История Персидской империи - Альберт Олмстед

«Что крепче, чем вино, пенящееся под прессом? Сын, которого воспитывают и учат и на ноги которого надеты кандалы, будет благоденствовать. Не воздерживайся от битья своего сына, если не можешь удержать его от дурных поступков. Если я ударю тебя, сын мой, ты не умрешь, а если я позволю тебе делать то, что тебе вздумается, ты не будешь жить. Удар для раба, нагоняй служанке, а для всех твоих рабов — дисциплина.

От страха передо львом осел бросил свою поклажу и не хочет нести ее. Ему будет стыдно перед своим сородичем, и на него нагрузят не его поклажу, а груз верблюда.

Две вещи достойны одобрения, а третья — удовольствие Шамашу: человек, который пьет вино и дает его другим; человек, который слышит слово и никому не раскрывает его.

Даже для богов мудрость драгоценна. Ей навеки принадлежит царство; на небесах она ценится высоко, так как Господь в Его Святости превозносит ее.

Что касается твоих уст, будь осторожен, пусть они не навлекут на тебя гибель. Более всего следи за своим языком и относительно всего, что ты услышал, закали свое сердце, ведь слово как птица: вылетит — не поймаешь. Считай тайны своих уст, потом дай совет своему брату о помощи, так как сильнее засады уст засада боя.

Не замалчивай царского слова, пусть оно будет лекарством твоему брату. Мягка речь царя, но острее и сильнее его слова, чем обоюдоострый нож. Узри, перед тобой что-то твердое; в присутствии царя не мешкай, его гнев быстрее молнии, проявляй осмотрительность. Пусть твои слова не вызывают его гнев. Если царь тебе что-то приказал, это пылающий огонь; поспеши сделать это. Не надевай на себя власяницу и прячь руки, так как слово царя идет с гневом из сердца.

Ежевика сказала Гранату: «Что толку от твоих многочисленных колючек тому, кто касается твоих плодов?» Гранат ответил: «А ты сама вся сплошная колючка для того, кто дотронется до тебя». Праведный среди людей; все, кто встречают его, оказывают ему помощь. Дом злого человека в бурю будет разрушен, а в минуты затишья его ворота будут сломаны, ведь они — трофей праведников.

Мои глаза, которыми я смотрю на тебя, и мое сердце, которое я отдал тебе, полны мудрости, которую ты презрел. Если злой человек схватит тебя за полу одежды, оставь ее в его руке. Затем приблизься к Шамашу; он возьмет свою и отдаст ее тебе.

Кто-то сказал дикому ослу: «Дай мне прокатиться на тебе, и я покормлю тебя». Осел ответил: «Оставь себе свою еду и свое седло, я не буду катать тебя». Не позволяй камушку, попавшему в твой башмак, причинить тебе рану; пусть богач не говорит: «Я славен своим богатством».

Не показывай арабу море или сидонцу — пустыню, потому что они занимаются разным делом. Тот, кто давит виноград и делает вино, и должен пробовать его, а тот, кто разливает его в бутылки, должен охранять его.

У тебя, сын мой, есть голова на плечах и пшеница, которую ты можешь есть и кормить ею своих детей. Не бери в долг у плохого человека, а если берешь, не давай покоя своей душе, пока не выплатишь его. Заем хорош, когда в нем есть нужда, но его выплачивать — все равно что наполнять дом.

Все, что ты слышишь, ты можешь испытать своими ушами, так как красота человека есть его верность, а его мерзость есть ложь, слетающая с его губ. Сначала лжец сидит на троне, но в конце концов его ложь обрушится на него же, и люди будут плевать ему в лицо. Лжец подобен южной девушке, которая скрывает свое лицо, или человеку, который бранится.

Не презирай свой жребий и не скрывай что-то большое, которое утаено от тебя. Не увеличивай богатства и не распаляй свое сердце. Тот, кто не гордится именем своих отца и матери, — да не будет солнце светить на него, потому что он дурной человек.

Сын моей плоти выследил мой дом, и что я скажу чужестранцам? Против меня злосвидетельствовали, и кто оправдал меня? Из моего собственного дома вышел гнев, с кем буду я бороться и трудиться? Не открывай своих секретов друзьям, чтобы они не ценили тебя низко.

С тем, кто стоит выше тебя, не теряй самообладания в ссоре. Не соперничай с тем, кто сильнее и благороднее тебя по происхождению, так как он возьмет твое и присоединит это к своему. Смотри! Тот человек мал, который соперничает с большим. Не будь слишком лукав, и пусть не гаснет твоя мудрость. Не будь сладким, чтобы тебя не проглотили, не будь горьким, чтобы тебя не выплюнули. Если ты, мой сын, возвысишься, смирись перед Богом, который смиряет высоко взлетевших и возвышает униженных.

Человек с хорошим характером и добрым сердцем подобен сильному луку, который согнут сильным человеком. Если человек в плохих отношениях с богами, как тогда его спасет его собственная сила?»

Новая наука с Востока получила в Афинах более подходящий прием, чем тот, который этот город вскоре оказал ионийской чародейке Таргелии и ее сестре-куртизанке. Вавилонские солнечные часы с двенадцатичасовым днем были удобными и даже консервативными; Спарта позволила Анаксимену (греческий философ (585–525 до н. э.). — Пер.) установить одни такие в своей столице. В это же время его ученик Анаксагор выехал из Клазомен (родина Анаксагора, один из 12 ионийских городов на побережье Малой Азии. — Пер.), чтобы посетить Афины, которые поднимались к славе под властью Перикла.

Там Анаксагор учил, что Разум привел в порядок то, что до этого пребывало в хаосе, и что Вселенная состоит из крошечных однородных частиц. Когда, однако, он обратился к небесным телам, заявляя, что звезды движутся во вращающемся куполе, в котором небесный полюс изначально находился прямо над головой, и начал пытаться объяснить Млечный Путь, кометы и метеоры вместе с метеорологией, ветрами, громом и молнией, он вступил на более опасную почву. Затем он объявил, что Луна получает свет от Солнца и на ней есть горы, овраги и даже жилые дома, а Солнце представляет собой массу раскаленного металла, которая по величине больше Пелопоннеса. Это было слишком для суеверных афинян. В то самое время, когда Геродота приветствовали в Афинах и вручали народный дар, Анаксагор был вызван в суд, на котором его должны были судить за безбожие при преподавании астрономии и проперсидские настроения, и он бежал, чтобы спасти свою жизнь.

В то время как Афины объявили само изучение астрономии незаконным, Восток продолжал улучшать свои научные результаты. В области практической редакции календаря Вавилония со времен «эры Набунасира» (747 до н. э.) пользовалась преимуществом девятнадцатилетнего цикла. Сначала ее ученые были удовлетворены грубым чередованием «пустых» и «полных» месяцев по 29 и 30 дней соответственно и скорректировали свой календарь по отношению к «солнечному году», добавляя 7 дополнительных месяцев в течение этого цикла. Неоднократные опыты показали (самое позднее к 443 г. до н. э.), что самым практичным способом распределить эти семь дополнительных месяцев было вставить шесть из них в конце третьего, шестого, восьмого, одиннадцатого, четырнадцатого и девятнадцатого годов цикла в качестве второго аддару, который начинался с новолуния в марте и заканчивался также в апреле.