Дневник доктора Финлея - Арчибальд Кронин

Люси протянула доктору руку:

– Мне пора. Ждем на чай кое-кого. До свидания, дорогой Гэвин. Пожалуйста, не будьте слишком строги к нему, доктор Хислоп. До свидания. – И, улыбнувшись, она ушла.

Хислоп первым вошел в кабинет.

– Очень жаль тратить ваше время, доктор, – начал Гэвин извиняющимся тоном. – Сегодня просто был какой-то приступ. У меня они уже случались – возможно, не такие заметные, поэтому я не придавал им ни малейшего значения.

– Какой именно приступ? – спросил Хислоп.

– О котором я и говорил, – ответил Гэвин с легким смешком. – Вроде как отключился, как будто мои ноги и руки не принадлежали мне. Они как будто обессилели.

– Есть простой способ проверить ваше состояние, – сказал Хислоп, – мы называем это пробой Ромберга. Встаньте посреди комнаты. Правильно. Руки по бокам, ноги вместе, голова поднята. А теперь закройте глаза.

Гэвин, стоявший прямо и без опоры, закрыл глаза и тут же закачался, как тростинка на ветру. Каждую секунду он был на грани того, чтобы упасть, притом лицом вниз, и вскоре, слегка задыхаясь, он открыл глаза и схватился за стену.

– Вот! – воскликнул он, вопросительно улыбаясь. – Именно так это и происходит со мной.

Но вместо ответной улыбки на лице доктора Хислопа промелькнуло выражение ужаса. Взяв Гэвина за запястье, он подвел его к окну. При ярком дневном свете он внимательно осмотрел глаза юноши.

– Сядьте на минутку в это кресло и положите ногу на ногу.

Гэвин сел, и Хислоп, взяв маленький молоток с резиновым наконечником, резко постучал по каждому колену. Ответа не последовало. Рефлекса не было.

– В чем дело, доктор? – недовольно спросил Гэвин.

Хислоп ответил не сразу:

– Раз вы потрудились, Гэвин, прийти сюда, я хотел бы, чтобы вы позволили мне хорошенько вас осмотреть.

Гэвин недоуменно уставился на доктора, но в тоне последнего было что-то такое, что заставило его повиноваться. Молодой человек медленно разделся.

С бесстрастным лицом Хислоп произвел полный осмотр. Он осмотрел руки Гэвина. Он изучил реакцию и состояние мышц Гэвина. Целых пятнадцать минут, на этот раз с помощью офтальмоскопа, он осматривал его глаза и, наконец, попросив Гэвина повторять за ним некоторые труднопроизносимые слова, тщательно вслушивался в его речь.

Закончив, он убрал инструменты и сел за стол, не сводя глаз с лежащего перед ним пресс-папье. Так он и сидел довольно долгое время. В конце концов он поднял глаза и посмотрел в упор на молодого Биррелла. И все же он не увидел лица Гэвина. Он увидел лицо старого Эдгара Биррелла, гладкое, довольно бледное, обрамленное благородной гривой абсолютно белых волос.

Перед его воображением возникали также лица и фигуры других представителей рода Бирреллов. И это был род, сломленный мукой и страхом.

– Вы единственный сын? – спросил Хислоп.

– Ну да, конечно, – ответил Гэвин и покраснел, что было для него характерно. – У меня, кажется, было два брата, но они оба умерли еще маленькими.

Последовала долгая пауза, затем Хислоп спросил в той же сдержанной манере:

– Ваш отец – вы знаете что-нибудь о его семье? У него есть живые родственники?

Щеки Гэвина по-прежнему горели.

– Нет, – ответил он. – Я мало что знаю о родных отца. Он никогда не говорит о них. Но вообще-то, я не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне?

– Боюсь, это имеет прямое отношение к вам.

– Боитесь? Бога ради, что это за тайна, доктор? Вы очень странно смотрите на меня. – Его щека начала подергиваться. – Мне бы хотелось, чтобы вы все объяснили.

Хислоп вспомнил о предстоящей женитьбе Гэвина, и его захлестнула волна жалости. Он не знал, что и как объяснить этому юноше. Он чувствовал полную невозможность сказать правду, и все же он должен был это сделать. Другого выхода не было.

– Я хочу все объяснить, – пробормотал он. – Но это нелегко, Гэвин. Видите ли, я боюсь, что все не так просто, как вы себе представляете. Дело не только в том, что вы физически истощены. У вас атаксия, Гэвин, редкая наследственная форма, похожая на болезнь Фридрейха[35]. О, я не хочу морочить вас длинными терминами или медицинскими подробностями, но правда заключается в том, что мы столкнулись с чем-то малоутешительным. Мне придется попросить вас обратиться к специалисту.

– К специалисту! – выдохнул Биррелл. – Вы шутите! У меня нет времени встречаться с ним. Завтра мне нужно съездить в Таннохбрэ, посмотреть, как там с коттеджем для нашего медового месяца. Черт побери, доктор, не забывайте, что в следующем месяце я женюсь!

– Я думаю, будет лучше, Гэвин, если вы решите отложить свадьбу, – тихо сказал Хислоп.

– Отложить мою свадьбу! – воскликнул Биррелл. – Но все уже подготовлено! Все! И со мной все в порядке. Почему вы так на меня смотрите? Я не сделал ничего плохого.

Хислоп не сводил глаз с молодого человека:

– Гэвин, вы правы. Вы ничего такого не сделали. Но вы все равно платите… – (Долгая пауза.) – За свою наследственность, Гэвин. Вы знаете, что некоторые заболевания передаются по наследству. Что ж, это одно из них. Мы не знаем, что его вызывает. Никто не виноват в этом. Мы знаем это только как наследственную болезнь – ужасную, непонятную, неизлечимую. Она передается от одного поколения к другому, пропуская, возможно, одного человека из каждых четырех, но забирая остальных, как коварная чума. Я не сомневаюсь, что оба ваших брата умерли от этого. Я не сомневаюсь, что если бы вы заглянули в прошлое своего отца, то нашли бы мрачную историю, вызывающую лишь сожаление и сочувствие. Хотя он и избежал этой болезни, ему не следовало жениться, потому что он передал ее вам. Что касается вас, Гэвин, вы ее не избежали.

Постепенно до Гэвина дошел ужасный смысл слов доктора.

– Нет! – в ярости воскликнул он. – Я вам не верю! Я проконсультируюсь у кого-нибудь другого.

– Именно это я и предлагаю, – мягко произнес Хислоп. – С вашего позволения, я направлю вас к специалисту. Он даст вам совет.

– Мне не нужны советы! Я лишь хочу убедиться, что вы ошибаетесь.

– Когда вы обратитесь к нему, – тихо ответил Хислоп, берясь за перо, – забудьте про меня. Подождите, Гэвин, я сейчас дам вам письмо к нему.

Гэвин больше ничего не сказал, но ждал, бледный как полотно, кипя от негодования и гнева, пока доктор закончит писать. Затем, не говоря ни слова, он взял письмо.

Хислоп встал и обнял Биррелла за плечи в попытке утешить, но молодой человек, всхлипнув, оттолкнул его.

– Оставьте меня в покое! – воскликнул он, дрожа всем телом. – Больше не хочу вас знать!