Убийца Гора - Джон Норман

Зрители неистовствовали. Их, истинных болельщиков и ценителей этого вида состязаний, просто провели, одурачили. В такой день подобную шутку нельзя было рассматривать иначе как издевательством над их чувствами, сносить которое они не желали даже от самого убара. Они уже по-иному стали относиться к тому, что разворачивалось у них перед глазами.

Смотровые отверстия у меня на шлеме хотя и позволяли ориентироваться в том, что делается вокруг, но оставляли весьма ограниченное поле видимости, поэтому мне приходилось быть в постоянном движении, чтобы иметь возможность уследить сразу за всеми противниками. Тот, кто делал попытку напасть на меня, погибал.

Тут до меня донеслись какие-то отдаваемые Филемоном из ложи убара приказания и крики таурентинов. Я обернулся и увидел, как один из них убивает выскочившего из зрительских рядов человека, бросившегося мне на помощь. Остальные охранники убара, высыпавшие на арену, с направленными к трибунам копьями удерживают на месте толпы болельщиков, рвущихся на песчаное поле стадиона.

— Убейте его! Немедленно! — услышал я крик Филемона.

Еще один таурентин пал от моего меча.

Подсобный рабочий, желая отвлечь мое внимание, хлестнул меня сзади кнутом, но едва я ринулся к нему, тот отшвырнул кнут и со всех ног бросился наутек. Второй рабочий, осторожно приближавшийся ко мне с раскаленным металлическим крюком, несколько помедлил.

— Убирайся отсюда, — приказал я. — Быстро!

Тот оглянулся на удирающего товарища и, не желая искушать судьбу, поспешил последовать его примеру.

Остальные рабочие также не заставили себя упрашивать.

Теперь передо мной оставались только таурентины, шестеро, расположившиеся в две шеренги, по три человека в каждой, что позволяло первым трем нападать, а находящимся у них за спиной быстро, сменять их. Это своеобразное подобие земной македонской фаланги, апробированное и приспособленное к ведению боевых действий в горианских условиях, нашло свое дальнейшее развитие в так называемом торианском каре, предоставляющем каждому из образующих его воинов значительную свободу действий и одновременно надежную защиту и лишавшем меня возможности драться с каждым в отдельности. В подобной ситуации мне оставалось только ждать нападения воина, находящегося в центре ощетинившейся мечами боевой линии таурентинов, либо каким-то образом самому спровоцировать его на атаку.

Очень медленно, держа мечи наготове, их группа приближалась ко мне, вынуждая отступать, перешагивая через лежащие на земле окровавленные тела. Выбрав удобный момент, я сделал вид, что поскользнулся, и находившийся в центре воин тут же рванулся ко мне, чтобы воспользоваться этой моей оплошностью и самому, не дожидаясь помощи своих товарищей, нанести мне решающий удар. Это было его ошибкой, но понял он её слишком поздно.

— Подожди! — крикнул ему стоящий рядом, но обращался он уже к падающему на землю агонизирующему телу.

Я притворился, что мой меч застрял меж ребер только что убитого таурентина, и второй, заступивший на его место, немедленно кинулся ко мне. Ему это также стоило жизни. Четверка оставшихся сомкнула ряды, пытаясь сохранить модель оборонительного строя. Мне снова пришлось осторожно отступать, я старался держаться на возможно более близком к ним расстоянии и дожидался момента, когда мне удастся выманить вперед следующего таурентина, хотя большой надежды возлагать на это теперь не приходилось смерть двух товарищей научила остальных необходимости держаться вместе Однако она нисколько не могла уберечь их от оплошности. Хотя я и двигался задом, мне не составляло большого труда перешагивать через тела лежащих на земле мертвых воинов. Для шеренги же это представляло некоторую сложность, поскольку именно в этот момент внимание их отвлекалось. Это-то я и учел при нанесении следующего удара.

Когда первая шеренга поравнялась с трупом воина, я сделал резкий выпад в сторону, огибая их с фланга. Крайний воин, стремясь постоянно держаться лицом ко мне, повернулся, наткнулся на мертвого сослуживца и через мгновение уже лежал рядом с ним. Я к тому моменту был за их спинами. Они развернулись, но тут один споткнулся и, падая, сбил товарища. Устоявший на ногах воин решил действовать в одиночку, однако его бросок ко мне кончился для него трагично.

При виде такой картины двое упавших, но теперь поднимающихся на ноги таурентинов переглянулись.

Желания продолжать столь бесславную битву у них явно не оставалось.

— Отступаем, — предложил более старший из них.

— Сматываемся, — выразил его мысль проще более молодой.

И оба они поспешили привести свое решение в действие.

Зрители заревели от восторга, выражая свое удовольствие от разыгравшегося у них на глазах представления. Однако вскоре их ликование сменилось яростью: таурентины, числом никак не менее двухсот человек, быстро спускаясь по проходам между зрительскими рядами, выходили на арену.

«Вот тут-то тебе уже не отвертеться», — подумалось мне.

Возвращался и снявший шлем старший из двух оставшихся в живых таурентинов, от преследования которых я отказался, видя, что они не собираются продолжать схватку.

— Кажется, я несколько поторопился, — с кривой ухмылкой заметил он. — Ситуация изменилась. Интересно посмотреть, как ты теперь запоешь?

Посмотреть ему, однако, не пришлось: помешало пущенное чьей-то умелой рукой тяжелое горианское копье, вонзившееся любознательному воину прямо в грудь. Я отшатнулся в сторону и тут заметил стоящего справа от меня с обнаженным мечом, небольшим круглым щитом и, как всегда, в закрывающем лицо шлеме Мурмилиуса.

Сердце мое забилось от радости.

— В атаку! — поступила команда предводителя спустившихся на арену таурентинов. Толпа разгневанных зрителей сильнее навалилась на цепь таурентинов, окружавшую арену стадиона и копьями удерживающую на месте наседавших на неё болельщиков.

Находившиеся на арене таурентины бросились к нам, и мы с Мурмилиусом, спина к спине, встретили их атаку.

Замелькали клинки, зазвенела сталь — и враги один за другим стали оседать на землю под яростными ударами разящих их отчаянных мечей.

Вскоре к нам присоединился третий в одеянии готовившегося выйти на поле гладиатора.

— Хо-Сорл! — с радостью узнал его я.

— Что-то долго ты сюда добирался, — расправляясь с очередным противником, заметил Мурмилиус.

Хо-Сорл, мгновенно включаясь в сражение, рассмеялся.

— Кернус рассчитывал, что я тоже выйду на арену в слепом шлеме, — сказал он. — Но Хо-Ту нарушил его планы.

Рядом с нами появился четвертый товарищ, также в шлеме, закрывающем лицо.

— Ремиус! — воскликнул я.

— Мне тоже уготован был поединок в слепом шлеме, — ответил тот. — К счастью, я наткнулся на Хо-Ту.

— И, как я полагаю, — с усмешкой добавил Мурмилиус, не забывая при этом о наседающем неприятеле, на девушек с Горшечной улицы.