Нечто - Александр Варго

Гюрза допустил промах и недооценил это существо, оно оказалось кусачим. Теперь рука ничего не чувствовала, ее словно долгое время держали в морозильной камере. Ну ничего, это издержки производства. Он повернулся боком, чтобы хорошо видеть того, с опасным взглядом. Теперь он подкрадывался к нему с лопатой.

Вадим Викторович приказал проверить сначала квартиру. Однако она действительно оказалась пуста. К соседям за информацией обращаться на стали – как-никак, ночь во дворе. Оставалась дача, и милицейская «Газель» понеслась в область.

Их было четверо – милиционер-водитель, Вадим Викторович, Речкалов и молоденький опер, который похрапывал, убаюканный урчащим двигателем.

– Если он окажется на даче, нужно поставить в известность твоего прокурора, – зевнув, сказал Речкалов.

– Уже предупредил, – отозвался следователь. Он поглядел на часы – почти четыре утра, но спать, как ни странно, совершенно не хотелось. Чего он действительно хотел, так это схватить в охапку этого Тягушева и трясти его до тех пор, пока у него мозги с дерьмом не поменяются местами. Он вспоминал, как тот вел себя на допросах, буднично-снисходительно, будто вышел помочиться среди ночи, и это только подливало масла в огонь, бушевавший внутри него.

– Полагаю, после этого про тебя напишут в газетах, – заметил Речкалов, но следователь никак на это не отреагировал.

«На д-дачу? К Гюрзе?!» – вспыхнули в его памяти слова задержанного парня. Он сказал:

– Не могу понять, что так испугало этого «сознательного» мальчика. Судя по всему, он частенько бывал на даче у Тягушева, раз без запинки назвал место.

– Не бери ты в голову, Вадик. Сто пудов, крышу сорвало. Слыханное ли дело, кромсать бичей два года и при этом жить обычной жизнью? Меня другое интересует. ЧТО его заставило прийти с признанкой? Он не похож на человека, которого совесть задрочила.

– Вот-вот. По-моему, тут тоже есть связь. Он напуган. Только чем? Он вообще не проходил по делу, даже как свидетель. Может, Тягушев его шантажировал?

Речкалов, вспомнив Жулю, жестко рассмеялся:

– Чем его шантажировать? Нет, Вадик, тут другое. Он САМ пришел с признанкой и заложил всех, ВСЕХ, и себя в том числе.

– Приехали, – объявил водитель, притормаживая возле высокого особняка. Фары машины высветили глухие черные ворота, и сердце Вадима Викторовича екнуло – если Тягушев где-то и прячется, то только здесь.

Призрак замахнулся, и удар цепи пришелся на ухо Витька, почти полностью сорвав его. Он замахнулся снова, но в этот момент Рост нанес ему сильный удар лопатой по спине. Черенок жалобно треснул, сломавшись пополам. В руках у Роста остался короткий огрызок, хотя и острый на конце. От удара Призрак припал на одно колено, но прут из рук не выронил. Он размахнулся в третий раз, целясь Витьку в голову, но Рост, не помня себя от ярости, изогнувшись, всадил пришельцу в бок обломок черенка, погрузив его почти на треть. Только тогда призрак тихо охнул, и Рост с облегчением понял, что перед ним все же человек.

Теперь боль была ужасной. Внутри кто-то зажигал спички. Правда, этот кто-то сразу их тушил, но через мгновение зажигал снова, будто издевался. Гюрза не смотрел на рану – об этом он позаботиться позже. А этот последний крепким оказался. Медленно, сантиметр за сантиметром он вынул из тела деревянный осколок и бросил его в сторону. Затем наступил ногой на горло лежащему без сознания и повернулся к другому. Взмахнул прутом. В яблочко!

Рост вскрикнул от боли – цепь попала прямо в нос. Внутри будто что-то лопнуло, рот наполнился теплым. В глазах все поплыло, но мысль была одна – не допустить смерти Витька. Нога Призрака, обутая в дорогую туфлю, все сильнее нажимала тому на кадык. Глазные яблоки Витька вылезли из орбит, пугающе большие и выпуклые, как половинки целлулоидного шарика от пинг-понга. Из глаз ручьем бежали слезы, и в первых лучах рассвета казалось, что бомж плачет кровью. Рост наклонил голову и прыгнул вперед, сбивая Призрака с ног. Они оба упали в кусты, колошматя друг друга.

Они вышли из машины, вслед за ними вылез проснувшийся оперативник. Вадим Викторович нажал на кнопку звонка. Где-то в глубине дома послышалась переливчатая трель.

– Так он тебе и открыл, – издал нехороший смешок Речкалов. Порыскав в карманах, он извлек крошечную связку отмычек. – Надеюсь, представитель прокуратуры не будет возражать? Ломать такую дверь можно только с помощью МЧС, да и понятых искать в пять утра… сам понимаешь.

Вадим Викторович махнул рукой, и через пять минут дверь была открыта. Они прошли по ухоженной тропинке и поднялись на аккуратное крылечко.

«Однако, небедно живет этот Тягушев», – подумал Вадим Викторович, оглядывая участок и дом.

– Стучать в дом будем? – деловито спросил Речкалов и, не дожидаясь ответа следователя, принялся за входную дверь, справившись с нею меньше чем за три минуты. – Ванька честный и порядочный бандит… В гости он ходил лишь через форточку, – фальшиво пропел оперативник, вынимая из наплечной кобуры пистолет.

Неожиданно в темноте раздалось мяуканье, по ногам что-то пронеслось, и Вадим Викторович вздрогнул. Из дома пулей вылетел огромный черный кот и неуклюжими скачками понесся прочь, скрывшись в траве.

– Вот поганец! – выдохнул Речкалов. – Чуть не усрался из-за него.

Он вошел внутрь, за ним шмыгнул второй милиционер, Вадим Викторович замыкал шествие.

Речкалов быстро нащупал выключатель и зажег свет. Ноздри вошедших сразу защекотал резкий запах дезодоранта и туалетной воды. У входа стояло пластиковое ведро, полностью набитое использованными баллончиками дезодоранта, освежителя воздуха и еще какими-то флаконами. Речкалов и оперативник быстро проверили все комнаты. Пусто. Вадим Викторович стоял в дверях. Почему-то, как только они вошли внутрь, он сразу понял, что Тягушева здесь нет. Вместе с тем его не оставляло чувство, что в этом доме их ждет сюрприз. Вопрос только в том, насколько он приятен.

Тем временем молодой опер обследовал подвал.

– Нету никого, – выдохнул он, брезгливо убирая с волос налипшую паутину.

Речкалов подошел к лестнице, которая вела на второй этаж. Он принюхался и посмотрел на Вадима Викторовича.

– Сдается мне, наверху нас ждет кое-что интересное. По крайней мере, ТАМ пахнет уже по-другому.

Прежде чем подняться вслед за милиционерами, Вадим Викторович обратил на одну странную особенность – все окна в доме были наглухо завешаны какими-то тряпками и проложены ватой по всему периметру, хотя и были пластиковыми. Словно тот, кто тут жил, очень не хотел, чтобы внутрь попадал солнечный свет. «Или чтобы наружу не просачивался запах», – возникла у следователя мысль, когда он вспомнил принюхивающегося Речкалова. Кроме того, в каждой комнате стояло по вентилятору.