Северный шторм - Роман Глушков

– Я вижу, старик, у тебя короткая память, – обратился к Пророку Фенрир, раздосадованный тем, что важный пленник не оценил преподнесенный ему сюрприз. – Хорошо, я освежу тебе ее. Присмотрись-ка получше: перед тобой – сам Стрелок Хенриксон! Итак, сколько золота ты отвесишь нам за его голову?.. Не слышу!.. Молчишь? Ну тогда, если не возражаешь, мы заберем у тебя все!

Норманны оценили шутку форинга дружным гоготом. Подавленный и жалкий, Пророк вновь посмотрел на нас и на сей раз безошибочно распознал меня среди остальных пленников. Однако взгляд Пророка так и остался равнодушным. Его Наисвятейшество не удивился моему появлению. И не потому, что он знал о нашем нахождении в городе. В том положении, в каком в одночасье очутился Глас Господень, вообще было сложно чему-либо удивляться. Даже явись сейчас пред очи Пророка замученный им до смерти Проклятый Иуда, палач наверняка воспринял бы воскрешение Проклятого с тем же унылым выражением лица, с каким в данный момент взирал на меня.

– Гори в аду, Хенриксон! – хриплым надрывным голосом изрек Пророк и плюнул в мою сторону. – Гори вместе с этими язычниками и прочим отребьем: Проклятым Иудой, де Граншаном, Стефанини, Морильо, Старополли, Максютой… Всем вам в Аду места хватит!

После этого Пророк молитвенно сцепил ладони, поднес их к божественной метке-кресту на лбу, зажмурился и взялся сбивчивым шепотом молиться. Пытался ли Глас Господень в очередной раз призвать на помощь оставившего его покровителя или просто хотел таким способом отрешиться от действительности? Кто его знает… Только ни того, ни другого у Пророка не вышло. Всевышний предпочитал не вмешиваться в судьбу своего несчастного слуги, а уйти от реальности посредством молитвы оказалось невозможно, поскольку в Ватикане свершилось очередное знаменательное событие.

Из разговоров, подслушанных Ярославом еще в пути, мы знали, что Вороний Коготь отправил Горма на взятие дворца, а сам в это время с другой, более крупной ударной группой осадил Ватиканский холм. Судя по яростной и нестихающей канонаде, осада затянулась. Собор Святого Петра, дворец Апостолов и прочие правительственные здания не были рассчитаны на долговременную оборону, однако их выгодное стратегическое расположение доставило дружинникам Грингсона немало хлопот. Но мощная проходимая техника норманнов преодолела-таки длинную пологую лестницу, что вела на холм, и захватила площадь перед собором Святого Петра, в центре которой возвышался двухсотметровый Стальной Крест…

Дальнейшее напоминало кошмар, который невольно приходил на ум и будоражил воображение всем, кому доводилось узреть легендарный Ватиканский Колосс. Разъяренные затяжным кровавым штурмом, вояки Вороньего Когтя обложили динамитом две из четырех несущих опор Креста – те, что были ближе всего к собору, – и взорвали их. Ослабленная гигантская конструкция накренилась и стала медленно заваливаться туда, куда и намеревались уронить ее норманны. Стон гнущихся стальных опор и звон перемычек, что не выдерживали деформации и ломались, как спички, разнеслись над охваченным войной городом…

Падение Стального Креста было величественным и трагичным, но по-иному постройка его габаритов рухнуть попросту не могла. Все, кто находились на плаза Витторио, устремили взгляды на запад, где на фоне закатного неба рушился грандиозный символ эпохи, что началась после Каменного Дождя. Даже Глас Господень прекратил молиться и во все глаза таращился на гибнувшее сооружение, которому он пророчил стоять на священной ватиканской земле веки вечные. По щекам Пророка катились слезы, а костлявые старческие руки ходили ходуном от бессилия что-либо изменить. Воистину Его Наисвятейшество переживал свой Судный День. Еще ни одному из Пророков не выпадало на долю подобного испытания.

