Перекати-поле - Лейла Мичем

Она уронила руки.

— Помню, причем очень хорошо. Это было в понедельник. Вы с Треем отравились и были такого же зеленого цвета, как те тушеные черепахи, из которых были сделаны гамбургеры у Бенни.

— С гамбургерами у Бенни было все в порядке. Нас выворачивало наизнанку, потому что мы с Треем оказались причастны к гибели Донни Харбисона.

Кэти застыла, словно каменное изваяние, и челюсть у нее начала медленно отвисать.

— Да, ты не ослышалась, — продолжил Джон. — Донни умер в результате несчастного случая, но причиной его были мы с Треем. И это второй его грех, в котором он приехал покаяться.

У Кэти было такое ощущение, будто ее уши заткнули ватой. Все звуки в доме казались приглушенными. Она вспомнила о школьной фотографии Донни, стоявшей на полке в кухне у Харбисонов. Она ни разу не видела, чтобы рядом с рамкой не было вазы с цветами, выращенными Бетти. Эта фотография была единственным, что Кэти знала о мальчике, которого они потеряли. Ей доводилось покупать овощи с детских грядок на огороде Дома Харбисонов, но имя Донни никогда при ней не упоминалось.

Джон повернул голову к окну, и Кэти увидела, как взгляд его затуманился от воспоминаний, которые накатили на него, словно волна, выбросившая на берег обломки давнего прошлого.

— Трей был убежден, что если мы не выиграем региональное первенство, то на карту будет поставлена судьба наших стипендий в Майами. Он вбил себе в голову, что мы обязаны что-то предпринять и подстраховаться…

У Кэти ушло не более пяти минут, чтобы восстановить в памяти события того рокового ноябрьского дня, которые уже никогда не изменить. Вслушиваясь в пугающую тишину, повисшую в комнате, она вспомнила, что тогда в клинике доктора Грейвса пропала электробритва. Кэти также вспомнила большой синяк на плече Трея и то, как он в тот вечер постоянно цеплялся к ней, словно она была спасательной шлюпкой в штормовом море. Она еще тогда подумала, что они с Треем будут вместе навсегда и ничто на свете не сможет их разлучить.

— Трей собирается рассказать Харбисонам правду о смерти их сына сегодня вечером, когда я буду на мессе, — в заключение произнес Джон. — Он заявил, что не будет упоминать моего имени и полностью возьмет вину за гибель Донни на себя.

Кэти все еще была слишком потрясена, чтобы что-то ответить ему. Она пыталась осознать глубину горя и боль Харбисонов, пыталась поставить себя на их место и представить, что чувствовала бы сама, если бы нашла в сарае повешенным своего Уилла. Просто уйти и бросить мальчика, чтобы родители нашли его в таком виде… Этот поступок был слишком вопиющим, к тому же это была идея Джона… Но ему тогда было всего семнадцать! Охваченный паникой, он думал лишь о том, что должен спасти от тюрьмы парня, которого называл своим братом, — а также сберечь будущее этого парня для девушки, которую они оба любили. Вера и совесть Джона вынудили его выбирать меньшее из двух зол.

И этот поступок привел его в священники.

— Ты веришь ему? — спросила она.

Джон переключил свое внимание на окно, за которым высоко в небе взмывал и падал одинокий ястреб. В глазах его она увидела невыразимую словами тоску и подумала, что он, наверное, завидует способности птицы просто расправить крылья и улететь куда глаза глядят.

— Я верю в его намерение сделать это, — ответил он.

— В его намерение?

— Трей — умирающий человек, который приехал признаться в своих грехах. Он эмоционален, доведен до отчаяния в стремлении получить прощение… и он сейчас на лекарствах. Стоит ему только открыть рот, как Харбисоны начнут задавать вопросы и обязательно поинтересуются…

От охватившего ее ужаса в висках застучала кровь.

— О чем ты говоришь? Ты считаешь, что они все равно как-то узнают, что в этом был замешан и ты?

— Харбисоны — разумные люди. Они в любом случае задумаются над тем, как Трей мог действовать в одиночку. Чтобы подвесить тело в сарае, нужны были двое. Трей предумышленно никогда не станет впутывать меня в это дело, но Харбисоны, особенно Бетти, могут принять решение о расследовании смерти своего сына. Бетти не из тех, кто склонен что-то прощать, а Трею в его нынешнем состоянии ни за что не выдержать полицейского допроса. В итоге мое имя обязательно выплывет. Я же был лучшим другом Трея в школе. Мы были не разлей вода…

Ее охватила леденящая паника.

— Господи, Джон. А ты предупредил его, что он рискует подставить тебя?

— Нет. Я должен дать возможность Трею сделать то, что он считает себя обязанным сделать.

— О Джон! — У нее вдруг возникло безрассудное желание сорвать этот стоячий воротничок с его шеи. — Как ты можешь быть таким чертовски правильным? Ты должен остановить его! Трей может погубить тебя — разрушить твою жизнь, твою работу, твою репутацию. Подумай, как его признание отразится на Харбисонах, когда они узнают о твоем участии в этом. Это просто убьет их.

— Можешь мне поверить, я постоянно думаю об этом, но у меня нет выбора, кроме как дать всему идти своим чередом. — Джон встал, сунул руки в карманы и снова уставился в окно. — Возможно, я беспокоюсь напрасно…

— Ты и сам не веришь в это.

— Не верю. Я верю в то, что Господь честно предупредил меня. — Он повернулся к ней, и солнце у него за спиной подсветило рельефный контур его широкоплечей, одетой в черное фигуры. — Кэти, дорогая, мне… было очень тяжело жить с сознанием того, что я позволил Харбисонам страдать все эти годы от нашей лжи. Это великий грех, который я себе никогда не прощу. И Господь не простит тоже.

Ей не понравилось то, куда уводила Джона его совесть священника. Она вскочила с места.

— Да к черту Бога! — воскликнула она. — Ты уже тысячу раз расплатился за свой грех, если тебе нравится это так называть. Ты раскаялся и искупил свою вину. Бетти никогда не простит тебя. Поверь мне, как матери, я нисколько не сомневаюсь. Ты должен остановить Трея!

— Тише, — мягко произнес Джон, взяв ее за плечи. — Я должен оставить это Богу и довериться Его воле. Но если случится самое худшее, я должен быть готов принять это. По крайней мере я наконец избавлюсь от всех теней, которые следовали за мной по пятам с того самого момента, когда все это произошло. Я так устал от бесполезных попыток скрыться от них…

— Но это же так несправедливо! — крикнула она. — Все это сделал Трей! И он один должен нести за все наказание — и перед Богом, и перед Харбисонами. Он еще и в долгу перед тобой. Тебе было всего семнадцать — совсем мальчишка!

Кэти обняла его и прижалась щекой к черной рубашке, как в тот смутно припоминаемый момент из далекого прошлого, когда она, совершенно обессиленная, вернулась из ванной комнаты и положила голову ему на грудь.

— Но, как мужчина, я мог бы все это исправить, — прозвучал у нее над головой его тихий голос. — Теперь я уже точно не знаю, не использовал ли я тогда свою преданность Трею в качестве оправдания того, что не признался в случившемся полиции и Харбисонам. Как священник, я убеждал себя, что дело Божье может свершаться только через веру людей в Его посланников и служителей и что я не имею права успокаивать свою совесть, разрушая то, что я совершил во имя Господа. Но я ошибался. Дело Божье все равно торжествует, несмотря на слабость его слуг. И все мои усилия искупить то, что я сделал, не привели меня к миру в моей душе. Каждый раз, глядя в лицо Харбисонам, я чувствую свою вину.