Пленник золотой любви - Ольга Вешнева

недорого, и народ пришел всякий разный. Пенсионеры, праздные гуляки, родители с детьми. Первый ряд заняли старшеклассники и студенты, они пришли поддержать знакомых юных жокеев из конноспортивной школы “Серая Лошадка”.

Шляпок было на счет, и принадлежали они не дамам из высшего общества, а бедным старушкам. Первая леди Волочаровска явилась в шерстяном платке и долго жаловалась раскрытой Елене Варвянской на простуженные уши и на безалаберного Семена, по чьей вине ее просквозило во время шумного гуляния на палубе его яхты. Дескать, нечего было устраивать морскую вечеринку при сильном ветре.

– Меня не пригласили покататься на яхте… гады, – прошипела мне в ухо Лиза.

Городская элита разместилась на третьем ряду, между шумными юнцами и семьями с детьми. Мужики из простого народа заняли лавки повыше. Справа нас отделяло от Натальи Коньковой временно пустующее пространство, его должен был вскоре занять городничий. Слева от меня притаился ни жив ни мертв от страха председатель Совета депутатов Григорий Фонарь. Он шелохнулся всего раз – когда малыш сверху уронил ему на лысину сахарную вату.

Перед началом скачек ученики конноспортивной школы показали красочное представление с парадным разъездом и имитацией рыцарского турнира. После них проскакали казаки – продемонстрировали приемы джигитовки, разрубили саблями пару лохматых пугал из садового центра “Радость феи”.

Еще не улеглась пыль из-под копыт, как на середину поля вышел городничий и объявил о начале юношеских соревнований на кубок главы Волочаровска. Кубок тут же появился на огромном экране.

Валерий Денисович сел рядом с Лизой, брезгливо прожужжал “Здрас-сте”. Она ответила кивком, красиво наклонив шляпку. Я сказал: “Мое почтение”.

Мужики сзади хором засвистели. Хлопнул стартовый выстрел. Лошади понеслись. Болельщики начали подгонять коней и жокеев отчаянными воплями. Малыш сверху уронил на макушку председателя Совета депутатов подтаявшее эскимо. Григорий Наумович выругался шепотом, размазывая липкое мороженое по лысине.

Пара лошадей выбилась вперед. Болельщики застучали по лавкам жестянками, продолжая рвать глотки. Завелся и городничий.

– Вперед, Феррари! – прокричал он.

Мы спокойно наблюдали за ходом соревнований. Лиза поставила чисто символически триста рублей на жеребца Алмаза из конюшни Магомеда Байрамукова. Обидевшись на Семена Верховцева, она принципиально не ставила на его лошадей.

Алмаз немного отставал от фаворитов скачек – жеребца Марса и кобылы Феррари, принадлежавших Семену, но постепенно сокращал расстояние.

Телефон Лизы громко запел, и Наталья шикнула на нее, словно мы все находились не в эпицентре безумного шума, а на спектакле без музыкального сопровождения.

– Чего тебе? Моя лошадь отстает! – Лиза играла свою пьесу. – Я поставила на Алмаза кучу денег.

– Уходите оттуда! Быстро! – приказал Сатибо. – Передай мэру, пусть он остановит соревнования. Нужно срочно эвакуировать людей с ипподрома. Произойдет нечто ужасное! Вылетаю из Улминской глуши. Ждите меня.

– Наташа! Валера! – испуганная Лиза пренебрегла деловым этикетом. – Звонил Сатибо. У него плохое предчувствие. Сказал, что скоро тут случится ЧП. Валера, ты должен остановить скачки и увести людей с ипподрома.

– Лизавета! Что за бред! Как я остановлю лошадей? – городничий беспомощно развел руками. – Они скоро придут к финишу.

– Ты чего несешь, балда Филипповна?! – заверещала Наталья. – Мало ли что привиделось с бодуна твоему охраннику?! Может, он сакэ с тухлыми сушами перебрал! Из-за его предчувствий Глава должен отменить грандиозное массовое мероприятие? Ты так думаешь? А мы – нет… Посмотри – у нас Глава ходит без охраны, а ты везде таскаешь с собой то дракона, то вампира. Да еще живешь под их диктовку. Нравится? Продолжай в том же духе! Нашему Главе никто не указ, кроме губернатора и президента. А ты пока рядовой представитель бизнеса. Вот и молчи в тряпочку. Администрация сыта по горло твоими идиотскими шутками.

– Лизонька! Давай мы уйдем, – я верил драконьему предвидению.

– Ни за что! – Лиза не позволила увести ее со скачек. – Мы останемся. Если и вправду что случится, может понадобиться наша помощь.

Феррари отстала. Марс и Алмаз шли морда к морде. До финиша оставалось всего ничего. Трибуны ревели…

Случилось! Предчувствие не обмануло дракона. Жаль только, моя интуиция крепко спала.

Марс повалился набок, оттесняя Алмаза к трибуне. Обоих жокеев как будто вымыло из седла невидимой волной. Один из наездников влетел в воздух – уже мертвый, с разорванным горлом. Лошади столкнулись, не успев развернуться на огромной скорости. Болельщики умолкли. Экран показывал взрыхленную копытами землю.

Зрители встали, пытаясь разглядеть, что происходит.

Пятак по-обезьяньи выпрыгнул на открытое место, рванул клыками шею второго лидировавшего жокея и завизжал, широко разинув окровавленную пасть.

Старый знакомый привел с собой множество вампиров. Сколько их проникло на ипподром – десять, двенадцать, я не успевал сосчитать, а природное чутье не работало.

Огромный экран упал, разбился о спины бросившихся врассыпную судий. Вампиры погнали лошадей на трибуны. Это была не просто охота, а настоящий террористический акт. Пятак задался целью убить и покалечить как можно больше людей. Толкая друг друга, перепуганные зрители поспешили покинуть трибуны, но их встретили… Вампиры с бешеной скоростью скакали по лавкам и лесенкам, они убивали и калечили людей, сбрасывали их с высоты. Вступившие в бой оборотни и охотники не успевали поймать или пристрелить агрессоров, боясь попасть в человека. Лошади спотыкались и падали, прыгая по трибунам и давили не успевших увернуться зрителей. В воздухе сильно запахло человеческой кровью.

Я не пустил Лизу в давку. Городничий с женой остались рядом с нами, надеясь на мою защиту. Валерий Денисович звонил всем подряд: в МЧС, контору охотников, полицию, больницу и дежурный отдел администрации. Его крики привлекли внимание взлохмаченной вампирши. Не почувствовав меня, она бросилась на городничего. Я перехватил ее на лету и ударил о спинку лавки. Разбил ей висок. Вампирша поняла, что нарвалась на сородича, не разделяющего ее точку зрения. Она визгом подала сигнал тревоги и попыталась вырваться, глубоко оцарапала мне руку. Я снова ударил ее об лавку, на этот раз приложил шеей. Вампирша почувствовала боль в последний раз. Хрустнули позвонки, и я сбросил на поле обмякшее тело.

С противоположной трибуны донесся жалобный “рявк” Альбины. Оборотням не удавалось атаковать вампиров. Ситуация казалось безвыходной. Никто не мог ее исправить… Кроме…

– Сядь, – я силой усадил онемевшую Лизу между лавками. Ее человеческие и вампирские гены боролись между собой. Лизу знобило,