Падение Стального Креста привлекло к себе наше внимание настолько, что я даже ненадолго забыл о грядущих неприятностях. Лишенный половины опор, Ватиканский Колосс рухнул на собор Святого Петра всей своей нешуточной массой, разнеся тот почти до основания. Многотонная конструкция обратила в руины далеко не обычное правительственное здание – был уничтожен памятник культуры, которым на протяжении нескольких веков восхищались еще Древние. Оценить истинный масштаб трагедии было невозможно. В мгновение ока ушли в небытие результаты многолетнего труда гениальных Микеланджело, Рафаэля и прочих мастеров древности, работавших над архитектурой и внутренним убранством собора Святого Петра. И пусть сам Стальной Крест был гораздо младше разрушенного им сооружения и не обладал такой художественной ценностью, гибель Ватиканского Колосса также являлась большой культурной утратой. Над ним трудились великие архитекторы и зодчие уже нашего времени, и разве можно было утверждать, что их труд выдался менее тяжелым, чем труд созидателей былых эпох?

Несколько секунд, и вот уже на багряном закатном небе нет больше ни Стального Креста, ни величественного соборного купола. Вместо них клубилось и разрасталось плотное облако серой пыли. Пыль скрыла Ватиканский холм, будто огромное покрывало иллюзиониста. Когда же через час ветер сдернет этот покров, на том месте небосклона, где ранее возвышались Крест и собор, окажется лишь звездное небо. И только с рассветом зрителям раскроются все секреты этого грандиозного фокуса. Рассветом, до которого нам еще надо дожить…

Восторгу норманнов не было предела. Все они – от последнего дружинника до форинга Фенрира – оглашали площадь воплями ликования и стрельбой в воздух; хлопали друг друга по плечам и обнимались, словно давно не видевшиеся родственники. Про нас с Пророком норманны как будто забыли. Не сводя взора с затянутого пылью Ватиканского холма, Его Наисвятейшество с еще большей страстью вернулся к прерванной молитве, а нам не оставалось иного занятия, как смотреть в том же направлении и гадать, что последует дальше.

Ликование было прервано появлением десяти датчан, которые катили по дворцовым ступеням громоздкую конструкцию неизвестного назначения. Больше всего конструкция напоминала декоративный фонтан, что стояли в бассейнах дворцовой оранжереи, – симметричная круглая пирамида трехметровой высоты, состоявшая из пяти чаш-ярусов, по которым должна была каскадами стекать вода. В центре верхней чаши находилась толстая стойка, а на ее вершине была закреплена большая – диаметром около метра – сфера, утыканная короткими трубками и походившая на огромного морского ежа. Устройство было немного странновато для обычного фонтана, но еще более странным выглядело то, что оно имело колеса. Причем колеса не крепились к тележке, на которой должна была осуществляться транспортировка такого агрегата, а являлись его неотъемлемой частью.

Признаться, я ни черта не разбирался в устройстве фонтанов, однако мне уже приходилось видеть похожие и в Ватикане, и в Петербурге. Ни на одном из них я не обнаружил колес, да и зачем колеса фонтану? Глупость.

Не менее глупо смотрелись сейчас и норманны, что волокли «фонтан» на плаза Витторио. На кой ляд он им сдался? Неужто сделан из золота? Нет, не похоже. Да и произведением искусства эту конструкцию не назовешь – выглядит так, будто еще недоделана. А может, это вовсе не фонтан, а обычный поливальный аппарат, который устанавливают в оранжерейных зарослях? Тогда ясно, почему к нему приделаны колеса. Но чем он сумел так заинтересовать падких на золото «башмачников»? Уж не с помощью ли этого аппарата нас собираются казнить? А что, вполне вероятно – от норманнской фантазии в этом плане всякого можно ожидать. Что «башмачникам» стоит, например, устроить всем нам убойную клизму, использовав вместо резиновой груши водопроводный гидрант?