Зазеркалье. Записки психиатра - Наталия Юрьевна Вико

нам на долларовой сидеть, – рассмеялась она. – А я пойду позавтракаю и на кладбище, а потом на аттракционы…

Было слышно, как Кузя вздохнул облегченно, избавившись от участия в развлекательной программе.

– Ну, пока, Кузенька, – поспешила она свернуть разговор. – Жаль, конечно, что не сможешь прилететь. Еще раз спасибо за гостиницу. Целую, – выключила мобильник и положила на столик. Тут же, словно дождавшись своей очереди, зазвонил телефон в номере.

– Доброе утро, Александра, – бодрый голос Николя излучал радость. – Какой маршрут мы выбираем сегодня? – Сомнений в том, что маршрут они выбирают вместе, у Николя, похоже, не было.

– Доброе утро, Николя. Спасибо за подарок! Любуюсь с самого утра, – снова отставила руку, – и пытаюсь разгадать значение узора.

– О-о! Вы заметили! – обрадовался он. – Этот перстень у нас в семье давно. Я знаю, что он принадлежал жене брата моего дедушки Бернара Ирэн Яковлевой. Она тоже была из России, как и вы.

– Так это ваша семейная реликвия? Тогда я не могу принять такой подарок.

– Мне сказали, что я его должен подарить вам, – многозначительно и торжественно сообщил граф.

– Кто сказал? Богиня Исида на тонких планах? – спросила издевательским тоном, вспомнив Сашечку.

– Вы знаете? Откуда? – чуть помедлив, ошеломленно пробормотал Николя.

– Просто знаю… – растерянно ответила она.

* * *

– Итак, – Николя расположился на заднем сиденье автомобиля рядом с Александрой, – погода сегодня отличная, поэтому походить по Луврскому музею можно будет в другой раз. – Хотите погулять в Версале?

– Да-да! – Кларисса, которая при встрече поздоровалась суховато и сдержанно, будто была обижена на что-то, повернулась с пассажирского сиденья впереди. – В Версале чудесно! Будто переносишься в век галантных кавалеров, прекрасных дам и любовных утех, – бросила взгляд на Александру.

– Надо же! А я именно сегодня не захватила с собой веер, – посетовала та, посмотрев на Клэр чуть насмешливо. – Но, если честно, – просительно посмотрела на Николя, – хочу в психиатрическую больницу Сальпетриер, если это по пути, а потом – на кладбище.

– Куда-куда? – в один голос воскликнули Кларисса и Николя.

– Соскучились по работе? – задал Николя следующий вопрос.

– Не рановато ли на кладбище, мадам доктор? Жизнь так прекрасна! – весело воскликнула Кларисса.

– Отвечаю по порядку, – Александра повернулась к Николя. – Перед входом в больницу установлен памятник Филиппу Пинелю, который первым решил снять цепи с психических больных. Представляете, какой это был шаг для того времени?

– Решил или решился? – не преминула задать уточняющий вопрос Кларисса, на губах которой зазмеилась усмешка.

– Каждое решение требует решимости, – будто ни к кому не обращаясь, сказала Александра и улыбнулась Клариссе. – Я вот, когда не знаю, какое решение принять, обычно говорю «нет».

– А я предпочитаю «да», – с вызовом сказала Кларисса и отвернулась.

Николя недоуменно посмотрел на помощницу, потом на Александру, силясь понять скрытый смысл их разговора.

– Никогда не была в Сен-Женевьев-де-Буа, – вернулась Александра к обсуждению маршрута поездки, – а там столько знаменитых русских. Давайте съездим? Пожалуйста…

– Боже, как все просто, – рассмеялся Николя. – А мне-то показалось, вы беспокоитесь, что я не справлюсь с ролью галантного кавалера двух прекрасных дам, оттого и не хотите в Версаль, – весело сказал он.

– Справится. Ручаюсь, – неугомонная Кларисса снова повернулась к Александре и тут же отвернулась, заметив неодобрительный взгляд Николя.

– Верю на слово, – улыбнулась Александра.

– Ну что ж, на кладбище так на кладбище, – решил Николя. – Тем более что я там давно не был.

…Они медленно двигались по дорожке между рядами памятников и крестов – православных, старообрядческих, католических, примиренных единой землей. Николя с Клариссой сначала держались рядом, а потом немного отстали, предоставив Александре возможность побыть одной. Она шла, прислушиваясь к тишине и похрустыванию мелкого гравия под ногами и будто неторопливо перелистывая страницы книги прошлого. Здесь, на кладбище, среди имен и лиц, глядевших с поблекших керамических фотографий, всплывал образ иной России – Атлантиды, погрузившейся в волны времени. Перед глазами поплыли знакомые по книгам фамилии: Врангели, Шереметевы, Львовы, Долгоруковы, Волконские, Родзянко, Иван Бунин, Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский, Константин Коровин, Серж Лифарь… Князья, графы, бароны, хорунжии, поручики и корабельные гардемарины, писатели, поэты, художники, балетмейстеры, митрополиты, архимандриты, монахи… Здесь же недавние имена: Андрей Тарковский, Александр Галич, Рудольф Нуреев – беспокойные дети уже новой России, таланту которых оказалось тесно в клетке. Извечно повторяющиеся триумф и трагедия… Здесь, среди могил, Александра думала о том, что некрополь город безмолвия, где у каждого свой дом, в котором засыпает мирская суета со страстями, желаниями, мечтами, волнениями и заботами. Место, где все уснувшие, равны и соединены общей тайной ухода. А живые приходят сюда не только чтобы почтить память ушедших, но в душе каждый, разглядывая чужие надгробия, примеряет на себя смерть. Или бессмертие… Наверное, потому и тянет людей на древние захоронения, где можно ощутить дыхание вечности, прикоснуться к прошлому и осознать себя частицей бесконечного хода времени.

– Да-а, – задумчиво протянул Николя, когда они отъехали, – не могу не сказать привычную фразу о том, что посещение кладбища всегда навевает мысли о бренности всего земного и, конечно, о смысле жизни.

У каждого свой смысл. Для одних – прожить в свое удовольствие, для других – отмучиться побыстрее, для третьих – обессмертить имя.

– Имя живет в памяти потомков и надписях на надгробиях, если, конечно, могилы предков священны и неприкосновенны, – заметила Александра.

– Выносите приговор археологической науке? – Николя засмеялся.

– Не археологической науке, а тем, кто беспокоит тела умерших. Что важного для человечества узнали ученые, распеленавшие тысячелетние мумии фараонов? Секреты бальзамирования? Для чего? Разве сейчас кого-то бальзамируют по древней методике? Когда патологоанатом исследует труп, он ищет причины смерти, и в этом есть хоть какой-то смысл для живых.

– А восстановление внешнего облика Тутанхамона? Разве вам не интересно, как он выглядел и отчего умер? – воскликнул Николя.

– Ну да, наверное, интересно увидеть оживленное компьютерной графикой лицо и осознавать, что его, такого великого и могущественного, уже нет, а ты существуешь и можешь почувствовать вкус выпитого кофе и аромат выкуренной сигары и у тебя еще есть шанс совершить что-нибудь этакое, заметное для человеческой истории.

– Например, застрелить Джона Леннона или Джанни Версаче, – скептически заметила Кларисса.

– Знак «плюс» или