Однажды на краю времени - Майкл Суэнвик

Наконец этот кто-то появился. Худощавый мужчина, высокий, с острыми, словно вырубленными топором, чертами лица. Никто из жертв его не заметил. Их взгляды были устремлены вниз, в яму. Мужчина разок кивнул Геворкян, затем снова скрылся между полотнищами брезента.

Она последовала за ним.

Я последовала за ней.

Они дошли до слабо освещенного места на границе лагеря. Здесь не было ничего, кроме мусора, задних стенок палаток, забора из колюче-режущей проволоки и ворот, запертых на ночь.

Было нетрудно проследить за этими двумя издалека. Чужак держался гордо, подбородок вздернут, глаза блестят. Шел он весьма уверенной походкой. И был совершенно не похож на жертву.

Мне стало ясно, что он из числа Хозяев.

Как и Геворкян. Теперь, рядом с ним, на ее лице тоже полыхало нечеловеческое высокомерие. Как будто она сняла маску. Огонь, горевший на его лице, отражался в ней.

Я съежилась в тени палатки, слушая, как незнакомец произносит:

– Почему она его не включила?

– Она неуравновешенная, – сказала Геворкян. – Они все такие.

– Мы не можем давить на нее. Она должна включить его сама.

– Она включит. Дайте ей время.

– Время, – повторил чужак. Они оба засмеялись, и звук их смеха меня вовсе не обрадовал. Потом он прибавил: – Пора бы. Слишком многие задействованы в операции. Слишком многое поставлено на карту.

– Она включит.

Я стояла, глядя, как они пожимают друг другу руки и расходятся. Геворкян скрылась в палаточном городке. Чужак распахнул светящуюся дверь и исчез.

Причина и следствие. Они сделали… Что бы они там ни сделали с дочерью той женщины, это было сделано только для того, чтобы всучить мне Биппи. Они хотели, чтобы я включила прибор. Они хотели, чтобы в руки нашего правительства попал инструмент, гарантирующий повиновение. Они хотели, чтобы мы хорошенько прочувствовали, каково быть ими.

Неожиданно у меня пропали всякие сомнения, что мне следует делать. Я перешла на решительный шаг и скоро уже бежала. Люди спешили убраться с моего пути. Если они мешкали, я просто отталкивала их в сторону.

Я должна добраться до Биппи и уничтожить его.

Как же это было глупо, глупо! Если б я медленно брела, опустив голову, я превратилась бы в невидимку. Стала бы невидимой – и мне ничто не грозило бы. Я же орала и ругалась, производя много шума и суеты. Разумеется, я привлекла к себе внимание.

Разумеется, Геворкян преградила мне путь.

Я остановилась, покачнувшись.

– Геворкян, – проговорила я слабо. – Линда. Я…

Вся ложь, которую я готова была произнести, застряла у меня в горле, когда я увидела ее лицо. Выражение ее лица. Эти глаза. Геворкян потянулась ко мне. Я шарахнулась назад в совершенной панике, развернулась и побежала. Любой на моем месте сделал бы то же самое.

Это был какой-то кошмар. Толпа замедляла мой бег. Я спотыкалась. Я понятия не имела, куда двигаюсь. И все это время чудовище преследовало меня по пятам.

С наступлением темноты никто не заходит в лагерь без служебной необходимости. Но это не значит, что никто действительно не заходит. По чистой случайности Геворкян загнала меня в ту часть лагеря, где имелось нечто, чего посторонние не смогли бы найти нигде больше, – квартал проституток.

Жертвы выставляли себя на продажу самым незатейливым способом. Вдоль протоптанной в траве дорожки, по которой я бежала, стояли ряды клеток, в каких обычно держат собак. Они были украшены фестончиками новогодних гирлянд, и в каждой сидел, скорчившись, мальчик. Голый, чтобы было лучше видно все его модификации и деформации, которые некоторым казались привлекательными. Мимо клеток прохаживались сменившиеся с дежурства солдаты, прикидывая свои возможности. Одного из них я узнала.

– Сержант-майор Патак! – закричала я. Он вскинул голову, испуганный и виноватый. – Помогите! Убейте ее! Убейте сейчас же!

Надо отдать ему должное, сержант-майор оказался боевой парень. Понятия не имею, как мы выглядели со стороны, две ведьмы, несущиеся друг за другом по улицам преисподней. Однако он мигом оценил ситуацию, выхватил личное оружие и шагнул вперед.

– Прошу вас, – сказал он, – оставайтесь на своих местах. Обе. Положите руки на голову. Теперь…

Геворкян щелкнула пальцами в сторону молодого солдата. Он закричал и схватился за раздробленное плечо. Она с пренебрежением отвернулась от него. Остальные солдаты бросились врассыпную при первом признаке опасности. Все внимание Геворкян было сосредоточено на мне, а я под ее взглядом трепетала, словно загнанный олень.

– Миленькая жертва, – проворковала она. – Если ты не желаешь играть роль, назначенную тебе, то попросту умолкнешь навеки.

– Нет, – прошептала я.

Она коснулась моего запястья. Я была не в силах противиться ей.

– Мы сейчас пойдем с тобой в мой кабинет. Там мы повеселимся. Будем веселиться много часов подряд.

– Оставь ее.

Внезапно и необъяснимо, словно явление божества, из темноты возник Шрайвер. Он выглядел маленьким и решительным.

Геворкян засмеялась и взмахнула рукой.

Но рука Шрайвера взметнулась ей навстречу, и в том месте, где их руки встретились, возникла синяя электрическая вспышка. Геворкян ошеломленно уставилась на свою конечность. От нее отваливались кусочки искореженного металла. Она подняла взгляд на Шрайвера.

Он сбил ее с ног.

Она упала, испустив короткий, сиплый крик, словно морская чайка. Шрайвер трижды пнул ее со всей силы: по ребрам, по животу, по голове. А потом, когда показалось, что она сейчас поднимется на ноги, он прокричал:

– Это одна из них! Смотрите! Шпионка Хозяев! Она из будущего! Хозяйка! Смотрите! Хозяйка!

Беженцы, спотыкаясь, выскакивали из палаток и выбирались из клеток. Никогда еще я не видела их настолько живыми. Лица их раскраснелись, они кричали. Глаза были широко раскрыты в исступлении. Первый раз в жизни я по-настоящему испугалась их. Они бежали. Они прибывали, словно саранча.

Они схватили Геворкян и стали рвать ее на куски.

Я видела, как она сопротивлялась, в какой-то момент почти вырвалась, видела, как она вскинула руку над морем сжатых кулаков, словно тонула.

Шрайвер крепко взял меня за локоть и увел раньше, чем я успела увидеть что-то еще. Хотя увиденного было достаточно.

Его было слишком много.

– Куда мы идем? – спросила я, когда немного собралась с мыслями.

– А ты как думаешь?

Он привел меня в мой кабинет.

Там ждал какой-то незнакомец. Он взял ручной детектор, какими пользовались сержант-майор Патак и его подчиненные, и прикоснулся к себе, к Шрайверу, ко мне. Трижды зажегся красный огонек, отрицательный ответ.