Самая сладкая ложь - Анастасия Эльберг

— Знаешь, что я подумал? А, может, вы с ним заодно? Может, вы решили меня проверить? А после того, как я сделаю то, что от меня требуется, вы от меня избавитесь?

Габриэль прохладно рассмеялась.

— Он прав. Стреляешь ты хорошо, но это твое единственное достоинство. Мозгами природа тебя обделила. Я прощу тебе, что ты копался в моих документах, ничтожество. И я прощу тебе то, что ты обвиняешь меня в том, в чем я не виновата. У меня есть для тебя сюрприз, Уэллс. Ты помнишь, кто такая Эфрат Сулеймани?

Юджин поджал губы, всем своим видом показывая, что этот разговор ему неприятен.

— Это странный вопрос, на который ты…

— Эфрат Сулеймани работала в аналитическом отделе, в архиве. А ты завел с ней роман. Более того — ты собрался на ней жениться. Вы хотели уехать, купили билеты. Тель-Авив — Нью-Йорк. Романтика. Но вот только об этом узнал твой босс, который не счел все это романтичным.

— При чем тут босс? Ведь мы просто…

— Через пару дней Эфрат нашли мертвой у дверей ее квартиры. Стреляли в голову, так что лицо было почти неузнаваемо. И безутешный жених похоронил свою невесту.

Юджин скрестил руки на груди.

— Я чувствую, что у этого рассказа есть продолжение, — сказал он.

— Твоя невеста, Уэллс, на самом деле была жива. По крайней мере, до недавнего времени — до того, как погибла во время взрыва бытового газа, который организовал один из подчиненных Мустафы. Жила она во Франции, поменяла имя на Мадлен Льюис. Вышла замуж за сирийца. А о твоем существовании не знала, потому что через некоторое время после своей «смерти» получила известие о том, что ты погиб в автокатастрофе. Ведь ты так любишь быстро ездить на мотоцикле, а мотоциклисты, как известно, делятся на две группы — те, кто уже на том свете, и те, кто еще по какой-то непонятной причине на этом.

Юджин положил руки на колени и выпрямил спину.

— Так, — сказал он, — так. А почему я должен тебе верить?

Габриэль снова взяла сумочку и достала из нее несколько фотографий. Юджин молчал, разглядывая их.

— Конечно, это Эфрат, — сказал он, наконец. — Правда, она слегка осветлила волосы…

— Теперь ты мне веришь? Это фото сделано совсем недавно. Вот и дата. — И Габриэль указала на дату в одном из углов фотографии.

— Бред какой-то! То есть, получается, что босс… просто разыграл спектакль?

Габриэль с улыбкой развела руками.

— И, как видишь, сделал это качественно. Вы просто умерли друг для друга.

— Ну, хватит, мне надоели эти разговоры. — Юджин поднялся, снова сел, взял бутылку и обнаружил, что в ней ничего не осталось. — Это просто… просто низко с его стороны!

— Как я уже говорила Лие, вы все идеализируете его.

Юджин махнул на нее рукой.

— Ладно, Габриэль. Я помогу тебе, но при условии, что ты оградишь меня от… неприятностей.

Габриэль поднялась.

— Как я полагаю, это намек на то, что мне пора уходить. Уже поздно, и тебе пора в кроватку. Я еще раз прошу прощения за то, что твоя кроватка сегодня будет слишком большой и холодной. — Она посмотрела на Юджина в упор. — Может, мне попробовать ее согреть?

Юджин бросил на нее заинтересованный взгляд. Габриэль поправила полы плаща.

— Ну, что ты молчишь? Может, думаешь, что я посчитаю это частью платы за твои услуги?

— Что ты, детка. Просто я волнуюсь, что завтра ты проспишь на работу.

Она рассмеялась.

— Отличная отговорка. Ладно, не хочешь — как хочешь. Не буду же я тебя насиловать. Это неэтично.

— Ты можешь попробовать, — предложил Юджин. — Может, у тебя получится?

— Если я попробую, у меня обязательно получится, а поэтому смысла пробовать нет. — Габриэль послала ему воздушный поцелуй. — Мы еще увидимся, Уэллс. Чао.

Капитан Землянских выглядел довольным и выспавшимся. Это состояние было для него в высшей степени нехарактерным, особенно с утра. Такой вывод сделал майор Толедано, наблюдая за коллегой. Больше всего Константин напоминал счастливого мужчину, у которого был приятный вечер и не менее приятная ночь.

Улыбка не сходила с лица капитана, он разговаривал со всеми исключительно дружелюбно и вежливо. Обычно до совещания он уже успевал прочитать кому-нибудь мораль насчет внешнего вида, опоздания или несерьезного отношения к своим обязанностям, а то и пару раз на кого-нибудь прикрикнуть, но на этот раз все было не так. Капитан выпил кофе с доктором Мейер, после чего они вместе явились на совещание.

Сначала Боаз был уверен в том, что Константин решил сменить свой семейный статус с «разведен» на «женат». Узнав об его отношениях с Габриэль, он понял, что все не так просто. Но когда он увидел новоиспеченного «комиссара» рядом с Нурит и обратил внимание на счастливый вид обоих, то запутался в подробностях личной жизни капитана окончательно.

После совещания Боаз поймал Константина в коридоре. Тот, как ни странно, никуда не торопился, и вместо «прости, я спешу, поговорим за обедом» майор Толедано услышал:

— Я думаю, будет лучше, если мы поговорим за чашкой кофе.

Лия сидела возле стола. Она держала в руках отчеты и заносила в компьютер данные.

— Доброе утро, — поздоровался Константин. — Где Габриэль?

— С доктором Мейер, сэр, — ответила она. — Вы разве забыли про курс?

— Ах да, конечно. Приготовьте нам кофе, пожалуйста.

После этого он пропустил майора Толедано в свой кабинет, зашел сам и прикрыл дверь.

Боаз сел в одно из кресел у стола.

— Объясни мне, что происходит? — не выдержал он. — У тебя такой вид, будто ты вернулся из отпуска!

Константин пожал плечами и занял свое законное место.

— Даже не знаю, — сказал он. — Просто я наконец-то выспался. Сложно поверить в то, что это случилось. Что ни говори, а девятичасовой рабочий день и нормальный сон — это непривычно.

— Я подумал, что это связано с Габриэль. Ну, или с Лией. Или… с Нурит, — добавил Боаз сконфуженно.

— В последнее время вокруг меня слишком много женщин, — кивнул Константин.

— Я хотел бы обговорить с тобой два момента. Во-первых, я хотел попросить у тебя прощения и вернуть тебе твой допуск.

Константин посмотрел на то, как Боаз достает из кармана пластиковую карточку и выкладывает ее на стол.

— Где он был?

— В твоем кабинете, на столе. Он лежал под бумагами. Вероятно, ты просто не заметил его.

— В тот день, помнится, я торопился.

— Надеюсь, ты не злишься на меня. Предосторожности — часть моей работы.

— Досье, как я полагаю, тоже нашлось?