Полтавское сражение. И грянул бой - Андрей Серба

Но нет, он не повторит судьбы Выговского! А для этого ему необходимо избежать двух главных просчетов, которые способствовали неуспеху замыслов покойного гетмана: Мазепа должен опереться на плечо надежного, сильного союзника и не проявлять к врагам ненужного благородства, убирая их со своего пути прежде, чем они успеют нанести ему удар.

Нужного союзника Мазепа нашел — это шведский король Карл, не помышляющий о территориальных приобретениях за счет Украины, однако нуждающийся в дополнительной воинской силе для ведения будущих войн в Европе. Возможности погрязшей в междоусобицах Польши в этом отношении королю известны — они равны нулю, разгромленная в ведущейся сегодня войне Россия тоже вряд ли чем сможет ему помочь, и соратницей Швеции может быть только Украина. Вот почему ни она, ни ее гетмане могут стать разменной монетой между соперничающими Польшей и Московией, как были некогда Гетманщина и Выговский! Чем дольше Польша будет ослабляема внутренней смутой, чем дальше царь Петр станет затягивать войну, ужесточая условия продиктованного ему после победы короля Карла мира, тем больше шансов у Украины быть единственной возможной союзницей Швеции на востоке Европы.

Правда, в борьбе со своими противниками на Украине Мазепа оказался не на высоте — проявил излишнее благодушие и доверчивость, позволив части Генеральных старшин и полковников переметнуться к Скоропадскому. Однако он учел допущенный просчет и в ближайшее время исправит его. Новому другу гетмана запорожскому кошевому атаману Гордиенко наверняка не нравится, что в дела Сечи суют нос сторонники Москвы миргородский полковник Апостол и Чигиринский полковник Галаган, поэтому им сегодня же нужно обсудить, как не допустить происков общих недругов ни на Гетманщине, ни на Запорожье. А поскольку это в интересах и шведской армии, то они могут рассчитывать и на помощь королевского окружения....

Угостив в Новых Санжарах Мазепу с его старшиной и шведских офицеров обедом, Гордиенко проводил их в обратный путь. Оставшись с ближайшими сподвижниками, он тяжело вздохнул и произнес:

— Вот и состоялось знакомство с новыми союзниками. Как, понравились шведы? На мой взгляд, лучше было бы по-прежнему служить русскому царю.

Уловив на себе удивленные взгляды сподвижников, Гордиенко улыбнулся, достал люльку и договорил:

— Вот только сечевики никогда не служили чужинцам, будьте далекими королями либо близкими царями. Служили они лишь своей неньке — Запорожской Сечи и своему батьке — Великому лугу. Вступили в бой за свободу Сечи мы и сегодня, и каковы бы ни оказались союзники Мазепа и шведский король, будем помнить пословицу: с паршивой овцы хоть шерсти клок...

Марыся оглянулась на звуки тяжелых шагов за своей спиной и увидела высокого статного казака с конем в поводу. Казак был ей незнаком, его присутствие позади себя она ощущала уже несколько минут, и хотя мимо них то и дело сновали шведские солдаты и казаки-мазепинцы, преследование чужого вооруженного человека Марысе было неприятно.

— Пан казак хочет о чем-то спросить меня? — с улыбкой поинтересовалась она.

— Да, пани княгиня, — приветливо ответил казак, приближаясь к Марысе вплотную и подводя к ней коня под русским драгунским седлом. — Я слышал, что вы прекрасная наездница и любите верховую езду. Поэтому я осмелился... — казак проводил взглядом проходившего невдалеке от них мазепинца, быстро зашептал: — Як пани от своего дяди, мазепинского джуры Богдана. Пани должна знать о нем от полковника Галагана.

— Гетманский джура Богдан? — Марыся напрягла память и припомнила, что Галаган при их расставании действительно упоминал о верном ему человеке, посвященном во многие тайны Мазепы. — Да, пан Игнаций говорил мне о вашем дяде.

