Ленин - Роберт Пейн

— Газеты из Петрограда привозят вечерним поездом, — говорил он, — и, следовательно, вы должны будете каждый вечер отправляться на вокзал и привозить мне сюда газеты. Что касается корреспонденции, то, поскольку государственной почте доверять нельзя, устройте так, чтобы мои письма доставлялись в Петроград через ваших агентов в почтовом вагоне.

Инструкции так и сыпались, но наконец-то Ровио смог отойти ко сну. Ленин же, верный своей привычке, расчистил на столе место и сел работать. В тихой комнате еще долго слышался скрип его пера. Когда на следующее утро Ровио проснулся, Ленин спал. На столе лежала его тетрадь. На обложке Ровио прочел заглавие: «Государство и революция».

В этой работе Ленина значительно отчетливей, чем во всех предыдущих, слышится голос Нечаева — категорический, авторитарный, бескомпромиссный. Основная тема — полное уничтожение государственной власти и неминуемое возникновение коммунистического общества, поначалу в форме диктатуры пролетариата, а затем в следующей форме — совершенно свободного общества, в котором государство отомрет само собой. Та часть, где Ленин возвещает о наступлении этакого «Царства Божия», в котором нет нужды в государстве, все равны и свободны, все братья, — звучит крайне неубедительно. Но вот о том, каким образом следует разрушить, сокрушить государственную власть, Ленин говорит уверенно и с тем же знанием дела, что и Нечаев, когда-то провозгласивший: «Все должно быть уничтожено, и пусть будущее само позаботится о себе».

В «Государстве и революции» Ленин выдвигает тезис: перед социалистическим пролетариатом стоит задача не только одержать победу над государственной властью, но и разрушить государство как таковое до основания. Рабочий класс, по его мнению, должен «разбить», «сломать», «взорвать» существующую государственную машину до полного ее уничтожения, не оставив камня на камне. Поскольку государство есть инструмент подавления эксплуатируемых классов, другого пути нет. Научное положение, что государство имеет своим назначением охрану экономических и политических интересов своих граждан, регулирует конфликты между классами, — Ленин просто-напросто отметал. Государство должно исчезнуть, и точка. Следовательно, теперь перед пролетариатом стояла одна задача: сосредоточить всю свою сокрушительную мощь на борьбе с единственным своим врагом — государством, которое обязательно будет защищаться всеми имеющимися в его распоряжении средствами. Но даже зная, что свержение государственной власти дело решенное и буржуазия обречена, не стоит, говорит Ленин, обнадеживать себя мыслью, что процесс этот будет легким. Напротив, этот процесс потребует невероятных жертв, борьба будет беспощадной. И в том, как Ленин говорит о насилии, жертвах, есть, какая-то болезненность. Вот что он пишет: «В действительности этот период неминуемо является периодом невиданно ожесточенной классовой борьбы, невиданно острых форм ее, а следовательно, и государство этого периода неизбежно должно быть государством по-новому демократическим (для пролетариев и неимущих вообще) и по-новому диктаторским (против буржуазии)».

Ленин не замечает упрощенных схем и бессмыслицы в своих рассуждениях. В них вообще отсутствует концепция новой жизнеспособной, умной, сложной государственной машины, которая должна прийти на смену старой. Даже все наоборот — новая форма правления, как он себе ее представляет, будет совсем простой; это будет что-то вроде распределительного центра. Читаем: «…Для уничтожения государства необходимо превращение функций государственной службы в такие простые операции контроля и учета, которые доступны, подсильны громадному большинству населения, а затем и всему населению поголовно».

Китайский философ Лао-Цзы думал, что управлять государством такое же нехитрое дело, «как жарить мелкую рыбешку». Ленин считал, что в новом государстве все будет просто, ну, как на почте. Он был абсолютно твердо в этом уверен. Он полагал, что главную роль в государстве будет играть вооруженный пролетариат, который будет жить в коммунах и обеспечиваться всем необходимым из некого центрального распределительного органа, «синдиката». Это будет что-то наподобие братства, все будут милые друзья и соседи, и поэтому никому и в голову не придет притеснять своего ближнего. В самом деле, какая может быть речь об утеснении другого человека — ведь такая возможность даже не возникнет. А зачем? Богатство, собственность будут запрещены, никто не будет владеть чем-то таким, на что может позариться сосед. Правительственные чиновники будут получать такую же заработную плату, что и рабочие. Они будут лишены всяких привилегий и права занимать особое положение в обществе. Они должны будут считать себя служащими, преданными государственному делу, а не хозяевами государства. Вопрос о жалованье муниципальных чиновников уже как-то вставал в дискуссиях большевиков. По тем прикидкам средним чиновникам выходило жалованье, равное девяти тысячам рублей. Ленин в сноске с возмущением пишет: «Совершенно непростительно поступают те большевики, которые предлагают, например, в городских думах жалованье по 9000 руб., не предлагая ввести для всего государства максимум 6000 руб., — сумма достаточная». Судя по всему, называя эту цифру, он основывался на высказывании Энгельса о том, что самое высокое жалованье члена Парижской Коммуны не превышало шести тысяч франков.

Ленинский труд «Государство и революция» представляет чрезвычайный интерес исключительно из тех соображений, что в нем с полной очевидностью отсутствует какая-либо логика. Тут автор дает волю утопическим фантазиям. Похоже, он предвидел, что его будут упрекать в этом, и чтобы рассеять это впечатление, он то и дело открещивается: «Мы не утописты и нисколько не отрицаем возможности и неизбежности эксцессов отдельных лиц, а равно необходимости подавлять такие эксцессы. Но, во-первых, для этого не нужна особая машина, особый аппарат подавления, это будет делать сам вооруженный народ с такой же простотой и легкостью, с которой любая толпа цивилизованных людей даже в современном обществе разнимает дерущихся или не допускает насилия над женщиной. А, во-вторых, мы знаем, что коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины эксцессы неизбежно начнут „отмирать“. Мы не знаем, как быстро и в какой постепенности, но мы знаем, что они будут отмирать. С их отмиранием отомрет и государство».

Разумеется, теория отмирания государства была придумана не Лениным. Эта теория попала в его поле зрения, когда он изучал полемическую работу Энгельса «Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом», более известную под коротким названием «Анти-Дюринг». В своей работе Энгельс в достаточно категорической форме заявляет: «С того времени, как не будет ни одного общественного класса, который надо бы было держать в подавлении… вмешательство государственной власти в общественные отношения становится тогда в одной области за другою излишним и само собою засыпает. Место правительства над лицами заступает распоряжение вещами и руководство процессом производства». К такому неожиданному заключению Энгельс приходит почти в конце своей книги, но вот что поразительно: читая ее всю, с начала до конца, мы не находим ни единого довода в подкрепление этой мысли. Однако он упорно развивает ее дальше. Именно в тот момент, когда отомрет государство, возвещает Энгельс, для человечества наступит новая историческая фаза, потому что тогда человек станет по-настоящему свободным. Перефразируя Энгельса, Ленин предлагает свою формулировку: «Пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства».