Чужая война - Наталья Игнатова

Позвал бы вовремя – получил бы деньги. А так – жизнь сохранил, рассказав все, как есть. Ничего не утаив. Ничего.

Ушел Аслан, бесшумно исчезли вышколенные рабы. Не видно и не слышно было вездесущей охраны.

Аль-Апсар сидел у фонтана, нависнув над шахматной доской.

Он смотрел на фигуры.

Огромный беловолосый эльф убил Самуда, сераскира Мерада. Убил и ушел живым. Огромный беловолосый эльф убил Шакора. Сераскира Мерада. И вновь ушел живым. Только на сей раз вместе с эльфом ушел и перстень.

Стража столицы потеряла преступников, едва они выехали из города.

Люди Аль-Апсара продолжали следить за нелюдями и в квартале менял, куда вернулись убийцы, в наглости своей не боясь, видно, ничего. И после – когда эти двое выехали из Мерада, направляясь на восток.

В Эрзам.

Аль-Апсар коснулся черного ферзя. И вновь убрал руку.

Его людям следить было проще.

* * *

Железный Зигфрид, генерал ордена Бича Божьего, – хороший друг Аль-Апсара. И Аль-Апсар верил генералу. Но верил меньше, чем льву, которого держал за решеткой в одном из тенистых углов своего сада. Льву Аль-Апсар отдавал тех, кто надоедал ему. Тех, кто начинал мешать или переставал правильно понимать приказы.

Лев всегда смотрел на Аль-Апсара спокойными желтыми глазами. И человек понимал, что зверь не делает разницы между ним, господином, и теми, кого убивает он, лев, по приказу господина.

Зигфрид и Аль-Апсар оба были такими львами. Друг для друга. А решетки между ними не было.

Последние вести от генерала были плохими. Совсем плохими. Зигфрид сказал, что потерял звездочку, одну из последних, одну из самых важных. Звездочку, которая решала, на чьей стороне окажется перевес.

Аль-Апсар вежливо сочувствовал рыцарю. Но не понимал, право же никак не понимал исман, много ли правды в рассказе генерала.

Готского воина, в сердце которого хранилась черная звезда, якобы увели из-под носа у самого Зигфрида четверо нелюдей. Один из которых был высоким беловолосым эльфом.

Генерал сам преследовал похитителей. Он пытался убить их магией – своей магией, полученной в дар от Разрушителя. Генерал считает Разрушителя Икбер-сарром и поклоняется ему, как Богу. Пусть. Каждый волен в своих заблуждениях. Да. Зигфрид сильный маг, и он был уверен, что уничтожил беглецов. Он ошибся.

Аль-Апсар взял белого коня. Повертел в пальцах, разглядывая тонко вырезанную фигурку, любуясь искусством мастера.

– Эльф. Игрок, – пробормотал исман. И поставил коня рядом с белым ферзем.

Звездочка могла попасть в руки Белого Креста. Брату Джероно пришлось поспешить, чтобы перехватить ее по пути. Он убил монаха Артура – главу ордена: Сам стал главой… И исчез.

Аль-Апсар одним движением сбросил с доски черного коня.

Зигфрид говорит, что вместе с Джероно исчезли три десятка его людей. Генерал и Аль-Апсар ждали торжества Белого Креста. Но монахи не получили звездочку.

Она просто пропала, затерялась где-то между Граасом и Тальезой.

Нет, Аль-Апсар не понимал, что происходит. И Аль-Апсар переставал верить Зигфриду. Чем дальше, тем больше переставал.

Вот только генерал был действительно растерян, когда рассказывал обо всех этих событиях.

– Один из них маг, – говорил он. – Сильный маг. Он сумел защититься от меня и защитить других.

– Эльф? – предположил исман. Генерал отмахнулся:

– Эльф – боец. Убийца. Один из лучших. Но не больше того. Монах не может быть магом, Аль-Апсар. Анлас учил, что маги – воплощенное зло.

– Глупо.

– Я не спорю. Маг – шефанго. Его давно нужно было убить.

– Давно? Ты давно знаешь его, генерал?

– Да.

– Почему же не убил?

Лицо Зигфрида перекосилось, как будто он откусил недозрелый персик:

– Я не смог, Аль-Апсар. Я тогда еще не был магом.

– А он?

– Видимо, был. Все это было очень странно.

Вездесущий эльф не давал Аль-Апсару покоя. Даже не будучи магом, этот монах умудрялся убивать его людей, едва удавалось тем занять высокий и важный пост сераскира.

Почему именно сераскиров?

Теперь еще и шефанго. Об этом народе исман знал только понаслышке. И ничего хорошего о шефанго не рассказывали. Никто и никогда.

Зигфрид боялся этого нелюдя, вместо того чтобы бояться эльфа. Больше того, Зигфрид боялся четверых. Генерал был убежден, что сила их – в их единении, что, совместив несовместимое, презрев обычаи и веру своих народов, эти четверо стали непобедимыми.

Неразумный и неоправданный страх. Они не могут быть сильнее, чем есть, сколько бы их ни было.

Куда делась звездочка?

Та, что была в сердце готского воина, решала дело. Она была девятой. Четыре – у Белого Креста. Четыре – у готов и исманов. Равновесие сил. Нарушить его в свою пользу не получилось.

По слухам, где-то оставалась еще одна звездочка. Но найти ее казалось нереальным, потому что исчез тот, кто носил ее в своем сердце. Видимо, все останется так, как есть. Четыре – там. Четыре – здесь…

Если только Зигфрид не врал.

Такой ли уж случайной была встреча эльфа, гоббера и шефанго в Картале? Эльф служит Белому Кресту, Создателям, своему Богу. А шефанго? Кто знает? Не отдали ли они звездочку кому-то… Третьему?

Третья сила?

Есть Пламень. Есть Мрак. Может ли быть что-то еще?

Почему нет?

Серый ферзь сформировался из воздуха в центре доски, чуть в стороне от двух других фигур.

А в западном городе Тальеза выжжена целая улица, словно прошел по ней поток жидкого огня, такого, какой выплевывают разбушевавшиеся горы. Выжжена улица. Погибли люди – много людей. Но уцелевшие клянутся, что не видели и не слышали ничего. Вообще ничего. Ни стража на воротах. Ни жители близлежащих кварталов. Ни вездесущие нищие…

Третья сила? Или – Сила. Кто-то, у кого хватило мощи и умения закрыть глаза и уши целому городу. С этим «кем-то», пожалуй, стоит считаться.

Может быть, эльф и шефанго работают теперь на него? Да, еще гоббер. Но гоббера право же не стоит даже брать во внимание.

А он, Аль-Апсар, на кого работает он сам? На себя. И если так, то почему бы не заручиться надежными союзниками и, возможно, надежным покровителем. Сильным покровителем. Оставаясь, впрочем, под рукой Разрушителя. Да, именно так.

У него есть перстни. И Паучий Камень.

А если генерал солгал Аль-Апсару?

Исман поставил против белого коня черного короля. Одинокий король, против двух фигур. И серый ферзь – в стороне.