на нашего друга, Мирко. Только ты много лет видел одно горе и был в темноте… А сейчас ты отдохнешь, и увидишь еще и радость…

С тех пор Далибор встречал Лени без накидки. Он нарочно откидывал наголовье, когда слышал за дверью ее шаги. Ему становилось легко от мысли, что она видит его таким, как он есть, и нисколько не смущается от этого. Лени приносила с собой работу. Далибор держал на руках шерстяную пряжу, пока Лени сматывала ее в клубок.

– Когда мы так сидим, я иногда думаю, что я живой. Это все же плохо, Лени, – сказал наконец Далибор. – Мне лучше так не думать, не обольщать себя.

– Не говори глупостей! – вспыхнула Лени. – Ой, прости… я хотела сказать: не надо так думать. Ты и есть живой. Почему ты мне не веришь? Ты думаешь, что я только из жалости с тобой сижу, как с больным? – она встала с лавки и сделала шаг к Далибору. – Конечно, и с больным бы я сидела, ничего плохого тут нет. Но я же не только потому, что жалею. Ты живой, ты хороший, и ты добрый. Что в тебе не так?

– Будто ты не понимаешь? – Далибор опустил голову, чтобы не смотреть ей в лицо. – У тебя своя жизнь. У тебя семья, старшие братья, младший… А потом будут муж, дети. Я не могу стать твоим домашним… чудовищем. Где мне место в твоей жизни? Даже в конуре, на дворе, мертвецов не держат. Только в могиле.

– Опять! – Лени взяла его голову обеими руками, заставила поднять лицо, посмотрела в глаза. – Ты живой, Далибор. Ты навсегда останешься живым, когда падет Подземье.

Девонна снарядила мужа в поход и собралась сама. Ей было жаль оставлять дом. Который раз они с Яромиром уже оставляют свое жилище! Была у них избушка у заставы в приграничье. Там Девонна училась хозяйничать. Был дом в глубине даргородских земель, в деревне Лихово… Только приживешься, наведешь порядок, почувствуешь уют – пора в путь. Девонна бросила прощальный взгляд на два небольших покоя, которые стали их с Яромиром приютом. Недавно постиранные, вышитые занавески. Арфа на деревянной подставке в одном углу, ткацкий станок, пяльцы и прялка – в другом. В пяльцах незаконченное вышивание – скатерть. На стене небольшое полотно – цветущая сирень. У Девонны было мало времени на рукоделье…

Под вечер вестница вывела погулять во двор сына. За ними потрусил Шалый. Маленький Крес уже бойко разговаривал.

– Мама, это дерево уже спит, – говорил он, поглаживая ствол вишни. – Мама, а когда ты вернешься?

– Вот смотри, – говорила Девонна. – Скоро выпадет снег. Помнишь, был снег? Вы катались на санках с Мышонком?

– Помню! Мышонок уронил меня в сугроб! – всплыло у малыша воспоминание еще с прошлой зимы, и он засмеялся.

– И вот, Крес, сначала выпадет снег.

– Скоро? Завтра?

– Нет… – Девонна помолчала. – Деревья еще постоят без листьев, пойдет дождь, а потом выпадет снег. Меня все еще не будет. Мне надо поехать на войну.

– Ты будешь драться мечом, как отец? Ты победишь врагов?

– Нет, я буду лечить, если кого-то ранят.

Крес отлично знал, как мама и «сестрица Лени» лечат раненых. Он сам часто играл, как будто трет корешки, и перевязывал Шалого полотенцем, за что ему влетало от хозяйки Кейли – полотенце было чистое.

Девонна села на корточки рядом с сыном, крепко обняла его. Мальчик обхватил мать за шею.

– И вот жди, когда выпадет снег, – тихо говорила ему на ухо Девонна. – Деревья совсем уснут. Ты ведь любишь зиму?

– Мы будем бегать с Мышонком, – обрадовался Крес. – И с Шалым.

– А потом придет самый короткий день. И дни начнут прибывать…

– Ты тогда вернешься?

– Может быть, уже тогда. Но ты жди, когда снег начнет таять. Вот тогда мы с отцом точно вернемся. Слушайся бабушку Кейли, помогай ей и Мышонку, ладно? Лорд Олверон будет рассказывать разные истории. Не мешай Мышонку учиться, а лучше сам слушай и запоминай.

Бывший король Олверон продолжал начатое Нейви дело: взялся учить Мышонка не только грамоте, но и истории, и математике, и землеописанию. Крес часто подолгу сидел рядом.

– Когда настанет весна, я вернусь, – обещала Девонна.

Вернувшись домой, вестница уложила сына в постель, накрыла одеялом. В покое было темно, но Девонна не зажигала свечу: она сама светила мягким сиянием. Кресу это нравилось больше, чем засыпать при свече. Он тоже немного умел «светиться, как мама», только слишком ярко и поэтому совсем недолго: они с Мышонком однажды нарочно забрались в темный чулан, и Крес на минуту показал «братцу» сияние.

Девонна стала напевать колыбельную, и скоро маленький Крес уснул. Вестница еще долго сидела на краю кровати, тихо гладя волосы сына.

Яромир пришел за женой в доспехах, без шлема, поспешным шагом. «Девонна, ты готова?» – окликнул он с порога. Дружина уже собралась. Яромир сам оседлал для жены светло-серую кобылу и под уздцы привел во двор. Девонна вышла, одетая по-дорожному, и радостно замерла. В дни болезни Яромир сильно поседел. Девонна привыкла к тому, что голова у него почти белая, лишь изредка сквозь седину блеснет темно-русая прядь. Но в косых лучах утреннего солнца, в которых волосы Яромира приобрели даже какой-то рыжеватый отсвет, Девонна увидела, что все стало наоборот. Не седые волосы захлестывали последние темно-русые пряди, теперь остатки седины сами тонули в копне темных волос, отсвечивая на солнце медью. Лицо Яромира, казалось Девонне, тоже стало моложе. Но это могло только почудиться ей, а седины в волосах ее мужа и впрямь становилось все меньше, как меньше становится белизны в шерсти горностая, когда он меняет шкуру с зимней на летнюю.

Войско выехало из Даргорода рано утром. Путь лежал в Волчий Край, в великую степь, на горизонте которой дымились сопки и клубилась мгла над Туманным урочищем.

Волчья степь никак не хотела засыпать на зиму. Старики-кочевники у костров качали головами:

– Люди с запада приезжали, искали плохое место в урочище. Нашли, потревожили демонов. Степь беспокоится. Все пошло не так. О благословенные предки!

Любой кочевник, даже малый ребенок, которого отняли от груди матери и впервые посадили на лошадь, знает, какой у степи закон. Когда день становится короче, сохнет ковыль, тянутся над степью стаи птиц, начинает мелкой крупой сыпаться снег. В это время засыпают летние соседи кочевников по степи: девы-ковыльницы, овражники из степных балок. После первых морозов уже не увидишь ни одной светящейся бабочки-ночницы. А на смену им приходят зимние соседи – вьюжницы и вьюжники, что пляшут зимой в снежном ветре. Если кто породнился с ними, у того в стойбище живут светловолосые дети. Они не боятся холода, в лютую стужу ходят, распахнув на груди меховые куртки, и могут заговорить метель, чтобы она улеглась.