— В Новых Санжарах Мазепа и Гордиенко замыслили в кратчайший срок избавиться от опаснейших своих врагов. Для Гордиенко это Чигиринский полковник Галаган, чьи дозорцы имеют в Сечи влияние не меньшее, чем сам Костка-кошевой, а для Мазепы — гетман Скоропадский. Их задумку одобрил правая рука короля Карла граф Пипер и обещал свое содействие... Ночью мой курень был в поиске у русских позиций и повстречался с разъездом царских драгун, — громко заговорил казак, косясь на группу появившихся вблизи них сердюков. — Этот конь был под офицером, командиром разъезда, и поскольку он мне не нужен, я решил...

Сердюки исчезли за поворотом тропинки, и казак снова перешел на шепот:

— Полковником Галаганом займется кошевой Гордиенко, а гетмана Скоропадского взял на себя Мазепа. Однако после измены старшин он не доверяет и своим людям в лагере нового гетмана, и граф Пипер для столь важного дела не пожалел дать Мазепе своего человека, поднаторевшего именно в выполнении подобного рода заданий! Я не знаю его, мне известна лишь его фамилия, и то не точно.

— Кто он? Чего не знаешь ты, простой куренной, то может быть известно мне, княгине Дольской.

— Человек, который станет выполнять волю гетмана и первого министра шведского короля, имеет чин капитана, до прошлого года служил в царской армии, затем переметнулся к шведам.

— Фамилию его дядя плохо расслышал — то ли Фок, то ли Фокс, толи Фукс.

— Капитанов в шведской армии сотни, названные тобой фамилии плебейские и широко распространены, перебежчиков-немцев из русской армии у короля пруд пруди, — задумчиво произнесла Марыся. — Припомни, может, твой дядя еще что-нибудь слышал о капитане?

Казак почесал чуприну, нерешительно произнес:

— Когда Мазепа провожал графа, тот, будучи навеселе, на прощанье пошутковал, что ежели капитану в свое время не удалось изловить птаха с царской короной на голове, теперь ему представилась возможность спровадить на тот свет птаха с гетманской булавой в руке.

— А каким образом Мазепа и Пипер собираются покончить со Скоропадским? Пулей, кинжалом, ядом?

— Против Скоропадского они намерены применить все, что только возможно. Капитану-перебежчику велено отравить пана гетмана. Ежели ему это, не удастся, два мазепинских сердюка, которые прибудут в лагерь царских казаков под личиной добровольцев с Правобережья, постараются достать его пулей или кинжалом.

— Может, твоему дяде будет легче разузнать о подсылаемых к Скоропадскому сердюках? — спросила Марыся. — А они, в свою очередь, приведут к капитану-перебежчику?

— Он уже пытался заняться этим, но... Сердюков в напарники капитану должен подобрать Генеральный писарь, а чтобы те даже невзначай не смогли проболтаться о задании, их решено сразу же отправить под начало капитана.

— Я сегодня же приступлю к поискам капитана-перебежчика из царской армии с фамилией Фок, Фокс или Фукс, — пообещала Марыся. — Когда и где мы снова встретимся?

— Приходите завтра в полдень на это место, я буду вас ждать. Любопытствующим, коли такие объявятся, ответим, что вы решили еще раз внимательно осмотреть коня, поскольку сегодня у вас не было для этого времени. Договорились?

— Да. Всего доброго и до встречи завтра...

Придя домой и велев служанке не принимать гостей, кем бы они ни были, Марыся упала спиной на кровать, подложила под голову руки, задумалась. Стоит ли ей, польской княгине, создавая угрозу собственной безопасности, заботиться о сохранении жизни одному из своих бывших любовников? Да-да, бывших, ибо последний раз она встречалась и была близка с ним четыре месяца назад. Хотя Марыся часто вспоминала о бывшем стародубском полковнике, но уже не как о любовнике Иванке, а как о малороссийском гетмане Скоропадском, с которым она могла бы наилучшим образом устроить свое будущее после окончания войны Швеции с Россией. Однако будущее, о котором мечтала Марыся, возможно лишь в случае, если царь Петр после изгнания из Польши Лещинского, протеже короля Карла, пожелает видеть на ее престоле нынешнего гетмана Малороссии.