Рыцарь Железного Кулака - Артем Тихомиров

– Зиаркена!

– Я слушаю тебя, Браги из Шидама.

– Что все это значит? Что? Я…

– Ты нетерпелив, хотя и уверял себя, что готов узнать все до конца…

– Я ничего не понимаю!

– Может быть, это и указывает на то, что ты человек?

– Не смейся, госпожа!

– Не смеюсь. Сейчас ты отматываешь ленту назад. Тебе нужно пройти туда, откуда она тянется. Если сравнение с лентой тебе не нравится, то пусть это будет нить. Нить Судьбы, которую плетет норна.

– Все равно – нить, лента. Я хочу…

– Знаю.

– Я боюсь. Впервые признаюсь…

– Знаю. Терпение, Браги.

– Разве ты ничего не помнишь? – спросил Хакон, заглядывая ему в глаза.

– Ничего.

– Я нашел тебя в канаве возле дороги, – сказал кузнец. – Ты был в беспамятстве и ни слова не произнес за всю дорогу до Лидависа, хотя глаза открывал. Я начал думать, что ты немой. Как тебя зовут?

Огр помотал головой. Слабость не хотела покидать его, невзирая на обильную деревенскую пищу и продолжительный сон. Большое тело Страшилы было точно огромный ком теста, с которым неопытный кондитер не знает, что делать. Браги чувствовал в нем себя точно мальчишка в отцовой одежде.

– Наверное, меня зовут Браги… – сказал Страшила, глядя на свои огромные руки. Раньше они такими не были?

Раньше они такими не были.

Теперь это утверждение и уверенность.

Иди по нити назад, Браги, не бойся.

Хакон встал с деревянной колоды, налил найденышу кружку пива, протянул. Страшила взял ее и начал пить. Большая рука дрожала.

– Браги – вполне нормальное имя для огра. У нас в Шидаме я знаю нескольких. Вот, например, в Лидависе, Браги, сын Верма, Браги, сын Ольме Сильного, Браги, сын Преласа Однорукого, есть даже Браги, дочь Ренфснара, которую нарек так выпимший жрец во время ритуала, понимаешь, ошибся, стервец, ну а имя у девочки уж менять не стали – плохая примета… Неплохие огры, должен заметить. Но…

– Что? – спросил Страшила.

– Я поспрашивал… как говорится, справки навел. Никто не знает тебя. Никто тебя не видел. Ни в Шидаме, ни в окрестностях никогда не было такого огра. Это, конечно, ничего не значит, но просто весьма необычно, да?

Браги кивнул. Хакон и его жена Суна были к нему добры, и он испытывал жгучий стыд оттого, что ничем не может отблагодарить их. Слабость даже не позволяла ему наколоть дров. Работники в кузне Хакона смотрели на него искоса. Приблуда и дармоед, думали. Страшила почти слышал их мысли. Огры не любили таких.

– Поэтому мыслю, что пришел ты неведомым путем из дальних краев. Слышал я, что на юге имеется пара-тройка селений, где наши живут. Как знать, может быть, ты оттуда и явился, – рассуждал кузнец. – Только вот не пойму, чего с тобой приключилось. Без одежды, без каких-либо вещей.

– Когда приду в себя, отработаю вам долг, – сказал Браги, глядя в пол между своими обутыми в громадные сапоги ногами.

– Ты чего, белены объелся? – строго спросил Хакон. – Не вздумай о том говорить! Если б мне работник требовался, я бы взял его в другом месте… и не такого…

– Немощного, – подсказал Браги.

Кузнец стоял перед ним, уткнув руки в бока. Настоящая гора.

– Я про то не говорил! Знаю, что случилось с тобой нечто паршивое, Браги, а что, этого пока мы не знаем… Не было на тебе синяков, ссадин, переломов, не было у тебя ничего, что могло бы доказать нападение. Я сначала думал – кто-то из местных дуболомов постарался и ободрал тебя, как липку. Лиходейских голов в Шидаме сыскать можно в достатке, это те дурни, что по причине недалекого умишка удаль свою выказывают там, где не надо. Не в работе, а на большаке. Но возьмись они за тебя – а я мыслю, что без боя ты бы не отдал ничего своего, – то заработал бы Браги целую коллекцию синяков. Известное дело.

– Стало быть, коллекции не было.

– Да, – крякнул Хакон, наливая себе пива. – И это странно.

Кузнец сел на колоду и стал задумчиво скрести щеку. Страшила боялся поднять на него глаза. Хоть он и сам был огром, эти существа по-прежнему внушали ему немалый страх.

«Может, потому, что я им не родня, даже дальняя?» – спросил он себя.

Хакон рыгнул.

«Ошибка. Ошибка какая-то. Но я не понимаю, в чем она состоит. Я не должен быть здесь!»

– Суна мне шепнула вчера, что, может быть, колдовством здесь пахнет, – сказал кузнец. – Она женщина проницательная, редко ошибается. Только каким манером здесь какие-нибудь чары замешаны, не пойму. Наверное, стоит позвать жреца. Может, скумекает, старый пень, что-то, подскажет, сделает. Только он все больше насчет бутылки кумекает, паразитский дух.

– Я ошибка. Я уйду, как только смогу. Или хоть сейчас!

– Сиди ты смирно! Вот упрямый пенек! Я что, из дому тебя гоню или как?

– Бесплатным добро не бывает, – сказал Браги.

– Бывает… Хе, а ты что, испугался, что должок за кашу и щи с тебя стребую? Никогда жадюгой не был и не собираюсь быть, в том меня никто не упрекнет. Пусть там мелют себе, сколько влезет, наплевать.

– Но почему именно я? Был бы на моем месте любой другой… огр, то…

– Было бы то же самое, не сомневайся, – ответил Хакон.

– Я слышал, работники болтают, – решился сказать Браги, чувствуя на себе взгляд кузнеца. – Якобы я похож на…

– На моего сына? Асти. Похож, не тайна это никакая… Погиб он, утонул в болоте, что для огра довольно необычно. Такова судьба.

Браги посмотрел на зеленую кромку леса. Теперь он вспоминал, медленно неохотно, преодолевая незримые, но прочные барьеры.

– Так что будет дальше? – спросил он. – Как ты поступишь, Хакон?

– Я думал… Если хочешь знать, то я считаю, что лежит на тебе какой-то нелегкий груз. Возможно, ты сам взвалил его на себя, и теперь тебе страшно.

Огр не отрицал. Было страшно.

– Я верю, что духи посылают нам знаки и знамения, требуют вмешаться, когда выпадет случай. Руки смертного должны помогать провидению, Браги, так я думаю. И не в том твое предназначение, чтобы гнуть спину в кузне или таскать камни, нет… Мне был сон. Я видел тебя на коне, облаченным в доспехи. Тебя приветствовала толпа, тебя осыпали цветами, словно великого героя. Уверен, что этот сон неспроста, он пророческий…

– Какой же я герой, Хакон?

– Не знаю. Это предстоит решить тебе. Одно мне ясно – я должен помочь в этом.

– Как?

Кузнец молчал, сделал несколько глотков пива. Пахло жимолостью. Стрекотали кузнечики.