Книги онлайн и без регистрации » Романы » Прекрасная толстушка. Книга 2 - Юрий Перов

Прекрасная толстушка. Книга 2 - Юрий Перов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 100 101 102 103 104 105 106 107 108 ... 133
Перейти на страницу:

Рыжик изучил углы всех телефонных будок, а его хозяин — особенности всех автоматов в округе, узнал по именам всех газетных и табачных киоскеров, у которых постоянно менял двушки.

В конце концов я подумала, что у него никогда уже не будет такой здоровенной русской бабы, а у меня — самого настоящего цыгана, и сдалась.

Встречались мы с ним у меня и очень редко. Это было действительно трудно при его занятости, полной подконтрольности и невероятной популярности. Его каждый человек узнавал на улице и риск, что кто-то что-то расскажет о наших встречах его жене, был очень велик. А причинять ей боль мы не хотели.

Чего только он не изобретал, чтобы заскочить ко мне хоть на минутку. Иной раз прибегал даже с Рыжиком, за счет его прогулки…

Это тянулось месяца полтора. Потом его жена уехала на неделю к матери в другой город, и было решено, что вечером я приду к нему в гости.

Он очень любил свой дом и гордился им, преодолевая тем самым комплекс цыгана; недавно сделал ремонт в квартире, все переоборудовал на свой лад и много рассказывал мне об этом. Ему не терпелось похвастаться новым домом, показать, какой он настоящий европеец и как далеко ушел от своих соплеменников, промышляющих по вокзалам и поездам…

Когда стемнело, предупредив его по телефону, что выхожу, я поднялась к нему на лифте и без звонка открыла дверь.

Рыжик встретил меня приветственным лаем и бросился целоваться. Цыган, прежде чем закрыть за мной дверь, выглянул на лестничную клетку и убедился, что меня никто не видел. Дома он был совершенно другим человеком, каким-то суетливым, неловким, напуганным и надутым одновременно. Он с невероятной гордостью показывал мне свою квартиру, модную мебель, бесконечные статуи лошадей, новый паркет с плинтусами, выкрашенными золотой краской…

Эти золотые плинтуса меня добили… Потом он по-семейному хлопотал насчет ужина, уговаривая меня остаться ночевать, но я, посмотрев на их новенькое семейное ложе, наотрез отказалась даже на время прилечь на него и вскоре с чувством большого облегчения ушла домой.

После этого как-то само собой получилось, что мы больше не виделись. Но он еще долго по инерции мне звонил, гуляя с Рыжиком по вечерам. Наверное, до сих пор, пока не кончились двушки, настрелянные им впрок в самом разгаре телефонного романа.

Может, и называла я его сладким ежиком, может, и нет, я не помню. Как не помню никаких подробностей наших встреч…

Вряд ли он был автором того письма. Случись что, он не стал бы писать, а, скорее всего, позвонил бы по старой привычке…

Двадцать Пятый (1963 г.)

Его звали Виктором, ему было тридцать три года, и он ни разу не был женат.

Татьяна считала, что лучшего мужа мне не найти. Это был человек без недостатков. Он не курил, не пил, занимался горными лыжами, был заботлив и нежен. При этом он очень неплохо зарабатывал и был согласен усыновить ребенка, так как я по-прежнему была бесплодна, хоть и регулярно проходила курсы лечения в специальных санаториях. Я очень хотела ребенка. И не нужен мне был никакой муж при этом, но одинокой женщине ребеночка никто не дал бы…

Чтобы лучше узнать друг друга, мы решили сойтись и пожить немного вместе до свадьбы. Он был готов к немедленному бракосочетанию, но я с некоторых пор побаивалась замужества и оттягивала этот момент как могла…

И все бы было ничего, но я вдруг стала замечать, что мы с ним никуда не ходим и проводим все вечера или в постели, или около телевизора. Мне это показалось странным, и я попыталась несколько раз вытащить его в кино, в театр, в гости… Это оказалось не так-то просто… Он не шел ни в какую, изобретая тысячи предлогов, чтобы остаться…

Да и к нам перестали ходить все, кроме клиенток и Татьяны. Даже когда она приходила со своим Юриком, Виктор мрачнел и чернее тучи сидел за столом, не произнося ни слова и следя за Юриком настороженными глазами.

Такое положение дел меня совершенно не устраивало, и я вызвала его на откровенный разговор. И выяснилось, что он дико ревнует меня. Впрочем, обычной человеческой ревностью назвать те чувства, что испытывал он, было бы несправедливо.

Он, например, утверждал, что не может со мной даже по улице идти, потому что на меня смотрят…

— Ну и что? И на тебя смотрят.

— А тебе это приятно.

— Каждой женщине приятно, когда на нее смотрят.

— Но мне это неприятно.

— Почему?

— Представь себе, что ты где-то принимаешь душ, я стою рядом, а мимо идут мужики и на тебя смотрят…

— Постой, постой, но в душе я, наверное, голая стою, а хожу-то одетая.

— Когда ты идешь даже в шубе, то сзади все так колышется и ходит, будто ты совсем голая или еще даже хуже… — упрямо сказал он.

— Почему же хуже? — возопила я.

— Потому что видно не все, а представить себе можно еще ярче, чем есть на самом деле…

Вот тут-то я и вспомнила слова скульптора, что искусство живет намеками…

— А когда ты в платье, — угрюмо продолжил он, — или в костюме, то вообще вся видна, как будто материя прозрачная.

— Хорошо, я сошью себе платья и костюмы свободного покроя.

— Да тебя по одним кистям рук можно представить всю.

А уж когда ты в вечернем платье без рукавов, то вообще караул! У тебя рука, как у другой ляжка… И это большое, белое, прохладное движется на глазах у всех мужиков… С ума сойти можно. А уж про подмышки я вообще молчу…

И что вы про это скажете? Я не знала, как ноги унести! Он оказался просто маньяком. И если я его и называла сладким ежиком, что называется, по запарке, то решительно беру все свои слова обратно.

Даже если на мгновение представить себе, что это он на писал, и то дрожь охватывает. Из письма выходит, что этот маньяк всю жизнь тайно наблюдал за мной? Брр-ррр! Мурашки с палец величиной по спине бегут. За все сокровища мира не соглашусь еще хотя бы раз с ним встретиться…

Двадцать Шестой (1963–1964 гг.)

1

Его жену я помню лучше, чем его самого. Она была в темно-синем бостоновом костюме с белой блузкой, заколотой огромной камеей, изображающей женскую головку. Камея была из слоновой кости и оправлена в тонкое червонное золото. Вещица старинная — из тех, что передаются по наследству от бабушки к матери, от матери к дочери.

Мы столкнулись с ней на новогоднем балу для молодежи и студентов, в гардеробе Большого Кремлевского дворца — одновременно протянули наши шубы, но маленький седенький гардеробщик взял мою.

— Хоть здесь-то могли бы не лезть без очереди!.. — углом рта прошипела она, гневно сверкнув на меня очками в тяжелой роговой оправе.

— Но ведь никакой очереди нет, — машинально ответила я. И действительно, к этому гардеробщику нас было только двое.

1 ... 100 101 102 103 104 105 106 107 108 ... 133
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?