Чароплет - Блейк Чарлтон

Вивиан кивнула. «Да. Объясните-ка для начала, почему мы с вами переписываемся вместо обычной беседы?»

«Я потеряла слух. Но нам лучше уйти с улицы – давайте поднимемся в таверну, там я все расскажу, а вы обдумаете мое предложение».

Академики совещались долго. Наконец Вивиан ответила: «Ведите, магистра. Но при первых же признаках предательства я лично выкачаю ваше сознание».

По пути к перчаточной лавке Никодимусу попался на глаза рослый караванщик в старых коричневых крагах. Осенило его только шагов через двести. Развернувшись на бегу, он догнал караванщика, кинул ему серебряный соверен и пообещал еще один за перчатки. Караванщик запросил три. Сторговались на двух.

Улыбаясь своему везению, Никодимус поспешил назад в таверну. Перчатки оказались чуть велики и пропахли потом – ладно, на первое время сойдет. От городских ворот донесся какой-то возмущенный гвалт – судя по всему, выходящий караван столкнулся с прибывающим, закупорив проход. Никодимусу задерживаться было некогда, но у таверны и его вынудило застыть загадочное зрелище.

По тротуару торопливо шагала Франческа. За ней шли мужчина и женщина в неприметных жилетах, однако женщина лучилась нуминусом, словно упавшая с небес звезда.

Такого витиеватого слога, как тот, что окутывал ее с головы до ног, Никодимус не видел никогда, он затмевал собой даже праязык. Только одно заклинание на памяти Никодимуса слепило глаза с такой же силой – тирада, которую он обрушил на Фелруса на Веретенном мосту Звездной академии много лет назад. И сотворить это заклинание ему удалось лишь с помощью изумруда.

Перекинув по короткой фразе обоим спутникам, Франческа вошла в таверну. Мужчина с длинными свитыми в шнуры волосами и женщина, окутанная сияющим текстом, проследовали за ней.

Никодимус вздрогнул, словно очнувшись от забытья. Галдеж у ворот усиливался, перерастая в ожесточенную перепалку. Никодимус потряс головой. Что за наваждение? Что-то в этой сияющей женщине было… впечатляющее, само собой, но вместе с тем что-то еще. Знакомое? С чего бы?

Никодимус кинулся в таверну. Женщина-звезда пересекала набитый битком гомонящий, жующий и пьющий зал. Ноги Никодимуса сами собой несли его за ней. Руки, словно чужие, стянули перчатки. Но чем ближе он подходил к ослепительной женщине, тем крепче становилась уверенность: он ее знает. И знал всю жизнь.

В зале вдруг наступила резкая тишина, и все обернулись к двери. Наверное, услышали заварушку у ворот. Никодимус не сводил глаз с женщины-звезды, которая тем временем повернула, пробираясь между двумя большими компаниями, и в свете лампы блеснул затейливый текст, обвивающий каждую прядь ее длинных белоснежных волос. Даже на глазах золотилась плотная пелена. Выходит, она ослепила себя сознательно, прибегнув к заклинанию, блокирующему обычный, немагический свет. И Никодимуса она не увидит, даже если взглянет на него в упор. Лучезарная между тем довольно уверенно лавировала между столиками вслед за ведущим ее мужчиной с волосами-шнурами.

Вокруг что-то неразборчиво забормотали – плавно, почти нараспев.

Никодимус пробирался через переполненный зал, пока до загадочной женщины не осталось какой-нибудь пары шагов. Вот-вот она ступит вслед за Франческой на лестницу, ведущую на второй этаж.

Рванувшись, Никодимус сомкнул пальцы на ее запястье.

Окутывающий руку женщины текст, преломляя свет, делал суставы шишковатыми, а кожу усеивал старческими пятнами. От прикосновения какографа золотистый покров начал растворяться, обнажая тонкую гладкую кожу. Точно такого же оттенка, как у Никодимуса.

Убедившись, что не заразил этот смуглый атлас язвами, Никодимус послал новую какографическую волну вверх, к плечу и голове мнимой старухи. Чары, обвивавшие каждую прядь серебристо-белых волос, расплелись и посыпались на пол, открывая конский хвост цвета воронова крыла.

Затем под воздействием какографии развеялась натянутая на лицо маска, и мгновенно разгладились морщины. Последними пропали текстовые бельма – глаза засверкали такой же молодой зеленью, как у Саванного Скитальца и самого Никодимуса.

Это лицо… От отца ей достался чуть более курносый нос и чуть более высокий лоб, но контур, форма губ и даже наклон головы… Никодимус видел не что иное, как живой портрет их общей матери.

Прозревшие зеленые глаза женщины отзеркалили узнавание.

– Сестрица… – прошептал Никодимус потрясенно, с трудом разлепив губы. – Альцион.

Все вокруг замедлилось, застывшее мгновение растянулось в бесконечность. А потом время вдруг скакнуло вперед, и рука Альциона выскользнула из ладони Никодимуса.

Зал таверны взорвался то взлетающим, то опадающим заунывным воем. Никодимус попятился, но единоутробная сестра уже тянулась к его горлу рукой, опутанной острыми, как бритва, слепящими серебряными предложениями.

Капитан Изем заложил вираж на подходе к авильской садовой башне, и Сайрус недоуменно нахмурился. Несмотря на мощный ветер, работала лишь половина ветроуловителей.

«Королевская пика» находилась в боевой конфигурации – шестигранный корпус, ятаганы передних парусов – так что Сайрусу не составило труда пробежаться по палубе на своих двоих.

– Капитан! – Он схватил Изема за руку. – Ветроуловители!

– Вижу. Может, Ория убрала их перед грозой?

– Нет, – замотал головой Сайрус. – Ей бы доложили со змеев-разведчиков, что гроза пройдет далеко стороной.

Изем повернулся к нему.

– Попробуем финт со швартовкой. Ставь дополнительный кормовой.

– Есть, капитан!

Сайрус поспешил на корму. Пока он редактировал парус, при необходимости удваивающий скорость корабля, «Королевская пика» зависла над взлетной площадкой. На маршальском мостике стоял иерофант в мантии и тюрбане – точно не Ория, она обычно командовала с непокрытой головой. С крыши мостика взметнулись разноцветные флажки – сигнал к швартовке.

Изем качнул «Пику» вверх-вниз, как поплавок. К этому маневру крупные воздушные суда обычно прибегали, чтобы нужным образом сконфигурироваться, но «кречет» мог швартоваться в любой конфигурации. И командир на взлетной площадке это знал.

Доредактировав дополнительный кормовой парус, Сайрус оглядел горизонт в поисках вражеских судов. Вроде чисто. Командир на площадке не сводил с них напряженного взгляда – как и они с него. А потом он вдруг резко взмахнул рукой, и на площадку высыпало человек двадцать со свертками заряженной чарами ткани.

«Королевская пика» могла растерзать в клочья любой воздушный корабль, однако против стаи змеев требовалось срочно ставить острые боковые паруса. В обычном составе, впятером, команда бы еще управилась, но сейчас, в четыре руки… Проще сдаться сразу.

– Трави кормовой! – проревел Изем.

Ухватив центральный абзац дополнительного паруса, Сайрус оттянул его на себя, и жесткая ткань, хлопнув, выпустила поток ветра. «Пика» рванула с места одновременно с взвившимися над площадкой яркими полотнищами змеев.