Махавира - Александр Поехавший

анальщины, что даже не заметил, что произошло. Будто чуть поссал и всё, псиканул. Лучше, чем ничего. Хуже, чем было. Но девчонка добротная подвернулась.

К нам на выходе подошли охранники и со смехом сказали, что всё слышали. Они выглядели полными придурками. Говорили, про какую-то видеозапись с камер. Мы с Валей посмеялись и сказали оставить себе на память или выпустить в свет нашу теснейшую связь. Они убрались, и я отвёз Валю домой.

Второй раз я возил её ночью за город, в сторону Красной поляны. Разводили костёр, смотрели на город в огнях. Трахались.

Третий раз я вывез её на сеновал в частном секторе.

Я предложил ей наконец заняться любовью. Валя согласилась и пропала.

Я рассматривал городскую помойку. Именно там нам следовало чувствовать себя как дома. Забрёл в местный толчок с убитым кафелем с маленькими перегородками, вокзальная хлорка, поняли же запах этот ну. Рая нет.

Помни, куда бы я ни пошла это место всегда будет с тобой.

Несколько месяцев пробовал голодание. Раз в неделю больше суток ничего не ел, только пил. Один раз не ел три дня. Разницы вообще никакой не заметил. И так херово, ещё и морить себя. Я заподозрил, может я асексуал, стал им.

Весной мне захотелось заняться любовью с девушкой за деньги. Таким, как я нужно было доплачивать за особое отношение косарь к базовому тарифу. Начался новый сезон, я решил, что накоплю нужную сумму на испанской гайте. За месяц накапало мелочи. Продавцы супермаркета, где я воровал шоколадки с особой радостью поменяли мне гору монет на одну пятитысячную бумажку. В среднем по России традиционный половой акт стоил плюс минус три тысячи. Должно было хватить, ещё на обратный проезд подзаправиться хватит, потому что все анальные принцессы дислоцировались в центральном Сочи. Хоть и дорога идеальная, но кататься из Адлера всё равно было прилично по расстоянию.

Перед выездом к жрице любви я обнаружил, что купюры в рюкзаке не было. Я уже знал, кто это сделал. Парнишка повар, увольнялся, работал последний день, койка рядом. С момента когда я вложил денежку в задний карман и до момента утраты, кроме него никто не заходил в номер. Эта падла мертвенно-бледная как лист стал, но я ведь только спросил. Стоял, трясся как овечий хвост, курил и лепетал, что это не он. Я публично рассказал всем парням в комнате, что этот мелкий ублюдок стырил у меня пять тысяч рублей. Я был в двойном потрясении: не ожидал от этого человека подобного и девушка, я так был настроен на божественную любовь, на анальный секс. Месяц дудел на олимпийской набережной, страстно мечтал о доступной девчонке.

Я не мог ничего с ним сделать, ведь он ясно сказал, что это был не он. Мне пришлось спуститься к начальнику службы безопасности отеля и доложить обстановку. Настоятельно попросил вызвать полицию, а это мудачьё — охранники испугались, чтобы не коверкать имидж такого крутого отеля. Конченый сброд, где все друг друга презирали. Привели в кабинет этого дешёвого ушлёпка ворюгу. Этот парень являлся поистине уникальным человеческим ничтожеством. Я никогда не встречал таких. В жизни всё должно было произойти хотя бы раз. Единственный и неповторимый, кому пожелал скорейшей смерти. Я надеюсь, что он гниёт при жизни. Всё лишь потому, что этот отработанный паря при начальнике охраны и других охранников взял мою руку в пожатие. Он дружески сжимал мне кисть, смотрел то на меня, то на всех этих людей и клялся, что вернёт мне деньги.

Утром этот уродливый человек пришёл со всеми на завтрак, все уже знали, кто он и что он сделал. Он покушал за отдельным столиком. После трапезы я встал у окна, выходящего во двор. Этот парень, что украл у меня пятак и дал зарок мне его вернуть при мужиках. Он неторопливо удалялся с вещами прочь. Вот. Всё.

На новогодние праздники подрабатывал официантом в шведке. Просто таскал тарелки и приборы туда-сюда. Я поначалу ел из тех же тарелок, что и гости. Они недоедали, ну когда видно, что не тронутое, не оплёванное, кусочки колбасы, сыра. Мы должны были вываливать в отходы всё. Мне было жаль это всё выкидывать. Другие официанты, быдло из глухомани на мой индивидуальный поступок говорили, что это всё равно, что есть помои. Гости жрали сколько влезет, а эти тупые бивни лучше голодными будут письку сосать, чем перекусить обычную еду. Просто люди больше не захотели, что в этом такого было. Под Новый год цены взлетели и за столами лакомились явно не поганые, нищие шатуны вроде меня. Я однозначно соответствовал своему жизненному статусу и подъедал за более успешными, кто мог переночевать одну ночь за пять косарей.

За второй сезон в Сочи искупался в море раза три. В наш жилой номер заносили всё больше и больше кроватей. Раньше у меня в тесной комнатушке было два человека, стало пять. Сделалось невыносимо. Отель последовательно становился всё убыточнее, каждый месяц пугали, что сменят что-то, продадут, поменяют управляющую компанию. Мой начальник набрехала мне на особом разговоре в её кабинете. Она заявила, что больше не будет жилья в отеле для сотрудников. На самом деле дело было в том, что её дочурка трудилась там же парикмахером. А клиент бывал у неё раз в год. Она тупо получала лавэ и единственной её пользой было смена меня на обед и ужин на пятнадцать минут. Я сделал вид, что поверил ей и чистосердечно признался, что подумываю сам увольняться. Она сияла от счастья. Я проронил ей про ирландскую волынку и что буду играть в Европе на улице. Я выглядел истеричкой в этот момент ну и похер. Она быстро восприняла это, как издёвку и призналась, что из трёх спасателей нужно уйти именно мне, потому что две другие лизали ей жопу от случая к случаю. Она была так рада, что на моё место посадит свою любимую дочку, не искать же ей работку в несезон. Она поди находила меня говном раз она лишь намекнула, а я уже в бега подался, даже не возражал и не держался за такое видное положение, в таком высоком отеле, с такими очаровательными людьми, ммм… Лох из Сызрани засиделся в четырёх звёздах.

Он так любил горные породы, когда они специально прыгали с бортиков, хотя каждое посещение говоришь им пожалуйста не прыгать с бортиков. Занесли в чёрный список даже особо припадочных. Охрана их выводила. Ладно один раз пришёл, сказал ему не прыгать,